Кладовая ветра - Белозеров Тимофей Максимович - Страница 3
- Предыдущая
- 3/14
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
3
Вороны
Заглушая щебет птичий,
Отданный заре,
Делят вороны добычу
На крутой горе.
Заслонишь от солнца очи
Среди бела дня
Копошится ворох ночи,
Ворох воронья.
Старица
Берегов песчаных опояска
В зарослях седого тальника.
Старицу, затянутую ряской,
Навсегда оставила река.
Увела упругое теченье,
Пароходы, бакены, плоты…
Спит вода, подёрнутая ленью,
Подпирая травы
Да цветы.
Степной ковыль
Плывёт,
В траве теряя силу,
Отарой поднятая пыль.
В степи забытую могилу
Хранит обветренный ковыль.
В своём зашорканном наряде,
Дождём исхлёстанный в грозу,
Несёт ковыль
К пустой ограде
Сухую
Длинную
Слезу.
Речной извозчик
Гружённый доверху добром,
Скрипит и кренится паром.
Колхозы шлют из погребов
В тугих мешках холщовых
Подводы лука и грибов,
Картофель для столовых.
Плывут на стройку кирпичи,
Пучки сосновой дранки,
А рядом едут калачи,
Румяные баранки.
Едва разгрузится паром,
Скрипит обшивка снова
Сверкают плуги серебром,
И он, услышав первый гром,
Спешит убрать швартовы…
Грозит волной
Речной простор,
Но для него, парома,
Дорога эта с давних пор
Привычна
И знакома.
На берегу
На берегу,
В лесном просторе,
Рябин багряные огни.
Грачиный гам на косогоре,
К реке бегущие плетни.
Буйков берёзовые бусы,
Прибрежных зарослей покой,
И у откоса мальчик русый,
Из лодки
Машущий
Рукой.
Туман
Ни бакенов, ни плёса не видать,
Опять в тумане — трауре природа…
Река скорбит, как ласковая мать,
О всех разбитых в бурю пароходах.
На палубе пустынно и темно,
Гудят гудки тревожно и уныло…
И вот — рассвет!
Тумана полотно
Заколыхалось, сдвинулось, поплыло!
Туман ушёл в беспечную тайгу,
Ликует небо ярко — голубое…
А на сыром песчаном берегу
Белеет прядь
Усталого
Прибоя.
Одуванчик
Отчего прохладно стало
Одуванчику в бору?
Оттого, что прошлой ночью
Облысел он на ветру!
Утро на реке
Хорошо здесь утром рано!
В предрассветной тишине
Грузам кланяются краны,
Чуть качаясь на волне.
Над водой кружатся птицы,
Просыпаются гудки.
Пахнет рыбой и пшеницей,
Пахнет лесом
От реки.
Семья
Мыла Марусенька белые ноги,
Звонко хрустела студёной водой.
Прочь разбегались жуки — недотроги,
Лён над обрывом качал бородой.
Мыла Марусенька белые ноги,
Пальчиком трогала сонный чебрец.
Возле телеги, на тихой дороге,
Ждали Марусеньку
Мать и отец.
С покоса
Еду,
Еду я с покоса,
Ночь осенняя темна.
В сене возятся колёса,
Ноют руки и спина.
Еду, лёжа на возу,
Лошадь фыркает внизу.
Вот и щами потянуло
Из протопленной печи.
Осветили переулок
Прясел
Белые
Лучи.
Сентябрь
По алым перьям снегиря
Течёт прохлада сентября.
В сухом бору дремота сосен,
Покоем веет от полей…
На юг уходит наша осень,
Держась за нитку
Журавлей.
Ромашка
На ромашку, как на балерину,
Издали любуется лесок.
У неё на лепестки накинут
Паутинки лёгкий волосок.
Ветер листья гонит по дорожке,
Вянут травы
Осень настаёт.
Лишь ромашка на упругой ножке
Кружится, танцует и
Цветёт!
Речная звёздочка
Бакен я, друзья, зажёг
Вечером осенним.
Ярко вспыхнул огонёк
И отбросил темень.
Стал он в ночь на караул
На реке широкой,
Пароходу подмигнул
Из?за красных стёкол.
Словно звёздочка, горит
Весело и ясно,
Пароходу говорит:
— Здесь идти Опасно!
Будет дождик моросить,
Ветер бить в оконце.
Бакен в силах погасить
Только
Я
Да солнце!
3
- Предыдущая
- 3/14
- Следующая
