Запретный плод - Колесникова Наташа - Страница 37

— Ну что у тебя нового, девочка?

— Петровна? Все просто отлично. Съемки идут полным ходом, я думаю, в апреле фильм выйдет на экраны.

— Я тут делаю пироги, твои любимые, хочу угостить тебя, приглашай в гости. Да и на друга твоего хочется посмотреть.

— С пирогами? Ой, как здорово, Петровна! Записывай адрес… Погоди, а что предки скажут?

— Я оставлю им записку, что уехала к сыновьям. Давай адрес, деточка, я тебе много важного хочу сказать, по телефону не буду, понимаешь?

— Конечно. Только уговор — ты им не скажешь адрес. Обещаешь, Петровна?

— Ты меня знаешь, — с улыбкой сказала Мария Петровна. — Заметано.

— Ну ладно, давай записывай. Мы будем дома к шести вечера. Подруливай.

Мария Петровна записала адрес, села за стол, все еще улыбаясь. Иногда они специально говорили друг с дружкой на молодежном жаргоне, и это означало полное взаимопонимание. Педагог с большим стажем, Мария Петровна ничуть не комплексовала по этому поводу. Нынче время такое, даже политики употребляют жаргонные словечки, так чего же стесняться им, простым смертным? Разумеется, важно знать меру и место, где можно употреблять подобные выражения. Стернины вряд ли подозревали, что строгая домработница могла разговаривать так. А им с Мариной нравилось.

Тесто «подходило», все начинки были готовы. В четыре пополудни Мария Петровна принялась лепить пироги. С картошкой — продолговатые, с капустой — круглые, а с мясом — треугольные. Как всегда. Маринка просто обожала ее пироги. Ну вот и порадует девочку, и поговорит с ней о своих мыслях, а заодно и познакомится наконец с ее парнем. Хотя какой он парень? Знаменитость, о которой вся страна говорит! И самой было интересно пообщаться с ним, понять: какие они, эти знаменитости, в домашней обстановке?

Да и автограф взять… Он ведь ей нравился как актер.

Без пяти шесть Мария Петровна поднялась по грязной лестнице на четвертый этаж пятиэтажки, остановилась у двери, обитой коричневым кожзаменителем, перевела дух. Не очень-то приличный дом для такого знаменитого артиста. Тревожно стало на душе, невольно подумалось: а не вляпалась ли Маринка в какую дурную историю?

Отдышавшись, она позвонила в дверь, не очень-то надеясь, что ей откроют, пришла-то раньше, может, они еще и не вернулись домой. Но в квартире послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, и Марина бросилась ей на шею, крепко обняла, поцеловала в щеку.

— Петровна! Я так скучала без тебя, честное слово!

— Да и я без тебя, деточка…

За Мариной маячил Муравьев в черной водолазке и черных джинсах.

— Пожалуйста, проходите в дом. Мария Петровна, — сказал он. — Извините, что так вот получилось…

Войдя в тесную прихожую, Мария Петровна внимательно оглядела избранника Марины. На экране — то супермен, то удачливый бизнесмен и страстный любовник, в интерьере этой скромной квартиры он казался вполне симпатичным парнем, и только.

— Петровна, познакомься — Муравьев Игорь, — сказала Марина. — Знаешь, он жутко переживал, что не может тебя встретить как полагается.

— Очень приятно, слышал о вас много хорошего от Маринки, — сказал Муравьев, слегка поклонившись.

Марии Петровне он понравился. Протянула руку, ее тут же аккуратно пожала сильная мужская ладонь.

— Мне тоже приятно, Игорь, и я о вас много хорошего слышала, и не только слышала, но и видела.

— Спасибо. Пожалуйста, проходите на кухню, мы там судорожно стараемся организовать хотя бы чай…

— Петровна, Игорь превосходно готовит, ты могла предупредить о своем визите хотя бы за день? Мы бы что-нибудь придумали, встретили как полагается. А так, понимаешь, только что вернулись, и вчера работали до десяти…

— Да зачем же меня встречать как-то особо? — сказала Мария Петровна, проходя на кухню. — Я не английская королева и даже не близкая родственница.

— Для Маринки, а значит, и для меня вы больше, чем английская королева и уж точно ее родственница, если судить по рассказам Маринки, — сказал Муравьев.

— Ты слышала? Это тебе не Валера!

Мария Петровна остановилась у стола, достала из пластикового пакета глубокую миску с пирогами, накрытую другой миской и укутанную полотенцем, чтобы пироги не остыли, поставила ее на стол. Марина сняла верхнюю миску, вдохнула аромат пирогов, блаженно зажмурилась.

— Петровна! Ты просто чудо!

— Садитесь, Мария Петровна, пожалуйста, — с улыбкой сказал Муравьев, заливая кипяток в заварочный чайник. — Сейчас я принесу чашки, еще пять минут…

— Я сама принесу чашки! — сказала Марина. — Те, которые тебе подарили в Дулево. Петровна, они такие тонкие, что даже просвечиваются! Ничуть не хуже саксонского фарфора.

— Маринка, садись за стол.

— Нет, я принесу!

Прошло еще минут пять полнейшего сумбура, за которым с удивлением и удовлетворением наблюдала Мария Петровна. С удовлетворением потому, что Марина чувствовала себя здесь настоящей хозяйкой, а знаменитый «супермен» во всем соглашался с ней. Любо-дорого было посмотреть на ее девочку, такой деятельной, энергичной, уверенной в себе и, несомненно, счастливой она не видела ее уже давно. Наконец чай был разлит в чашки, и все уселись за стол.

— Берите пироги, ребята, — сказала Мария Петровна, она уже не чувствовала себя скованно в компании известного артиста. — Сладких не делала, но…

— А мне всегда больше нравились с картошкой, — сказала Марина. Куснула пирожок, блаженно зажмурилась. — Вкусно как!

— А мне с капустой нравятся, — сказал Муравьев.

— Ребятки, я не от родителей, они даже не знают, что поехала к вам, я сама от себя. Хочу понять, все ли у вас нормально, да и уйти на покой.

— На какой еще покой, Петровна? — настороженно спросила Марина. — Ты что, собираешься уйти от родителей? Они…

— Они прекрасно ко мне относятся, Иван Тимофеевич сегодня даже сказал, что увеличит мое жалованье, но…

— Нет! И даже думать не смей. Я тебе не разрешаю никуда уходить, — категорично заявила Марина. — Ты не домработница, ты самый близкий мне человек, родственница! А родственники не уходят просто так, понимаешь?

— Очень вкусные пироги, — дипломатично сказал Муравьев.

— Спасибо, Игорь. А теперь скажи мне честно, извини, что на ты, но думаю, имею на это право. Как ты относишься к Марине? Я человек старой формации, вопросы задаю самые прямые, ибо Марина и впрямь как родная мне.

Муравьев откусил пирожок, запил глотком чая, с минуту сосредоточенно жевал, глядя на стол.

— Честно говоря, мне бы не хотелось об этом говорить, — тихо произнес он.

Марина с удивлением посмотрела на него, Мария Петровна, напротив, с явным интересом.

— Объяснишь?

— Запросто. Понимаете, Мария Петровна, если я скажу вслух все, что думаю о Маринке, она зазнается.

— С чего ты взял? — спросила Марина.

Муравьев сел на пол, взял в руки ногу Марины, она была в голубых расклешенных джинсах, прижал к своей щеке. Марина смотрела на него настороженно, однако же ногу не убирала. Мария Петровна понятливо улыбалась.

— Обо мне много чего говорят, не очень приятного, и часто это бывает правдой, — сказал Муравьев. — Но сейчас… я просто счастлив, что у меня есть эта чудесная девчонка. Плевать, кто у нее там папа, кто мама, я люблю ее и хочу работать, из кожи лезть, чтобы сделать ее счастливой. Мало того, что она красавица, умная девушка, талантливая актриса, она еще и понимает меня так, как я сам себя не всегда понимаю.

Он был отличным актером, но сейчас не играл, Мария Петровна это чувствовала. Ну может, самую малость, но это не главное. Его чувство было искренним — вот что важно.

— Игорь, я давно это знаю и не собираюсь зазнаваться, — сказала Марина. — Садись за стол, ешь пироги, пока горячие. Петровна печет вкуснейшие пироги!

Муравьев сел на стул, наклонился, поцеловал Марину в щеку. Мария Петровна улыбалась, глядя на них. И ее заслуга есть немалая в том, что девочка выросла не индифферентной фифой, а хозяйкой своей судьбы, не оглядываясь на папины капиталы. Они, конечно, лишними не будут, но, слава Богу, послужат на пользу, а не во вред.