Корабль Роботов. Ветви Большого Дома. Солнечный Ветер (сборник) - Пухов Михаил Георгиевич - Страница 20

Александр Синяев кивнул.

— Вполне возможно.

Они опять находились в эллинге, в тени входного тамбура. Десантный диск, на котором они прилетели, серебряным блюдцем лежал в центре помещения. Охраны действительно почти не было. Два вооруженных стражника играли в карты на полу рядом с диском. Больше никого не было видно.

— Нет, охрана на месте, — сказал Николай Бабич, переходя на шепот.

— Как же туда пробраться?…

Александр Синяев посмотрел на фантома. В лице того что — то задрожало, изменилось, сместилось и вернулось на прежнее место. Но Сеанс был еще очень нескоро, и фантом был сейчас Ассистентом — послушным и беспрекословным.

— Необходим отвлекающий маневр, — сказал Александр Синяев. — Как в прошлом году. Ты меня понял?

В лице фантома опять что — то задергалось.

— Да, командир, — сказал он.

Два стражника сидели, скрестив ноги, на полу рядом с десантным диском. Один из них подгреб к себе карты, собрал их в стопку и начал уверенно перемешивать.

— Да, Грини, — сказал он, тасуя колоду. — Последние штаны ты мне сегодня проиграешь. Интересно, что подумает десятник, когда на вечернем построении увидит тебя без штанов?…

— Зря ты издеваешься, Лисма, — сказал Грини, внимательно следя, чтобы партнер не плутовал. — Я еще отыграюсь, ты меня знаешь. Я играю лучше тебя, просто у меня сейчас полоса невезения.

— Полоса на полчаса, — сказал Лисма. И изрек: — Не везет в картах — повезет в любви. Они подняли карты.

Грини осторожно заглянул в свои карты, пряча их от партнера. Он задумался. Карты лежали в его ладони рубашками вверх, и он постукивал по ним длинными пальцами правой руки.

— Восемь, — сказал он, посмотрев на своего партнера. Но в глазах Лисмы ничего нельзя было прочесть. Там были только безразличие и уверенность.

— Восемнадцать, — сказал Лисма, пряча карты в ладонях. Грини снова задумался. — Согласен. Мне две, пожалуйста. Лисма бросил ему из колоды две карты рубашками вверх. — Мне не надо. Что скажешь?

Грини долго изучал образовавшуюся комбинацию. — Оставил.

— Двадцать восемь, — немедленно отозвался Лисма. Грини бросил карты, собрал колоду и принялся ее тасовать. — Никогда со мной такого не было. Явный блеф раскрыть не на чем.

— Последние штаны проиграешь, — повторил Лисма, наблюдая за его действиями. — Но ты, Грини, не огорчайся. Не везет в картах — повезет в любви. Поверь моему слову.

— По — моему, лучше карты, — сказал Грини, начиная новую сдачу. — Когда же, наконец, начнется это вторжение? Я ни одной женщины не видел уже сто лет. Не считая кино, конечно.

— У тебя еще все впереди, — сказал Лисма.

Из — за диска, рядом с которым они сидели, послышался громкий шорох. Грини насторожился.

— Пойди посмотри, что там такое, — сказал он партнеру.

Тот с сомнением смотрел на сданные карты, лежащие на полу эллинга двумя аккуратными кучками.

— Это приказ? Тогда я потребую пересдачи.

— Ладно, пойдем вместе, — сказал Грини.

Они встали на ноги. Грини с наслаждением потянулся. Его спина затекла от долгого сидения на полу. Он посмотрел на пару тяжелых атомных карабинов, прислоненных к серебристому борту диска.

— Наверное, крысы или другая мелкая живность, — сказал он, вслушиваясь в непрекращающийся шорох. — Пойдем взглянем.

Они медленным шагом направились в обход диска.

— Интересно, взорвали уже этот вражеский звездолет? — сказал Лисма.

— Не завидую тем, кто на нем прилетел, — сказал Грини. — Все равно, пауки они или люди. Ведь этот инструктор Ксандр, которого недавно казнили, прекрасно натренировал абордажные экипажи. Он хорошо разбирался в этих делах, куда лучше любого офицера. Те разбираются только в выпивке. Жаль, что он оказался вражеским лазутчиком.

— И в карты он играл великолепно, — добавил Лисма. — Что это там такое?…

Они застыли на месте, вслушиваясь в шорох, несущийся к ним из — под отдаленной стены эллинга. Там лежал сумрак, слоящийся чуть заметными разноцветными линиями.

— Или мне это мерещится, — сказал Лисма. — Но я готов поставить весь выигрыш…

— Тише, — перебил его Грини.

Разноцветные линии расплывались, поглощая мрак, становясь извивающимися полосами. Живая струящаяся картина была погружена в медленно разгоравшееся у стены эллинга зеленоватое свечение.

— Это Хозяйка, — взволнованно прошептал Лисма.

— Тише, — повторил Грини.

Поперек горизонтальных змеящихся линий возникли вертикальные полосы. Они кружились на месте, вытесняя одна другую, складываясь в мгновенные исчезающие образы. Потом пляска полос прекратилась, остались лишь призрачное свечение и грациозный девичий силуэт на фоне дальней стены.

— Это Хозяйка станции, — взволнованно повторил Лисма, боясь спугнуть видение. — Мне рассказывал о ней Рутс. Правда, тогда я ему не поверил…

Они стояли, затаив дыхание, и смотрели на прекрасную длинноволосую девушку, начинавшую плавный танец в плотном зеленом воздухе.

— Говорят, это к счастью, — прошептал Лисма. — Только молчи. Если узнает начальство, у тебя отберут жетон.

Они стояли, как зачарованные, глядя на прекрасный танец Хозяйки станции, не веря своей удаче, когда внезапный топот взорвал тишину позади них. Они обернулись — никого. Они еще раз обернулись. Свечение гасло, видение медленно таяло. И тогда они испугались.

Александр Синяев видел, как фантом бесформенной тенью скользнул к выходу. Свое дело он сделал, и за него можно было не беспокоиться. В случае чего он мог спрятаться — слиться с металлом или превратиться в атомный карабин. Никому не придет в голову палить по голым стенам и особенно по солдатскому карабину. А люди, уже неуязвимые, лежали внутри диска, разделенные прозрачным стеклом. Стражники бросились к оружию. Поздно. Солдаты из них так и не получились.

— Тревога! — заорал тот из них, что был выше другого. — Оборотни на станции!..

Створки люка перед диском бесшумно распахнулись и вновь сдвинулись за его кормой. Станция таяла позади, теряясь в сверкающих облаках. Стенки диска были прозрачны, сквозь них люди видели небо.

— Мы стартовали раньше всех, — сказал Александр Синяев. — И у нас преимущество в скорости.

Он замолчал, выискивая силуэт «Земляники». Но Бабич первый заметил впереди точку.

— По — моему, это она.

Оставалось подправить курс. Борт корабля надвигался, как стена поперек неба. Они замедлили ход, влетели в причальный тоннель и вышли внутри ангара.

— Интересно, кто сейчас вахтенный? — начал Бабич, но Александр Синяев оборвал его: — Разговаривать некогда. Они появятся с минуты на минуту. Бегите в рубку и уведите «Землянику» отсюда. Куда угодно, лишь бы подальше от Лагора.

— А вы?…

— Еще одно. Исправьте мою ошибку. Уничтожьте звездные карты. Сделайте так, чтобы сюда невозможно было вернуться. Вы сами видите, здесь опасно. И… в чем — то вы были правы. Не надо, чтобы Круг знал о Земле. Все, прощайте.

Бабич стоял рядом с диском растерянный, не понимая происходящего.

— А как же вы?…

— Я остаюсь. Прощайте.

Александр Синяев лег на свое место.

— Стойте! — крикнул Бабич. — Я не успел вам сказать. Когда мы смотрели карту… Возможно, я ошибаюсь. Но черный оазис лежит между Лагором и зелеными звездами. Проверьте это. Вы меня поняли?…

Александр Синяев наклонил в голову в знак благодарности. Люк захлопнулся. В следующее мгновение «Земляника» затерялась среди неподвижных звезд.

Человек остановился на полдороге, балансируя в слабой гравитации Дилавэра. Он ждал, настроив органы чувств. Но несколько минут ничто вокруг него не менялось.

Потом от цилиндра станции над облаками планеты отделились блестящие точки. Как новорожденные мальки, они плотной стайкой неслись к человеку, увеличивались, вырастали в акул. Они надвигались в лоб, но он мысленным зрением видел сбоку их продолговатые силуэты.