А и Б сидели на трубе - Алмазов Борис Александрович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая

И Варя опять призадумалась: «Может, дед не обманывает?» И только мама, что у окна гладила пелёнки, качала головой да тихонечко приговаривала, посмеиваясь:

— Ох, батя, батя… Ай да дед молодец…

А Валерка ничего не говорил и не думал. Он лежал на сундуке и крепко спал, чмокая неразлучной своей соской. Просто он знал, что в родном доме и валенок — нянька!

Ученик первого класса Дементий Калмыков никак не мог выучить алфавит! То есть все буквы он знал и даже читал, довольно прилично, букварь, а вот запомнить, какая буква за какой стоит, — хоть убей — не получалось!

Уж он и так и сяк: и разрезную азбуку над кроватью повесил, чтобы смотреть и запоминать, и даже бабушка ему фигурное печенье «Буквы» испекла. Он все печенинки в алфавитном порядке съел, но алфавита не запомнил! Ну прямо хоть плачь! Он азбуку и петь пробовал, чтобы, значит, её как музыку запомнить, — и тоже ни в какую не выстраивались противные буквы в единственно правильный порядок.

Пока Демьян смотрел на таблицу в изголовье кровати — всё было ясно и вроде бы даже всё правильно в его голове помнилось, но стоило закрыть глаза, буквы тут же менялись местами, перескакивали из одного ряда в другой, и в конце концов в голове получалась такая каша, что дальше А, Б, В Калмыков ничего пробормотать не мог.

Ребята из его класса давали самые разные советы — Демьян всё прилежно выполнял: клал букварь под подушку, носил бумажку с алфавитом в правом ботинке, макал палец в чернила — ничего не помогало. Проклятый алфавит не запоминался!

— Знаешь, мил друг, почему у тебя буквы не запоминаются? — спросила его Мария Степановна, директор (она у них на уроке на задней парте сидела, а Дементий пол-урока у доски заикался). — Знаешь, почему?

— Не-а! — печально повесил нос Дементий.

— Потому как они у тебя на одно лицо. Не буквы, а гвозди какие-то! Оттого они в твоей памяти и путаются, что для тебя они все одинаковые, будто консервные банки, а не буквы… А ведь они все разные, ну примерно, как твои товарищи… Ты же своих товарищей не спутаешь?!

Всю субботу Дементий над словами Марии Степановны думал, потом взял лист бумаги и решил всех своих товарищей по имени в алфавитном порядке построить…

— Как будто в клубе мультсборник на утреннике идёт, а ребята в очереди за билетами стоят.

Дементий нарисовал клуб с колоннами, полукруглое окошко, написал над ним криво «Каса» и начал очередь выстраивать.

Первым, конечно, станет Антипка, тот, что в прошлом году с родителями со стройки приехал. Во-первых, он почему-то обо всём первый узнаёт, и про мультсборник тоже, во-вторых, у него такие длиннющие ноги за зиму выросли, что он теперь быстрее всех бегает и везде первым успевает. Но ему своих длинных ножищ мало — он себе ходули сделал. Вторую неделю учится на ходулях ходить. Все плетни да изгороди по улице повалил, в парниках четыре рамы разбил, за что был отодран за уши, но тренировок не бросил и не опечалился: «Искусство требует жертв!»

Вторым в очереди — Борька Тимофеев стоит. Он с Антипкой рядом живёт и если увидит, что Антипка мимо хоть на ходулях, хоть так просто пробежал, моментально следом выскочит.

Дементий подумал и нарисовал Валентину с Гришкой. Гришка — её брат — маленький совсем. Она его таскает, как кенгуру, потому что он только-только ходить научился.

Дальше… Данила! Этот стоять не будет! Он очередь займёт, а сам вокруг на велосипеде кататься будет. Ему велосипед купили, так он с него не слезает. Так, наверно, на велосипеде и спит. И никому кататься не даёт! Жадина!

— Ну ничего! Ничего! — сказал сам себе Дементий, старательно вырисовывая велосипедные спицы. — Пусть покатается! Вот его очередь пройдёт! Его за билетами фигушки пустят… Потому… Потому что А, Б, В, Г, Д… а дальше Е! А на «Е» у нас целых два мальчишки: Ефим и Егор. Близнецы. Вот именно, что совершенно одинаковые.

Дементий не мог двух совершенно одинаковых мальчишек нарисовать и потому нарисовал одного спиной. А вот кто Ефим, а кто Егор, не разобрать.

Раньше, когда близнецы маленькие были, им на руки ленточки навязывали, чтобы не перепутать. Ефиму красную, а Егору зелёную. Но когда они подросли, то быстро сообразили, что им без ленточек гораздо удобнее жить. Скажем, разобьют стекло и сразу разбегаются в разные стороны. Одного поймают: «Ты разбил!» — «Нет! Егор, а я Ефим!» Второго поймают: «Ты Егор?» — «Да нет же! Я Ефим! Вы меня уже ловили».

То есть сразу превращаются либо в двух Егоров, либо в двух Ефимов. Вот какие хитрые.

Но в этом году Егор — он вечно всяких кошек, собак, белых мышей каких-то в школу таскает — подхватил где-то лысую болезнь — стригущий лишай! Ему всю голову начисто обрили. Братья ужасно расстроились, долго думали, что бы такое предпринять. Наконец Ефим пошёл к деду Антипе и упросил его ему волосы обрить. Теперь опять они одинаковые: оба лысые! Но они ещё на всякий случай в одинаковых шапках теперь круглый год решили ходить.

Дементий посмотрел на таблицу. Дальше шла буква «Е». На эту букву человеческих имён нет. Дементий думал-думал и придумал. Взял и нарисовал у Ефима в руках ёжика.

За близнецами Женечка Фиалкова стоит.

«Удивительное дело, — подумал, рисуя её, Дементий. — Если я, например, самые новые штаны надеваю или рубашку, то через пять минут они либо испачкаются, либо порвутся. Даже если я неподвижно буду, как памятник, стоять! Ну почему у меня всегда и локти, и коленки либо в смоле, либо в киселе, либо в земле испачканы и всегда с дырками? А Женечка будто не по земле ходит… Ни обо что не пачкается! Фартучек у неё всегда чистенький! — И Дементий нарисовал фартучек. — А на фартучке карманчик! — И Дементий нарисовал карманчик. — А в карманчике чистенький платочек! — Тут Дементий задумался. — Как же платочек нарисовать, если он в карманчике?»

Взял и нарисовал кружева. Как будто платочек кружевами обшит и они из карманчика выглядывают. Полюбовался на Женечку, стал дальше рисовать. За Женечкой Зинка стоит. Она совсем наоборот: не чистенькая, как Женечка, а будто метла растрёпанная!

— И всё время всякие секреты выдумывает! — сказал Дементий. — И врёт! Вот и сейчас сама в очереди стоит, а сама что-то Женечке нашёптывает. Интересно, что?

Если бы за ней кто-нибудь другой стоял, он бы запросто всё услышал. Зинка так шепчет, что во всём хуторе собаки лаять начинают. Но за Зинкой стоит второклассник Иван Иванович Иванов. Этот ничего вокруг не видит и не слышит, потому что всё время ест! Как у него только челюсть не устаёт всё время жевать?

Дементий нарисовал толстого Иванова с ватрушкой в руке… И тут работа у него остановилась, потому что как Дементий ни напрягал память, как ни чесал в затылке, ни морщил лоб, а ни одного предмета, ни одного животного на букву «Й» придумать не мог.

Он целый день думал, и ночью думал — не мог заснуть, и даже когда заснул, ему приснилась буква «Й». Но ни одно слово, начинавшееся с этой буквы, не придумалось!

Утром мама разбудила его рано и говорит:

— Пойдём, Дементий, на базар! Сегодня воскресная ярмарка!

На базар Дементий любил ходить даже больше, чем в кино! Потому что в кино только смотришь и слушаешь, а здесь можно ещё нюхать и пробовать! А попробовать есть что! Тут и яблоки прошлогодние целыми горами насыпаны, и уже молодая черешня в лукошках, и маленькие зелёные пупырчатые огурчики, и мёд в деревянных лоханочках горками, а сотовый — в рамках. И над ним сердитые пчёлы вьются. А рядом в бутылках тягучее масло золотом на солнце светится. Целый ряд тётенек в белых фартуках и белых халатах белым творогом, сметаной и молоком торгуют, а на другом конце базара наоборот: чёрный дядька в чёрном фартуке на чёрной колоде мясо рубит. У дядьки чёрные усищи и мохнатые ручищи!

Но мама повела Дементия дальше, в самый дальний угол рынка, где, как большие полированные жуки, стояли «Волги», «Москвичи», «Жигули» и «Запорожцы» с прицепами, где в ларьках, затенённых полотняными козырьками, продавались сапоги и туфли, всякая материя, пальто и тулупы, радиоприёмники и футболки, фотоаппараты и ковры. Но и в эти ларьки они не заходили, а вышли за ворота рынка, и тут у длинной дощатой изгороди Дементий увидел верблюда. Верблюд был громадный, как тепловоз, а может, ещё больше. У него были горбы и огромные ножищи. Весь он был мохнатый и коричневый. Чуть поодаль стояли и другие верблюды. И все они смотрели на Дементия сверху вниз, жевали мягкими губами и моргали длинными ресницами.

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая