Право на выбор (СИ) - Георгиева Инна Александровна - Страница 57
- Предыдущая
- 57/70
- Следующая
- Нормально, - бросил он безразличным тоном.
- Зачем меня обманываешь? Я же вижу, что тебе плохо.
Принц дернулся, словно ему под кожу вогнали раскаленную иглу, и то, что хранилось в сердце, вырвалось наружу:
- Я виноват, Ширин! – сдавленным, хриплым голосом воскликнул он. – Я так виноват!
Она всхлипнула, шагнула вперед и прижалась к нему всем телом, обхватив руками за пояс:
- Не кори себя, не мучай! У тебя не было выбора.
- Я заточил брата в Источнике, - почти неслышно выдавил из себя Рихард. – Разве может быть выбор ужаснее этого?
Ширин тяжело вздохнула, не зная, какие слова подобрать для утешения, и прикоснулась щекой к спине любимого:
- Он… он поймет…
Рихард поднял голову, отыскал глазами на небосводе самую большую и яркую звезду, являвшую свой образ Лазури лишь два месяца в году, и прошептал с горечью:
- А она?
И на этот короткий вопрос даже Ширин не смогла достойно ответить. Потому что в глубине души они оба знали, что такое не прощается. Брат доверился Рихарду, пришел на зов и попал в ловушку, откуда своими силами выбраться не сможет до конца своих дней. Источник поглотил его, проник в сердце, душу и разум, связал крылья, погасил жажду жить, мечтать, творить. Затмил собою все – и память, и надежды. Одним эгоистичным поступком Рихард уничтожил брата, растерзал его сущность, бросив в Источник как мотылька в огонь. На одно лишь надеялся принц – что у Хранителя хватит сил выстоять. Дождаться спасения. Ибо если у кого-то и был шанс, то у него.
И только одна она могла ему помочь – его Окайя. Та, что касалась огня и не жгла ладонь; та, что не отводила взгляд, глядя на солнце; что, пропуская через себя, создавала крошечные нити удачи, лишь только этого пожелав. Именно поэтому он не мог сказать ей правду. Только не сейчас…
- Она будет в ярости, когда узнает, - пробормотал Рихард. – И у нее будет право злиться. Но меня не это тревожит. Я представляю, каково ей сейчас – думать, что он отвернулся от нее; и мне становится больно от одной мысли об этом.
Ширин закусила губу, обошла принца и встала перед ним. Пытливым взглядом скользнула по его лицу, по напряженной фигуре, задержалась на пульсирующей венке на виске, и легко коснулась щеки, заставляя взглянуть ей в глаза:
- Ты думаешь, она любит его? – спросила твердым, даже немного суровым тоном. Принц кивнул. – Тогда никакой твой поступок не заставит ее выбросить его из сердца. Я уверена, что когда ты расскажешь ей правду, обида и гнев уйдут. Она поможет Рейвару, вернет его домой, а со временем – забудет о том, что сделал ты. Потому что истинная любовь созидает, творит добро и заставляет прощать.
Рихард улыбнулся – впервые с тех пор, как вернулся от Иждерехов, и в который раз напомнил себе, за что именно полюбил эту девушку. Она была той, кто всегда находил слова утешения, кто поддерживал в самые сложные мгновения жизни, кто смеялся и плакал вместе с ним. Ширин знала его с детства и принимала таким, каков он был на самом деле, единственная, кто не считал его покорность и попытки угодить отцу – слабостью. Она была рядом, когда его мать взошла на эшафот, когда брат покинул Лазурь, когда отец впервые обратил взор на сына. Она любила его, когда у Рихарда не было ничего и когда он сам был ничем. И она не отвернулась от него, когда отец надел ему на голову корону и отнял все у нее. Быть может, потому, Рихард и поверил ей, своей Ширин. Ведь кто иной мог знать, что такое настоящая любовь, если не та, кто пронесла ее в сердце сквозь потери и время?
Мерси проснулась перед рассветом, нашла глазами шелковые полотна балдахина над головой и лежала, не двигаясь, пока за окном не забрезжили первые признаки восходящего солнца. Сразу за этим едва слышно повернулась дверная ручка, и в комнату на цыпочках пробралась Ширин. Сирена хмыкнула про себя, прекрасно понимая, где именно провела ночь «гувернантка». Та в свою очередь подкралась к постели «хозяйки», встала у изголовья и шепотом позвала:
- Окайя, ты спишь?
Рыжая скосила глаза на Ширин и ответила таким же едва слышным голосом:
- Не-а.
На мгновение в комнате повисла напряженная тишина. Видимо, деват была слегка удивлена ответом и не сразу придумала, как на него реагировать. Потом, наконец, очень тихо спросила:
- А почему?
Мерси пожала плечами:
- Выспалась, наверное, - она села в постели, потянулась, забросив руки за голову, и философски изрекла. – Скоро рассвет. В Лазури он не такой, как в других мирах…
- Правда? – присела на краешек простыни Ширин.
- Слишком желтый и однотонный, - пояснила Мерси, не отрывая глаз от городской стены, видневшейся за окном, которую с каждым мгновением все сильнее обжигали и разукрашивали солнечные лучи. – На земле рассвет играет едва ли ни всеми цветами радуги: розовым, персиковым, бордовым, золотым. А здесь только бледно желтый, переходящий в грязно-оранжевые оттенки. В мире же демонов рассвет выражен, по большей части, фиолетовыми красками. Очень красиво, необычно, но слегка мрачновато.
- Тебе не нравится, как солнце озаряет пустыню? – догадалась Ширин.
- Здесь слишком много пыли, - с трудом подобрав слова, объяснила Мерси. – Она делает его блеклым и скучным. К тому же, ночью в Лазури комфортнее, чем днем. Было бы странно с нетерпением ждать рассвет.
- Каким бы оно ни было, но именно солнце дарует жизнь, - задумчиво парировала Ширин. Потом вздохнула и спросила с толикой грусти. – Как ты, Мерседес?
«Вообще – сдохнуть хочется, - с кривой ухмылкой подумала сирена. – А в остальном – отлично себя чувствую. На этом, пожалуй, и остановимся…»
- Знаешь, неплохо, - обернулась она к Ширин.
- Ты уверена? – проницательно уточнила девушка. Мерси растянула губы в радостном оскале и указала пальцем на свое лицо:
- Абсолютно! Видишь, как радуюсь?
- Да уж… - пробормотала, чуть скривившись, деват. – Впрочем, знаешь, это даже хорошо, что у тебя такой… бодрый настрой. Немного злости уж точно пригодится. Асмар велел привести тебя к нему, как только проснешься. Я могу помочь с одеждой и макияжем…
- Макияжем, говоришь? – сузив глаза, скользнула взглядом по удивленному лицу Ширин Мерси. – Вообще-то, это ты удачно предложила…
- Серьезно? – изогнула бровь деват. Мерси кивнула с предвкушающим видом: кажется, у нее появилась отличная идея…
Ровно сорок минут спустя дверь в тронную залу распахнулась, и Мерси, скромно сложив ладони перед собой, ступила на свет. Асмар, бросившийся было к ней навстречу с распахнутыми объятиями, резко затормозил и даже отступил на шаг. Окинул рыжую ошарашенным взглядом: вроде бы, вчера она не выглядела таким умертвием…
- Милая Окайя, - пробормотал он слегка растерянным голосом, - ты – будущий член нашей семьи. Я был бы счастлив, если бы ты присутствовала за нашим с Рихардом столом во время завтраков...
- Благодарю, Великий эмир, - с трудом выдавила из себя улыбку Мерси. На этот раз ей даже притворяться не пришлось – до того вымученной она получилась. Асмар сглотнул, глядя на нее такими глазами, словно готовился в любой момент подхватить на руки, реши девушка снова упасть в обморок, и попросил, стараясь не отступать от ранее придуманного плана:
- Что ты, милая девочка! Мы же почти что одна семья! Называй меня «папой».
Вот на этот раз челюсть на законном месте не удержалась даже у Рихарда, хотя он молодец, до этого момента неплохо держался. Даже когда увидел в дверях худую фигурку в бледных одеждах, с очень тугой косой и печальными глазами, окруженными весьма натуральными голубыми синяками. Ширин оказалась очень талантливым визажистом – всего за тридцать минут она сделала из лучшей ученицы Иждерехов больного заморыша, тоскливо взирающего на жестокий мир грустными щенячьими глазками.
Асмар, впрочем, решил не впадать в отчаяние слишком быстро:
- Милая девочка, прошу тебя, - он взял сирену за руку, подвел к столу и усадил на «почетное» место – укрытую подушками тахту. Перед ней стоял низкий, заставленный яствами столик: в основном, фруктами и пиалами с кашеобразным «нечто». По правую руку от Мерси на пуфике восседал Рихард, а напротив нее, на троне, сам эмир. С неизменной улыбкой он опустился в свое золоченое кресло, откинулся на спинку и махнул рукой. – Пожалуйста, съешь что-нибудь.
- Предыдущая
- 57/70
- Следующая
