Эверест-82 - Рост Юрий - Страница 42
- Предыдущая
- 42/126
- Следующая
Предполагалось, что все четверо после консультации с врачом двинутся вниз из пятого лагеря и в четвертом останавливаться не будут, а сразу опустятся на 7800. В этот день в этот же лагерь должны были подняться Ильинский и Чепчев, а Валиев с Хрищатым должны были выйти из третьего лагеря, забросить кислород в четвертый и вновь вернуться в третий, где наконец группа Ильинского должна была объединиться. Но не судьба, видимо, этому случиться. В результате аварийного спуска Балыбердина, Мысловского, Бершова и Туркевича лагерь III не сможет принять Валиева и Хрищатого, и соединение в этот день не состоится. Валиев с Хрищатым, захватив кислород, уйдут в четвертый лагерь на 8250 и останутся ночевать там, а дистанция в один день и в один лагерь между ними и Ильинским с Чепчевым сохранится. А пока Ильинский, сидя на 7350, ретранслирует переговоры между лагерем V, где сидят четверо восходителей, и базой.
Тамм спокойно, но озабоченно спросил:
— Нужно ли высылать вперед врача или доста точно будет, что там, во втором лагере, будете вы?
65
Ильинский сказал, что Мысловского и Балыбердина сопровождают Туркевич и Бершов и что им нужна консультация Света Петровича Орловского.
Доктор Свет! Свет и душа экспедиции. Лучше всего с ним беседовать до завтрака. Когда он, не обремененный дневными заботами, идет вверх по ручью чистить зубы… В Лукле я с удовольствием разделил с ним компанию и не жалею, хотя, засидевшись у ручья, мы в доброй беседе пропустили завтрак, обед и только усилиями Лени Трощинен-ко и Славы Онищенко были найдены и доставлены к ужину.
Три дела, говорил Козьма Прутков, единожды начав, трудно кончить. Я прошу прибавить еще одно, четвертое. Ибо, начавши говорить с доктором, закончить нет никакой возможности. Доктор ироничен, остроумен и добр. Без доброты он не мог бы заниматься своим основным делом-детской хирургией. Ирония позволяет подавить профессиональный цинизм, а остроумие — воспринимать альпинистов как детей и тем создавать себе для работы привычные условия… Познакомившись с ним, я немедля решил воспользоваться бесплатной врачебной помощью и обратился к Свету Петровичу. Мы ведь часто, знакомясь с врачами, для поддержания беседы нет-нет да и зададим вопрос: «А вот под левой лопаткой у меня болит-это что?» И человек, пришедший в гости для общения и отвлечения себя от каждодневных забот, вынужден вести вежливую полупрофессиональную беседу. Доктор Свет тогда, в зеленом лагере на подходах к Лукле, подвел меня к богатейшей экспедиционной аптеке, сшитой им самим из сотни полиэтиленовых карманчиков, и сказал:
— У меня тут всякие лекарства есть. Выбирай,
что нравится…
Я замешкался. Тогда он достал красивый зеленый тюбик и сказал:
— Вообще это от другой болезни, но, учитывая,
что импортное и дефицитное, должно помочь.
Но умел бывать Свет Петрович и другим. Я слышал магнитофонную запись консультации Бершо-ва. Он спрашивал Сережу, сможет ли он сделать укол Мысловскому. И, узнав, что сможет, тщательно, предусматривая каждую мелочь, объяснял, как пользоваться препаратами, как их отогревать, что делать, если организм даст неожиданную для Бер-шова, но предполагаемую Орловским реакцию. За его советами следили все лагеря. Чуть только возникали вопрос или помехи, как тут же кто-то передавал в точности вопрос Орловского или его ответ.
Орловский через Ильинского спросил пятый лагерь, есть ли у них компламин в ампулах, шприц одноразового действия и иглы.
И тотчас из третьего лагеря отозвался Валерий Хрищатый:
— У меня в аптечке это есть. Аптечка на руках.
Прием.
— Ну, понял тебя, понял. Но пятый лагерь-он же далеко от третьего…
— Все ясно, — сказал Валерий, — но все же буду на приеме.
66
Спустя некоторое время Тамм посоветовал Вали-еву и Хрищатому, взяв аптечки, выходить навстречу спускающимся четверым альпинистам. Так Валиев и Хрищатый, сохранив разрыв с Ильинским и Чепче-вым, оказались к вечеру в лагере IV.
Выполнив все указания Орловского и сделав необходимые уколы Эдику (Балыбердин от инъекций отказался, он только глотал таблетки), все четверо стали готовиться к спуску…
В это время Валентин Иванов и Сергей Ефимов приближались к вершине. Рюкзак Балыбердина едва удалось оторвать от земли, там было немало интересного. Кинокамера «Красногорск», «трофейная» японская рация, которую хозяйственный Володя взял, чтобы попусту не валялась, и редуктор, чтобы сравнить с нашим (наш лучше), а остальное-камни. Полрюкзака камней с вершины.
Захватив кинокамеру, Иванов с Ефимовым продолжили путь. Скоро они вышли на узкий скальный гребень, который вывел их на снежный. По снежному гребню, лежащему на уровне Южной вершины, они шли спокойно, и вдруг Ефимов, шедший первым, почувствовал, что веревка натянулась. Иванов резко замедлил ход. Ефимов показал тому на баллон — кислород подкрути. Кислород иссяк, и моментально скорость движения замедлилась. Иванов заменил баллон, и скоро без приключений они вышли на вершину. Погода была неважная…
Они достали камеру и лишний раз подивились Балыбердину, вытащившему такую тяжесть на вершину без кислорода. Позвали к рации кинооператора Диму Коваленко. Тамм поздравил с восхождением и передал микрофон. Оказалось, что «Красногорск» замерз. Дима посоветовал сунуть его под пуховку и отогреть. Так они и сделали. Сунули за пазуху киноаппаратуру и осмотрелись, где же это они.
Весь Непал закрыт облаками, в Тибете иногда видна долина, и даже чувствуется по цвету и свету, как там жарко, Лхоцзе еле видна. Почти не просматривается Чо-Ойю-это далеко. А под ногами верхушка треноги, к которой привязаны баллон Мысловского, баллон Туркевича и вымпелы, которые ночью привязали ребята. Ближе к основанию треноги в фирн врос флажок. Красно-белый возле древка, — вероятно, польский…
Камера отогрелась, и они стали снимать панораму. И вдруг Иванов заметил, что счетчик пленки не работает. Открыл, а пленка, оказывается, кончилась. Надо бы Володе забрать отснятую пленку вчера, да, видно, не до того было. Ефимов кладет отснятую Балыбердиным с Мысловским кассету за пазуху. Но на спуске она, видимо, выпадет и потеряется. Такая обида… А Ефимов с Ивановым на лютом морозе будут долго бороться с ломающейся пленкой, с убегающей петлей…
Тут не в чем упрекнуть альпинистов, тренеров и руководителей экспедиции: не их это забота- обучать восходителей как пользоваться киноаппаратом. Да и сам аппарат мог быть проще, легче и надежней, и пленку можно было подготовить, чтобы она не ломалась на морозе. Словом, обидно-два года киноэкспедиция готовилась к Событию и оказа лась к нему не очень готова… Надо было каждой группе хотя бы дать по восьмимиллиметровой камере, легкой и простой, без трансфокатора, с широко-угольником, чтобы на резкость не надо было наводить. Впрочем, мало ли что надо! Надо бы и фильм хороший, достойный События сделать. Пусть без вершинных кадров, но что делать? Я не считаю, что прав главный редактор Госкино РСФСР Т. Гвариш-вили, сказавший, что фильм Венделовского-это провал, но думаю, Событие оказалось масштабнее режиссерских планов.
Иванов с Ефимовым снимали, так и не осилив зарядку с петлей. Они делали наплывы, наезды и прочие стоп-кадры, а пленка внутри камеры сбивалась в «салат». Хорошо хоть фотосъемка прошла удачно…
Полтора часа провели на вершине Иванов и Ефимов. В три часа они, предварительно описав все приметы офицеру связи, начали движение вниз. На спуске неприятности с кошками продолжались. Теперь у Ефимова ломается одна из двух, и темп спуска замедляется. Они идут в лагерь, попеременно страхуя друг друга и дивясь, как Балыбердин с Мысловским шли по заснеженной Горе вовсе без кошек.
Когда они пришли в пятый лагерь, там никого не было.
После того как Бершов сделал укол Мысловско-му, после того как они с Балыбердиным после стимулирующих кровообращение таблеток просто поели и часа два отдохнули, решили двигаться вниз. Скорее вниз! Надо было готовиться к выходу. Но Мысловский не мог сам себя ни одеть, ни обуть. Пальцы на руках были так обморожены, что любое прикосновение рождало острую боль. Бершов помог обуться Мысловскому, Туркевмч-Балыбердину, у которого поначалу тоже пальцы были прихвачены морозом.
- Предыдущая
- 42/126
- Следующая
