Выбери любимый жанр

Воспоминания. Том 1 - Жевахов Николай Давидович - Страница 25


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

25

Я последовал за ним по направлению к коридору. У первой двери, направо, стоял огромного роста негр, весь в белом, с белой чалмой на голове; когда я подошел к двери, он, не сходя со своего места, быстро и очень ловко открыл ее.

В глубине комнаты стояла предо мною Императрица.

Улыбка кротости, смирения и какой-то покорности судьбе отражалась на страдальческом лице Ее.

Я сделал низкий поклон и, подойдя к Ея Величеству, поцеловал протянутую мне руку.

"Я давно уже слышала о Вас и следила за вашей работой в Белгород и в Бари, и хотела познакомиться с вами... Садитесь, пожалуйста, сюда", встретила меня такими словами Императрица, указывая кресло подле Себя.

Это было сказано так просто, так естественно, как не говорила со мною ни одна из тех светских дам столичного bean-monda, с которыми мне приходилось встречаться... Я сразу почувствовал ту искренность, какая дала мне уверенность в себе и позволила говорить без той связанности, какая является, когда нет уверенности в ответной искренности собеседника. Впрочем, и с внешней стороны, Императрица не была похожа на этих дам. Ее поношенное, темно-лиловое платье было не первой свежести и не отвечало требованиям моды; длинная нитка жемчуга вокруг шеи, спускавшаяся до пояса, была единственным украшением туалета; но главное, что отличало Императрицу от дам большого света, было это отсутствие напыщенности и рисовки, чистота и непосредственность движений, отсутствие заботы о производимом впечатлении... Я видел перед собой простую, искреннюю, полную бесконечного доброжелательства, женщину, кроткую и смиренную...

"Где же эта надменность и высокомерие?" – пронеслось в моем сознании в этот момент моей первой встречи с Государыней.

"Вы были в Ставке", – сказала Императрица, однако таким тоном, который говорил, что вопрос предложен только между прочим и не является главным. И, действительно, когда я стал рассказывать о своих впечатлениях, начав прежде всего говорить о Наследнике Цесаревиче, то Императрица прервала меня, сказав:

"Да, да, Я знаю; теперь Он здоров и чувствует Себя лучше"...

Упоминание о Ставке дало иной ход мыслям, и Императрица, точно обращаясь к Самой Себе, воскликнула с неподдельной горечью и страданием:

"Ах, эта ужасная война! сколько гибнет молодых жизней, сколько вокруг горя и страданий"...

"И тем более ужасно, что и поводов для войны нет, – ответил я, – Это война между Францией и Германией, на русской почве, задуманная Англией, которая всегда боялась нашей дружбы с немцами"...

Сказав это, я очень смутился, сознавая, что, быть может, мне не следовало, при первой встрече с Императрицей, говорить столь же откровенно, как говорят люди, давно знающие друг друга... Но тонкости дипломатических ухищрений, составляющих объемистый кодекс правил этикета, не давались мне; я говорил о том, что думал, и смутился не потому, что пожалел о своей искренности, а потому, что не был уверен, как отнесется к ней Государыня Императрица.

Ея Величество посмотрела на меня чрезвычайно добрыми глазами и затем сказала:

"Россия, ведь, всегда попадала в такие положения"...

Этот ответ мгновенно вернул мне спокойствие, и мои глаза сказали Императрице: "Как, однако, глубоко Вы понимаете милую, но глупую Россию"...

"Мы ничего не можем сделать без союзников, – продолжала Императрица, – мы связаны со всех сторон и, что ужаснее всего, не имеем мира внутри государства... Эти непонятные отношения между Церковью и государством, и в такое время, когда так нужны взаимное понимание и поддержка... Церковь и государство точно враги стоят друг против друга; линии церковной и государственной жизни разошлись в разные стороны... Теперь, более чем когда-либо, нужно думать о том, чтобы сблизить эти линии, ввести их в общее русло... Ведь у Церкви и государства общие задачи, общие цели; откуда же это разделение, эта вражда?! Что нужно сделать, как Вы думаете?.. Объясните Мне, разъясните"...

Менее всего я был подготовлен к таким сложным государственным вопросам, и они застали меня врасплох.

"Ваше Величество, – ответил я, – и вражда между Церковью и государством, и война, со всеми ее ужасами, вытекают из одного источника... Источник этот чрезвычайно глубок и коренится в недрах Библейских времен; но, разливаясь на поверхности и отравляя своим ядом всю вселенную, этот источник оставляет самые разнообразные следы, и нужно уметь не только замечать, но и различать их... Наружность их обманчива, привлекательная внешность скрывает смертельный яд. Одним из этих следов, одним из величайших обманов современности, является идея парламентаризма, враждебная идее государства, провозгласившая принцип коллективной мысли. Коллективной мысли вообще не существует... Есть вождь, и есть толпа, слепо повинующаяся своему вождю и идущая за ним. Таким вождем является Царь, Помазанник Божий, и тогда Он ведет за Собою народ по путям закона Божьего и низводит на Свой народ благодать Божию... Таким вождем может быть президент республики, который ведет народ свой по путям закона человеческого, и тогда страна раздирается всевозможными партийными раздорами, и благодать Божия отходит от народа и его вождя. Таким вождем может быть и всякий другой человек, кто, идя навстречу инстинктам народных масс, использует эти инстинкты для своих корыстных целей... Подрыв священных устоев Самодержавия начался давно, но никогда не исходил из толщи народной, а всегда от отдельных злонамеренных лиц... Манифест 17-го Октября 1905 года об учреждении Государственной Думы был вырван из рук Царя небольшой горстью этих злонамеренных лиц, запугавших правительство угрозою революции. Это был только обычный прием с целью ограничить Самодержавные права Монарха и свести Россию с ее исторического пути на путь парламентарный.

А это последнее требовалось для объединения революционной деятельности. Народ же никогда не мечтал о представительном строе и всегда оставался верен Царю... С момента своего возникновения, Дума, прикрываясь именем народа, стала в оппозицию к Царю и Его правительству... Иначе и быть не могло, ибо в этом ее задача. Сейчас не только Церковь, но и государство в тисках Думы... Дума – очаг революции... Ее нужно разогнать, упразднить. Пока же этого не будет сделано, до тех пор никакие реформы ни в области государственной, ни, тем более, в области церковной, невозможны...

Для реформ нужны кредиты, но Дума их не отпустит"...

С чрезвычайным вниманием слушала Императрица мои слова, а, по выражению глаз Ея Величества, я видел, что повторяю только собственные мысли Государыни... И, когда я остановился, то Императрица сказала мне:

"Вот, вот, это как раз то, о чем я всегда говорю... Ах, эта Дума, какой это ужас... Но неужели же нельзя ничего сделать теперь же, сейчас... Может быть, пока война кончится, были бы возможны хотя бы частичные реформы в церковной области... Какие?.. Во время войны так трудно предпринимать что-либо крупное"...

"Такой частичной реформой было бы изъятие Церкви из ведения Думы, но и для этого потребовался бы акт Высочайшей воли Монарха, указ Самодержца. Интересы правительства и Думы противоположны... Члены Думы являются представителями не широких масс населения, а очень небольших, революционно настроенных групп, и соглашение с ними невозможно, ибо эти группы не выражают воли народной, не стремятся к благу народа, а стремятся к тем целям, какие могут быть достигнуты лишь после разрушения государственности. Но и взятие церковных дел из ведения Думы явилось бы только паллиативом... Дума не переставала бы мешать церковной работе, как мешает и сейчас, и достигнуть единства в сфере церковно-государственной работы было бы трудно... С момента учреждения Думы, законодательная деятельность России не только затормозилась, но и приостановилась... Жизнь предъявляет требования, государственный механизм работает с крайним напряжением, вырабатывает законопроекты, отвечающие самым насущным нуждам народа, а, когда эти законопроекты попадают в Думу, то там и остаются без движения, умышленно задерживаются, или же вовсе отвергаются... Каждый член Думы считает себя обязанным не только вмешиваться в специальные отрасли государственного управления, где он ничего не понимает, но и контролировать деятельность министров, точно в этом его задача... Масса времени тратится на полемику между министрами и членами Думы, на ненужные запросы, а продуктивная работа начинается лишь после роспуска Думы, когда законопроекты получают законодательную санкцию в порядке 87-ой статьи. Сейчас возможны только такие реформы, какие не связаны с испрошением кредитов у Думы и касаются вопросов внутреннего распорядка в узкой сфере церковного управления... Нужно сократить расстояние между пастырем и паствой, приблизить пастыря к народу, выработать систему определенных обязательств к Церкви, каких в Православной Церкви вовсе нет... Сейчас нет никакой связи между пастырем и прихожанами, между Церковью и этими последними... Кто хочет идти в Церковь – идет; кто не хочет идти – не идет... Кто выполняет требования религии, а кто не выполняет их; все зависит от доброй воли единиц, и не паства идет за своим пастырем, а, наоборот, пастыри плетутся за паствой. Отсюда ближайшими задачами в сфере церковного управления явились бы образование митрополичьих округов, сокращение территориальных размеров епархий и приходский устав; но конечно, такой устав должен был бы покоиться на совершенно других началах, а не на тех, какие выработаны прогрессивною общественностью и разными комиссиями"...

25
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело