Жестокие и любимые (ЛП) - Вульф Сара - Страница 7

– Как долго? – ворчит Чарли.

– Простите? – Ванесса вскидывает бровь.

– Как долго будет длиться контракт?

– Контракт будет в силе столько, сколько вы сможете сохранять свое прикрытие в университете.

– Итак, контракт на неопределенный срок, – констатирую я.

– В общем-то, да, или до тех пор, пока не соберете доказательства, которые мы сочтем достаточно вескими, чтобы повесить на них обвинение.

Я смотрю на Грегори, который лишь пожимает плечами.

– Вы с Чарли – наилучшие кандидаты для этой работы. Ты достаточно молод, чтобы учиться в колледже. А Чарли мы можем выдать документы, согласно которым он будет на год младше. Также сможем поселить вас в одной комнате в общежитие.

– Вы просите нас сидеть на наших задницах и целый год ходить в универ с кучкой привилегированных придурков? – спрашивает Чарли. – Вы шутите, босс? Вы знаете, как скучно…

– Обучение оплатят. Вы должны будете посещать занятия и сохранять достаточно хорошие оценки, чтобы вас не отчислили, – прерывает Ванесса. – Но вашей основной задачей будет наблюдение. Естественно, никто не должен знать истинной причины вашего нахождения в этом университете.

– Двое из привратников – студенты университета, – размышляю я. – У вас есть их имена?

– Да, но это секретная информация, я не стану ее разглашать. Мы вышлем их досье лишь после заключения контракта.

– И мы должны заниматься этой фигней хрен знает сколько времени?! – протестует Чарли. – Босс, я присоединился к «Вортекс» не для того, чтобы вернуться в универ, а, наоборот, чтобы держаться от него как можно дальше.

– Сейчас начало учебного года. Вы отлично впишитесь, – отвечает Грегори, и в его голосе отчетливо слышатся стальные нотки. – Уверен, вы двое справитесь. Особенно ты, Чарли. У тебя есть харизма. Воспользуйся ей.

– Но я бы предпочел остаться с Вами, босс. Арамон…

Грегори тянет Чарли за руку, а мне жестом показывает наклониться.

– Арамон никуда не денется, а привратники – запросто. Послушайте, это может показаться мелким делом или недостаточно привлекательным, или не интересным, но это хорошая, серьезная работа, которая, между прочим, вполне недурно оплачиваемая. ЦРУ заплатит, твою мать. И будет очень даже неплохо иметь их в должниках у «Вортекса». Ясно? Мы хотим, чтобы они были у нас в долгу, особенно когда мы будет иметь дело с Арамоном.

Глаза Чарли озаряются пониманием, я же борюсь с желанием закатить свои.

– Когда нам нужно уезжать, сэр? – спрашиваю я.

Грегори пожимает плечами.

– Как можно скорее, полагаю. Как только я получу детали, сразу перешлю вам. Все, что от вас требуется – это согласиться на контракт.

– Я согласен, сэр, – говорю я.

Грудь Чарли вздымается под тяжестью вдоха.

– Я… я тоже, босс! – выпаливает он, прожигая меня взглядом. – Не позволю Бэтмену все на хер испортить.

– У меня есть имя, – растягивая слова, произношу я.

– Джек, точно! Джекмен. Джекоффмен, – «оригинальничает» он. Оскорбления звучат так знакомо, жаля горькой сладостью, но я не позволяю им меня задеть.

– Ладно, хватит паясничать. – Грегори выпрямляется и, протягивая руку, улыбается Ванессе. – Мои ребята говорят, что согласны.

– Отлично, – отвечает она, пожимая его протянутую руку. – Буду держать вас в курсе. А теперь прошу меня извинить.

Секундой спустя она уже скрылась за контейнером «Мэтсон». Ванесса двигалась так быстро, что я едва мог проследить ее путь. Должно быть, она спланировала свой уход заранее. Чарли словно передергивает.

– Чертовы правительственные агенты.

– Она не кажется такой уж плохой, – говорю я.

– Конечно, она не кажется тебе плохой. Ты уже практически один из них, весь такой роботизированный головорез. Спорю, ты и глазом не моргнув убил бы собственную девушку, если бы тебя попросил босс.

Прежде, чем успеваю остановиться, я с силой хватаюсь за лацканы его костюма. Мир вновь становится ужасным белым шумом, размывая лицо Чарли, приглушая настойчивый голос Грегори, который пытается убедить меня отпустить его. Я впечатываю Чарли в контейнер «Мэтсон». Запахи пыли, пота и стали превращаются в пепел у меня в носу. Он всего лишь человек из снежного шара. Марионетка. Я так легко мог бы его уничтожить, прервать его жизнь, как сделал с тем мужчиной в ту ночь на берегу озера, как чуть не сделал с Лео, как сделал с Софией…

Ведь, в конце концов, я позволил ей умереть.

Убил ее.

В карих глазах Чарли читается страх, и это единственное, что сдерживает рев от того, чтобы поглотить мой разум. Отпихиваю его и шагаю обратно к машине. Грегори следует за мной по пятам и, как только я захлопываю дверцу машины, жестом показывает мне опустить окно. Что я неохотно выполняю.

– Посмотри на меня, – произносит Грегори мрачным непрекословным голосом. Я неохотно встречаюсь с ним взглядом. – Ты сможешь это сделать? Или нам следует возобновить тренировки?

Все мое тело инстинктивно передергивает от невероятно реальных воспоминаний тренировок с Грегори. Воспоминаний крови, сочащейся из моих ушей, созерцания сломанного дерева, похороненного глубоко под землей, запахов грязи и тьмы в моем носу. Нет. Я не хочу еще раз подвергаться такой тренировке.

– Я держу зверя под контролем, сэр, – медленно отвечаю я.

Грегори изучает меня пронизывающим взглядом, затем кивает и похлопывает по капоту автомобиля.

– Тогда собирайся. Тебя ждет университет.

Мы возвращаемся в мотель, который оплачивает для нас Грегори. Две односпальные кровати, тараканы в микроволновке, возможно, многолетние кровавые пятна на стене, и все же, это лучше, чем спать в своих автомобилях. Лучше, чем гравий, на котором он заставлял меня спать во время тренировок. Чарли бормочет ругательства и сразу же запрыгивает в душ. Я заказываю китайскую еду и включаю ноутбук. Всегда пунктуальный трудоголик Грегори уже переслал нам досье. Лица двух привратников смотрят на меня со своих файлов ФБР. Один – загорелый качок со смазливой мордашкой и темными кошачьими глазами. Кайл Моррис. Другой – красавец с каштановыми волосами, симметричными чертами лица и глазами, как холодная сталь.

Уилл Кавано.

– 3 –

3 года

44 недели

2 дня

Мне кажется, старикам действительно нравится говорить вам, что нужно наслаждаться жизнью, пока молод. Так обычно говорят люди, которым четыреста девяносто лет и которые ездят на «Вольво». Не то чтобы с «Вольво» было что-то не так. Нет. Но возраст, уж извините. Наличие большого опыта делает вас скучными и пресными, как содовая недельной давности.