Когда теща зажигает… - Седлова Валентина - Страница 31
- Предыдущая
- 31/61
- Следующая
— Это каким же образом?
— Ну, например, поинтересуйся, отчего это все его работы выполнены в соавторстве? И поддерживает ли он отношения со своими бывшими пассиями, пардон, соавторами? Вроде как вопрос безобидный, но на больную и неприятную для Версальски тему.
— Хорошо. Но, думаю, этого будет недостаточно.
— Ну, со своей стороны я ему такую райскую жизнь устрою, что мужик волком взвоет от счастья! Хотя, честно говоря, мне уже хочется наплевать на Лешкину просьбу и поступить ровно так, как я планировала: взять в руки что-нибудь потяжелее и с порога засветить ему по черепушке. И плевать на маменькины вопли. В конце концов, я не обязана плясать под ее дудку и изображать из себя невесть чего! Да и ты, думаю, в случае чего мне поможешь. Или нет?
— Видишь ли, котенок, тут еще одна сложность образовалась. Ну, прогонишь ты Версальски с криками и битьем посуды об его голову. А мать в ответ сорвет твою свадьбу. Ты же знаешь, для нее нет ничего невозможного. Нейтрализовать ее практически нереально, мы уже думали на эту тему, поверь!
Папуль, а тебе не кажется, что на момент свадьбы маменька уже будет знать, что я не собираюсь выходить замуж за Версальски? И раз так, свадьбу она попытается мне угробить в любом случае. Так чего же я теряю, если вместо радушного приема Версальски сегодня нарвется на хороший скандал?
— Не забывай и о том, что затеянный ребятами спектакль рассчитан еще и на то, что мать сама откажется от Версальски и он исчезнет из нашей семьи навсегда.
— Ты так это произнес, словно и не надеешься на удачный исход, — осторожно заметила я отцу.
— Просто… я только что разговаривал с Ириной. Боюсь, выгонит ли она Пола или оставит его подле себя, для нас это не имеет уже никакого значения. Мы с ней стали друг другу совершенно чужими людьми. Она сегодня впервые упомянула про развод. И судя по тому, как она об этом сказала, для нее это уже решенное дело.
— Э, батя, не будь таким пессимистом!
— Да будет тебе известно, пессимист — это всего лишь хорошо информированный оптимист. Слышала бы ты все то, что сегодня наговорила мне твоя мать…
— А по-моему, еще не поздно вернуть все на круги своя! Ведь ты же еще любишь ее! И не надо качать головой, я же вижу, что любишь! А раз так, нечего позволять всяким там Версальски крутиться вокруг нее! Пусть ищет себе доноров в другом месте, прихлебатель несчастный.
— Любишь, не любишь… Котенок, это ведь не по ромашке гадать! Когда за плечами столько совместно прожитых лет, все видится несколько по-иному, чем в юности. Люди меняются, и вполне может оказаться, что через тридцать лет в одной постели оказываются два незнакомых человека, которые даже не знают, о чем поговорить друг с другом! Боюсь, мы с Ириной уже вплотную подошли к этой точке. То, что раньше нас объединяло, теперь работает против нас. Вместо коллег мы превратились в конкурентов, вместо супругов — в противников. Любое воспоминание о прошлом и о том, как нам было раньше хорошо, вызывает в твоей матери агрессию. Ей неприятно слышать о моих чувствах. Так зачем я буду ранить ее своим присутствием, если, кроме общего прошлого, нас уже ничего не связывает?
Неясно, сколь еще долго мы с отцом переливали бы из пустого в порожнее, обсуждая их с матерью отношения, но тут благим матом заорал мой мобильник. Ага, это Лешка хочет мне что-то сказать!
— Привет, малыш! Слушай, я только что разговаривал с Машкой, дела обстоят так, что крутись как хочешь, но Версальски не должен покинуть твой дом раньше семи вечера!
— Ты что, обалдел?! И чем я буду его занимать целых четыре часа? Я же об стенку головой биться начну!
— Не надо ни обо что биться, просто сделай то, о чем я тебя прошу! Да, и еще одно: на всякий случай отыщи диктофон. Ну, тот, который ты обычно в кармане таскаешь на все мозговые штурмы.
— А что его искать, он в столе лежит. Только зачем нужен? У тебя же свой такой же есть!
— Мой мне сегодня самому понадобится.
— Ничего не понимаю. А зачем?
— Лизка, сама подумай: если ты скажешь матери, что он ведет себя с тобой крайне некорректно, позволяет себе всякие вольности и откровенно хамит, она тебе поверит?
— Нет. Скажет, что это я на него поклеп возвожу.
— Вот именно! А если ей предъявить аудиозапись твоего разговора с Версальски и она собственными ушами услышит, как он склоняет тебя и ее направо-налево, что тогда.
— Наверное, как минимум удивится.
— Это действительно «как минимум»! Я бы на ее месте такому баклану, как Версальски, мигом ускорение под пятую точку придал.
— Ладно, я тебя поняла. Только зачем тогда второй диктофон нужен?
— А как ты думаешь, он что, настолько туп, чтобы при тебе и матери звонить и извиняться за срыв свидания?
— Так вот почему я должна держать его до семи вечера!
— Ну слава Богу, догадался опытный разведчик! И мало того, что держать и не пускать, ты еще должна всеми правдами-неправдами сделать так, чтобы звонить он пошел не в какую-нибудь пустую комнату или на балкон, а на лестничную клетку. Вот там-то я его разговор и срисую!
— А если он в туалет отправится звонить? Или в ванную?
— Лизка, ну придумай что-нибудь! Хоть на голове стой, но пусть до него дойдет, что единственное тихое и безопасное место для разговора — за дверями твоей квартиры.
— Ладушки, будет исполнено! Слушай, а где ты сейчас? Может, подъедешь, поболтаем еще, пока мамы нет.
— Лизка, солнышко, я бы и рад, но мне еще надо как минимум в два места смотаться, а потом успеть вернуться к тебе. То есть к Катерине Ивановне.
— Вот щас как начну ревновать! Вместо того чтобы к невесте ехать, он к ее соседке бежит! И ведь даже не смущается, охальник, что она ему в прабабушки годится!
— Уймись, глупыш! — расхохотался Лешка и нажал на отбой.
Что ж, кое-что потихоньку вырисовывается. По крайней мере против вещественных доказательств не попрешь. А у нас тут не судебное разбирательство, чтобы аудиозаписи в расчет не принимать. Значит, моя задача слегка меняется. Запугивать Версальски я, конечно, буду — не без этого. Но самое главное — развести его на задушевный разговор, чтобы он как миленький все свои злодейские планы озвучил. И еще обязательно, чтобы высказался, что на самом деле думает обо мне и моей матери.
— Котенок, ты не будешь возражать, если меня не будет на предстоящем обеде? — вдруг огорошил меня отец.
— А куда ты денешься?
— Наверное, у себя посижу. Или на дачу съезжу. Понимаешь, боюсь, что своим присутствием я тебе только все испорчу. У меня у самого уже большое желание как следует стукнуть этого гаврика. Да и в одной комнате с матерью мне сложно находиться. Как бы в разгар обеда не случилось банальной кабацкой драки.
— Да, папуль, ну если не можешь с ними за одним столом сидеть — тогда, конечно, лучше себя не неволить. Только, умоляю, не уходи никуда! А вдруг Версальски и вправду решит взять меня натиском? А мне и «спасите, помогите» кричать некому. Да, я скорее всего преувеличиваю опасность, но оставаться с ними в квартире одной мне совершенно не хочется.
— Об этом я что-то не подумал. Хорошо, тогда я никуда не пойду, буду сидеть дома.
— Батя, ну только не грусти так сильно, умоляю! Отец ничего мне не ответил, лишь махнул рукой и вышел из спальни.
Ну вот, не жизнь, а сплошные качели. Вчера и позавчера я в полной депрессии находилась из-за краха личной жизни, теперь вот отца тем же самым накрыло. Странно, неужели мать не понимает, что ее дохляк Версальски отцу и в подметки не годится? Или она сама чуть-чуть влюблена в этого мерзкого типа? А может, даже и не чуть-чуть? Или отец прав, и подобная ситуация происходит со многими, кто прожил вместе не один десяток лет? Казалось, никого ближе и роднее нет, а в итоге — опа! — и уже чужие люди вынужденно делят одну крышу над головой и терпят общество друг друга. Неужели и у нас с Лешкой рано или поздно произойдет что-то подобное? Ведь мы тоже работаем вместе, как и мои родители… Ох, как же все это непросто! Хотя, с другой стороны, ну даже если мы когда-нибудь разойдемся, и что? Ведь до этого момента у нас будет несколько отличных лет семейной жизни. И вообще, каждый брак изначально рискованное мероприятие: сложится — не сложится, смогут муж и жена переваривать заскоки друг друга или нет? Ну а кто не рискует, тот, как водится, не пьет благородный шипучий напиток. Ведь недаром на свадьбах принято первый тост за молодых отмечать фужером шампанского. Значит, есть в этом какой-то скрытый смысл.
- Предыдущая
- 31/61
- Следующая
