Евпраксия - Антонов Александр Ильич - Страница 21
- Предыдущая
- 21/76
- Следующая
— Ты лжив, как и твой император. Рудольфу Швабскому быть государем отныне! — уже кричал Удон.
Может быть, тому причиной было рейнское вино, но, когда бочонок, из которого слуга наливал кубки, опустел, два маркграфа были яростны и неукротимы. И сколько Гедвига ни пыталась их утихомирить, они ушли в покой Удона и гам свели счёты.
Теперь у графини Гедвиги были основания сказать, что с появлением Деди в Штадене её супруг был обречён. Когда тело покойного маркграфа Удона предали земле, в замке произошло событие, подтверждающее доводы Гедвиги. Один из конюхов графской конюшни рассказал, что он видел, как стременной маркграфа Деди подходил к сбруе Удона. Вначале никто не придал значения тому рассказу. И один из егерей даже заметил:
— Тому причиной дорогие украшения. Проверили бы, не сорвал ли стременной серебро?
Но и словам егеря никто не дал ходу. Однако конюх Фриц оказался дотошным. Он осмотрел уздечку, подпругу, шлею, в кои наряжали скакуна: серебро было на месте. Взялся за осмотр седла и увидел то, что заставило его удивиться. Из потника выглядывала булавка с дырочкой на острие, и в ней покоилось какое-то прозрачное и вязкое вещество. В кожаном крыле седла было проколото шилом отверстие, через которое булавка выходила наружу. Фриц соображал довольно туго, но всё-таки догадался, для чего стременной затаил булавку. Похоже, что она должна была уколоть маркграфа. Чтобы утвердиться в догадке, Фриц оседлал коня.
— Попробую-ка я прокачусь на нём. Тогда уж и скажу господам о чьей-то затее, — подбодрил он себя. В простоте душевной тугодумец счёл, что всё будет как в шутке: тебя укололи в мягкое место, ты подпрыгнул в седле и на землю — бац!
Фриц вывел коня из конюшни, поднялся в седло и шагом выехал с хозяйственного двора на площадь перед замком. Увидев там слуг, дворовых, крикнул им:
— Смотрите, что сейчас будет! — и ударил плетью коня.
Застоявшийся скакун привстал на дыбы и с места помчался галопом. Фриц громко вскрикнул и вылетел из седла на каменные плиты. К нему сбежались все, кто был на дворе замка, кто-то позвал графиню Гедвигу, она не замешкалась. И лишь только подошла к Фрицу, он с трудом произнёс несколько слов:
— Госпожа, в седле игла, и она меня уколола. — Его глаза расширились, он захрипел и испустил дух.
Случилось это вскоре же, как маркграф Генрих и сваты уехали в Киев. Графиня Гедвига позвала медика, и он определил, что игла покрыта смолкой сильного яда. Графиня пришла в замешательство. Всё говорило о том, что в смерти маркграфа Удона повинен император. Однако о причине преступления она не могла догадаться.
Графиня мучилась оттого, что оказалась одинокой и беззащитной. Она переживала за старшего сына. В её воображении возникали ужасные картины нападения императорских людей на Генриха, и ей не к кому было обратиться за помощью. Она побуждалась написать обо всём императрице Берте, но отказывалась от этого, зная, что у самой Берты жизнь несчастна. Так, затаившись от людей, от мира, и жила графиня в одиночестве, когда в замке вновь забушевали страсти. В последнюю ночь августа на рассвете в ворота замка раздался громкий и настойчивый стук.
— Кто там ломится? — спросил страж, сбрасывая предутреннюю дрёму.
— Янкель, открой! Это барон Саксон, — донёсся голос из-за ворот.
Старый страж узнал Саксона, открыл ворота, впустил его.
— Госпожа у себя? — спросил камер-юнкер.
— Дома, — ответил Янкель.
Саксон припал к шее коня и направил его к замку. Он держался в седле чудом, поводья выпали из рук. Он был ранен в бок, потерял много крови. Вечером, в суматохе, когда началась схватка россов с воинами императора, он сумел вырваться из кольца близ костра и побежал в глубь рощи, за ним бросился воин императора и почти достал его мечом. Саксон вынужден был защищаться, выхватил меч, повернулся. Удары мечом сошлись, но один из них оказался смертельный, а другой — лишь рассёк Саксону бок. Кое-как он добрался до коня, поднялся в седло, покинул рощу и помчался в замок Штаден. Он не знал замыслов императора, но догадался, что тот едет к Гедвиге со злым умыслом. Добравшись в полном изнеможении в замок, Саксон попросил разбудить графиню. Она пришла скоро, потому как не спала, спросила с трепетом в голосе:
— Жив ли мой Генрих? Что с ним? — А заметив кровь на одежде Саксона, графиня испугалась. - Господи, барон, ты ранен! — Крикнув камергера, она приказала ему принести мази, чистое полотно.
Саксон хотя и ослаб, но ещё держался. Ответил на вопросы графини:
— Госпожа, ваш сын жив и здоров. Он близко, он в замке у княгини Оды. — И Саксон рассказал, чему был очевидцем при возвращении в Германию.
— Чего же добивается император? — спросила Гедвига.
— Того не ведаю, государыня. — И Саксон подошёл к стене, оперся о неё. — Прости, государыня. — И он закрыл глаза.
Прибежали камергер, слуги. Они взяли Саксона под руки и повели в покой. Камергер спросил:
— Ваша светлость, какие будут распоряжения?
— Барон Якоб, тебе велю поднять воинов. Сотню поставь на стены. С полусотней поспеши навстречу барону Вольфу. Защити!
— Исполню, ваша светлость, как велено, — ответил камергер Якоб.
И вскоре в замке и в казармах, где располагались полторы сотни воинов маркграфа, всё пришло в движение. Ещё и рассвет не наступил, как полусотня воинов умчалась навстречу каравану. Многие лучники поднялись на стены, рыцари заняли место у ворот, дабы по первому сигналу распахнуть и вылететь конным строем на помощь товарищам. С рассветом и сама графиня поднялась на крепостную стену. Она была в шлеме и в латах. Близ неё над стеной взвилось родовое знамя маркграфов Штаденских, на котором лев убивал дракона.
С наступлением дня о происходящем в замке стало ведомо горожанам Штадена. И они, вооружившись, вышли на улицы и потянулись к замку. Для многих из них это было привычным делом, потому как северные города давно были непримиримы к императору Генриху IV. «Мы потягаемся с тобой, Рыжебородый!» — кричали горожане, шагая к замку. Однако оружия в этот день никто не обнажил. Повода для этого не оказалось.
Генрих понял ещё в тот миг, когда полусотня россов погнала его воинов из рощи, что ему не захватить караван княжны. Потому он отказался от насилия, хотя и пожалел, что у него под руками нет двух сотен воинов. Вёрткий, быстрый в решениях, он счёл, что ему нужно мчать в Штаден и там мирным путём добиться того, чего не достиг силой.
И вот император и графиня встретились. Но для Генриха IV эта встреча была унизительной. Он, император Римско-Германской империи, стоял в роли просителя перед крепостной стеной и должен был ждать милости, чтобы перед ним распахнули ворота замка. Но всё складывалось так, что этой милости он не дождётся. Как его придворные ни упрашивали графиню Гедвигу внять им, она словно не слышала мольбы.
— Преступнику нет места в моём замке, — отвечала она со стены маркграфу Деди.
Вскоре же, вслед за отрядом императора, вдали появился караван верблюдов. Он шёл в окружении более чем сотни воинов. К нему толпой хлынули горожане, никогда не видевшие диковинных животных. Верблюды по-прежнему шагали степенно, были полны гордого величия и независимости. Штаденцам понравились эти животные. Караван подошёл к подъёмному мосту, перекрывающему глубокий ров с водой, и остановился в ожидании, когда откроются ворота.
Гедвига оказалась в затруднительном положении. Здравый смысл подсказывал, что она должна впустить Генриха IV. Несмотря на всё, он оставался государем. Ни папа римский, ни съезд князей не могли его свергнуть, считала она, потому как свою корону он получил от отца по праву наследства. И она решила, что его следует принять, хотя бы для того, чтобы посмотреть ему в глаза. Может быть, в них она увидит затаённое, что разгадав, получит право осудить Рыжебородого за убийство супруга или оправдать сто, если окажется, что он всё-таки невиновен в смерти Удона. Была ещё одна причина, по которой Гедвига хотела видеть Генриха. Княгиня Ода склонила Гедвигу к мысли о том, чтобы поместить юную невесту сына на воспитание в Кведлинбургский монастырь, а туда без воли королей и императоров не принимали. Аббатиса Адельгейда строго соблюдала вековые традиции монастыря. И, понимая, что выход из положения в её шаге навстречу государю, она сказала рыцарю Экхарту Таулеру:
- Предыдущая
- 21/76
- Следующая
