Поэзия и проза Древнего Востока - Сборник Сборник - Страница 22

• Предыдущая
• 22/164
• Следующая

Сами наслаждаясь опьяненьем,

Мне вина не жертвуют ни капли.

Из мехов прохладною водой

Тела моего не наполняют.

Тень моя нужна им для утех

Только в день, когда они не пьют.

О прекрасная, клянусь душой,

Будет за меня тебе отмщенье!

Заговорил маленький сикомор, посаженный её рукой

Шелест листвы сикомора

Запаху меда подобен.

Пышные ветви его

Свежестью взор веселят.

Грузно свисают плоды

Яшмы краснее.

Листья под стать бирюзе,

Лоском поспорят с глазурью.

Ствол будто выбит из камня

Серого с голубизной.

Манит к себе сикомор,

В зной навевая прохладу.

Владелица сада

Любимому пишет письмо

И дает отнести

Быстроногой садовника дочке:

«Приходи погостить в окруженье подруг!»

Деревья в роскошном цвету.

Шатер и беседка

Тебя дожидаются здесь,

И домочадцы, как мальчики, рады тебе.

Нагруженных пожитками слуг

Выслать вперед поспеши.

Предчувствие встречи с тобой

Пьянее вина.

Челядь сосуды несет

С пивом различных сортов,

Хлебы и овощи,

Пряные травы, плоды в изобилье.

О, приходи провести

Три усладительных дня под моими ветвями!

Друга сажают

По правую руку прекрасной.

Она опьяняет его

И покорна ему.

Где стояло хмельное – гости хмельные лежат.

Она остается с любимым.

Обыкновенье у них —

Уединяться под сенью моей.

Что видел – то видел... Но я не болтлив

И не обмолвлюсь об этом ни словом.

Одна несравненная дева

Желаннее всех для меня,—

Та, что блистает под стать Новогодней звезде[93]

В начале счастливого года.

Лучится ее добродетель,

И светится кожа ее.

Взгляд упоителен, сладкоречивы уста,

Без пустословья.

Горделивая шея у ней над сверкающей грудью.

Кудри ее – лазурит неподдельный.

Золота лучше – округлые руки ее!

С венчиком лотоса могут сравниться персты.

Поступь ее благородна,

И стройные бедра

Словно ведут на ходу спор об ее красоте.

Сердце мое похищает она, величаво кивнув.

Встречных мужей вынуждает она обернуться

И вслед поглядеть непременно.

Кому улыбнется – счастливец,

Средь юношей равных – избранник!

Ей стоит лишь из дому выйти —

И люди ее, как богиню, приветствуют – с первого шага.

Два слова промолвит мой Брат, и заходится сердце.

От этого голоса я, как больная, брожу.

Наши дома – по соседству, рукою подать,

Но к нему я дороги не знаю.

Было бы славно, вступись моя мать в это дело.

Она бы ему запретила глазеть на меня.

Силится сердце о нем позабыть,

А само любовью пылает!

Вот он, какой бессердечный!

Его я желаю обнять, а ему невдомек.

Хочу, чтоб у матери выпросил в жены меня,

А ему невдогад.

Если тебе Золотою заступницей женщин

Я предназначена, Брат,

Приходи, чтобы я любовалась твоей красотой.

Чтобы мать и отец ликовали,

Чтобы люди чужие тобой восхищались,

Двойник мой прекрасный!

Три сердечных желанья слились у меня воедино:

Храм посетить, Золотую увидеть и ей помолиться.

В колеснице попался мне Мехи,

Юношами окруженный своими.

Неискушенное сердце мое!

Зачем ты меня подстрекаешь противиться Мехи?

Не лучше ли, с ним поравнявшись.

Обнаружить свою благосклонность?

«Я – для утехи твоей!» – намекнуть,

И он поместит меня в главном покое,

Где содержится свита его.

На радостях имя мое возвеличит он трижды.

Раза в четыре быстрее колотится сердце,

Когда о любви помышляю.

Шагу ступить по-людски не дает,

Торопливо на привязи скачет.

Ни тебе платье надеть,

Ни тебе взять опахало,

Ни глаза подвести,

Ни душистой смолой умаститься!

О милом подумаю – под руку так и толкает:

«Не медли, не мешкай! Желанной меты добивайся!»

Ты опрометчиво, сердце мое!

Угомонись и не мучай меня сумасбродством.

Любимый придет к тебе сам,

А с ним – любопытные взоры.

Не допускай, чтобы мне в осужденье сказали:

«Женщина эта сама не своя от любви!»

При мысли о милом терпеливее будь, мое сердце:

Бейся, по крайности, медленней раза в четыре!

Пять славословий вознес я Владычице неба,

Перед богиней Хатхор Золотой преклонился.

Всевластной вознес я хвалу,

Благодарности к ней преисполнен.

Мою госпожу побудила, внимая мольбам,

Проведать меня Золотая.

Счастье безмерное выпало мне:

Сестра посетила мой дом!

Восторг, ликованье и гордость

Мной овладели, когда услыхал я: «Гляди, она здесь!»

При ее появленье, любовью великой пылая,

Юноши молча склонились,

Я воскурил благовонья Владычице неба

И любимую в дар получил на три дня.

Божественным именем я заклинал, но она удалилась.

Теперь в одиночестве пятые сутки живу.

Шесть локтей отделяли меня от распахнутой двери,

Когда мне случилось пройти мимо дома его.

Любимый стоял подле матери, ласково льнули

Братья и сестры к нему.

Невольно прохожих сердца проникались любовью

К прекрасному мальчику, полному высших достоинств,

К несравненному юноше,

Чье благородство отменно.

Когда проходила я мимо,

Он бегло взглянул на меня.

Взгляд уловив,

Я ликовала душой.

Хочу, чтобы мать умудрилась раскрыть мое сердце.

О Золотая, не медли, – уменьем таким

Сердце ее надели!

И войду я к любимому в дом.

Его на глазах у родни поцелую,

Не устыжусь и чужих.

Пусть их завидуют люди,

Что любимый познает меня!

Справлю я праздник богини своей.

О, как порывисто мечется сердце в груди!

«Позволь мне, – скажу, – Золотая,

На Брата глядеть шесть ночей напролет!»

Семь дней не видал я любимой.

Болезнь одолела меня.

Наполнилось тяжестью тело.

Я словно в беспамятство впал.

Ученые лекари ходят —

Что пользы больному в их зелье?

В тупик заклинатели стали:

Нельзя распознать мою хворь.

Шепните мне имя Сестры —

И с ложа болезни я встану.

Посланец приди от нее —

И сердце мое оживет.

Лечебные побоку книги,

Целебные снадобья прочь!

Любимая – мой амулет:

При ней становлюсь я здоров.

От взглядов ее – молодею,

В речах ее – черпаю силу,

В объятиях – неуязвимость.

Семь дней глаз не кажет она!

1

О, торопись к Сестре,

Подобно посланцу,

Вестей которого в нетерпенье ждет царь,

Потому что он желает узнать их как можно скорее.

Для него запряжены все упряжки,

Для него приготовлены лошади,

Всюду, где он находится, закладывают для него колесницы,

Он не должен отдыхать в дороге,

Кто достигает дома Сестры,

Сердце того начинает ликовать.

2

Ах, если бы ты примчался ко мне,

Как царский конь,

Выбранный из тысячи упряжек,

Украшение царских конюшен.

Его кормят отборным зерном,

Хозяин узнает его поступь;

Когда он слышит свист хлыста,

Его нельзя удержать.

• Предыдущая
• 22/164
• Следующая