Эверест-82 - Рост Юрий - Страница 38
- Предыдущая
- 38/126
- Следующая
59
Москапьцов и Голодов, как и остальные участники гималайской экспедиции, — испытатели. Они испытывали в Непале себя, свои возможности, способности, свое умение, мастерство, свои человеческие ресурсы. Испытание Эверестом требовало максимальной концентрации сил. Но каждый из них в обычной, неэверестовской, жизни был простым человеком, не суперменом отнюдь, со своими привычками и слабостями.
Голодов, увидев упавшего Москальцова, повел себя по-житейски привычно: он хотел, как говорится, «подготовить родных и близких», поэтому к реальной информации подбирался постепенно. В следующий сеанс связи он уже сообщил, что ситуация несколько хуже, чем он ожидал, — у Леши сильно шла кровь из носа, и холод не останавливал ее; кроме того, с ногой сложности-видимо, подвернул.
Доктор Свет велел, чтобы Москальцов лежал не двигаясь.
Тамм отправил к месту происшествия Хомутова, Пучкова, Трощиненко, Орловского. Потом ушли Овчинников, Романов. Все пошли встречать, помогать и нести Москальцова… ^
Позже Трощиненко рассказывал:
— Мы с доктором, Пучковым и Хомутовым вышли к месту, где стоял Голодов. Его было видно издалека. Что произошло-толком никто не представлял, потому что Голодов что-то темнил: во время радиосвязи не сказал четко, что там на самом деле. Сочинял что-то. Поэт. Мы пришли раньше Орловского и думали взять Лешку за шкирку и вести вниз. А как посмотрел я на него… Нет, думаю, пусть лежит-ка лучше парень до прихода доктора.
Зрелище было, по свидетельству спасателей, тяжелое. Огромный синяк-гематома-закрывал пол-лица. Леша Москальцов лежал на снегу. Смотрел, не мигая, на Эверест одним только глазом. Увидев подходивших ребят, он закрыл его, и когда открыл, родившаяся в нем слеза поползла по щеке. Он все понял. До этого момента он, может быть, надеялся, что обойдется, хотя как могло обойтись? Счастье и случай, что он остался жив. Но об этом он не думал. Он думал, что ребята завтра пойдут на Гору и вернутся со щитом, а его на щите теперь отнесут вниз.
Это было, вероятно, не самое опасное место на ледопаде-две соединенные в стык лестницы образовали узкий мостик через трещину. Параллельно с мостом была натянута веревка, за которую надо было зацепиться карабином, но чувство испытателей покинуло ребят. Они помнили, что главное, самое сложное их ждет впереди, у вершины, там, куда теперь приближаются Балыбердин с Мыслов-ским, а ледопад-вещь привычная. Не мне им рассказывать, что ничего привычного в их маршруте быть не могло. Каждый шаг, даже по проложенному пути, таил в себе огромную опасность.
Москальцов не пристегнулся к веревке. Переходя покосившуюся лестницу, он оступился и, влекомый тяжелым рюкзаком, стал падать. Я написал «стал падать», и получилось ощущение, что пройсхо
60 дило это медленно. Это результат рассказа самого Москальцова. Мягкий, обаятельный, спокойный, он рассказывал об этом событии так, словно видел его в замедленной съемке. Вот он наклоняется и понимает, что, опрокинувшись, упадет вниз головой, это хуже, чем ногами. Вот он хватается за перильную веревку, и веревка под тяжестью падающего тела вырывается, но успевает его в воздухе «поставить на ноги». Вот он долго (пятнадцать метров- это высота современного шестиэтажного дома) летит, ударяясь о ледяные выступы, и наконец лежит И видит далеко на фоне неба фигуру Голодова Голодов спускает ему веревку. Москальцов са (потому что кто ему может помочь в этой ситуации? привязывается и с помощью Голодова начинает выбираться из ледяного мешка.
Все это было удивительно. И то, что жив, и то что сам после падения выбрался из трещины, и то что плакал не от боли, а от обиды, что не увидит Эверест в тот момент, когда все муки подготовки и прохождения маршрута были позади и оставался только праздник. Трудный, великий праздник восхождения на Эверест…
Так «на ровном месте» выбыл из команды Хомутова Леша Москальцов. Была четверка. Стала тройка….
Минут через сорок после Трощиненко к Москаль-цову поднялся доктор Свет Петрович Орловский. Он определил серьезное сотрясение мозга, остальное пустяки-ушибы…
— И все! — продолжал Трощиненко. — Взяли стен нок (на котором носят рюкзаки и прочую поклажу) погрузили человека и понесли по очереди, метров по тридцать, по сорок. Так и тащили. Он был в совершенном шоке. Не потому, что упал или ударился. Он просто, как всякий человек, очень хотеЯ залезть на Гору… Я его успокаивал как мог. Говорил: Леша, когда мне дали высоту не выше базового лагеря и я понял, что Горы мне не видать, я всего две недели не спал. Ну и ты не поспишь две недели но ведь ты в основном составе. Ты нюхал воздух выше восьми тысяч метров… Ну и пошли… У негон* лбу от удара отпечаталась шерстяная шапочка. Вся текстура была видна. Значит, удар был оченв приличный… Так мы его и несли. Потом встретили нас Овчинников, Романов, шерпы. Носилки… Та*Г уже было просто нести. К этому времени мы уж* перенесли его через трещины, где установлены в качестве мостов такие же лестницы, как та, где он… Ну, мы его перенесли четко. Не первый раз.
К тому моменту, когда Леша Москальцов занял свое печальное место в палатке, Бершов и Турке-вич, поставив себе расход кислорода два литра, быстро шли на помощь Балыбердину и Мысловско-му. Она надели на себя все теплые вещи, потому что никто не знал, что такое ночное восхождение на Эверест. Поначалу им было жарко-так резво он* стартовали. Рюкзаки по ощущению были килограм* мов по двенадцать-три баллона кислорода, коим (которые у Мысловского пропали с рюкзаком, i теперь по снегу без них идти было трудно и несли Ефимовские), питание, фляги и фонарик» который перед выходом из палатки сунул Туркевичу в карман Сережа Ефимов. Быстро пройдя две веревки до Западного гребня, они вышли на него и повернули к вершине, так же как и первая двойка, не оставив метки у поворота. Впрочем, возможно, ночью они бы и метки не нашли. Временами луну затягивало облаками, и снежная крупа неслась с неба…
Выйдя на связь где-то после шести часов вечера, Тамм узнал от Туркевича, который нес рацию, что их двойка уже в пути.
В это время Балыбердин с Мысловским продолжали мучительно медленное движение вниз. Холод и невыносимая жажда донимали альпинистов, особенно Балыбердина, который дышал сухим «забортным» воздухом. Шел тринадцатый час после выхода их из пятого лагеря.
Они взошли, а вернуться-получалось плохо. Наступала их четвертая ночь на высоте выше 8000 метров. Две они провели на 8250, одну на 8500. А эту? После просьбы Балыбердина принести кислород и горячее питье прошло еще часа полтора, а спустились они хорошо если метров на сто.
Связавшись с Таммом, Балыбердин усталым голосом сказал:
Мы ничего не знаем, как вы там внизу, что решили?
Володя, — ответил Тамм, — минут двадцать на зад к вам вышла двойка с большим набором медикаментов, кислородом, питьем.
Там, под вершиной, в темноте, холоде, вымотанному до изнеможения Бапыбердину пришла мысль, которую он, как только это стало возможным, записал в дневнике: «Мне на помощь пришла группа, которую я когда-то («когда-то» — это было всего неделю назад, но время для них уплотнилось) назвал хилой командой и высказывал сомнения в их надежности. Жестокий урок!»
Бершов с Туркевичем приближались к месту встречи, но где это место-они не знали. Пока они шли по гребню вверх, но где, за каким «углом» находилась первая двойка, они не представляли. Иногда они видели следы на снегу, потом теряли их.
Двойка имеет рацию? — спросил Балыбердин
Тамма.
Да, — ответила база. — Володя! Если ты в со стоянии двигаться с открытой рацией, то двигайся с открытой рацией.
Но Балыбердин ответил:
Вообще-то это сложно. Если они к вам обра тятся, — сказал он прерывистым голосом, — скажите,
что маршрут наш проходит так: если идти от них,
снизу, то все время надо брать правее и по самым верхушечкам гребешков. Не нужно брать влево.
Как ваше самочувствие и как вы спускаетесь?
Какой темп спуска?
Спускаемся очень медленно. Все-таки спуска емся, работаем потихонечку… Постоянно идет снег,
- Предыдущая
- 38/126
- Следующая
