Нисхождение - Селюкин Александр Юрьевич - Страница 15
- Предыдущая
- 15/75
- Следующая
– Отставить мандраж, курсант! – цыкнул на него Сержант, на миг оторвавшись от бодрого отстукивания на клавиатуре пульта управления.
Сплин хотел было спросить, есть ли у инструктора соответствующее медицинское образование для подобных манипуляций, но решил сберечь хотя бы физическое здоровье и промолчал, покорно позволив Доплеру нахлобучить на свою голову массивную черную сферу, из разъемов на поверхности которой к центральному блоку шли пучки проводков. Сфера блокировала все внешние звуки. Какое-то время происходила калибровка устройства на критичные индивидуальные особенности мозга, затем незаметно для себя Сплин погрузился в глубокий гипнотический сон. Очнувшись после короткого мягкого забытья, он не ощутил в себе никаких новых качеств, правда, почувствовал себя отдохнувшим.
– Сэр, а когда ждать полезного эффекта? – поинтересовался Сплин, освобождая место в кресле.
– Не думай об этом. Когда надо будет – само торкнет, – ответил Доплер. – Следующий!
На третьей неделе обучения Сержант ознакомил курсантов с применением индивидуальной походной аптечки армейского образца. Это был коробчатый механизм, с простенькой панелью управления. Аптечка выполняла главным образом терапевтические функции и некоторые хирургические.
В случае общего недомогания по не вполне понятным причинам можно было просто нашлепнуть аптечку на локтевой сгиб и, например, после тестового забора крови она могла впрыснуть внутривенно или внутримышечно соответствующие лекарства, или затребовать дополнительных анализов. Можно было также выбрать предварительно предполагаемую хворь или вид повреждения из типового набора, чтобы сократить время диагностики и повысить направленность лечения. Если диагностер аптечки обнаруживал, что на пострадавшего нет индивидуальных сведений в памяти, то он исходил из стандартных данных и мог выдавать предупреждения о возможных аллергических реакциях, побочных эффектах и так далее.
После наложения на рану и активации, диагностер аптечки сверял состояние поврежденного места с занесенной в память нормой, почерпнутой из индивидуальной медицинской карты человека, затем вносились посильные коррективы: пережать сосуды и остановить кровотечение, впрыснуть в кровь лекарства, запечатать рану восстанавливающим гелем, установить скобки-стяжки на кожу и так далее. В случае, если требовалось наложить шину или проделать с пострадавшим другие глобальные манипуляции, на мониторчике аптечки появлялись соответствующие инструкции с графическими комментариями типа комиксов. В завершение выдавались рекомендации по уходу и желательным медикаментозным мероприятиям. Прибор был крайне полезен в походных условиях и весьма надежен, хотя при серьезных ранениях, медика, конечно, не заменял – скорее позволял протянуть какое-то время и дождаться квалифицированной помощи.
Сплин уже весьма неплохо справлялся в стычках с применением оружия, прорезались навыки грамотного передвижения и некоторое тактическое чутье. Винтовку и пистолет он мог собирать-разбирать и перезаряжать на ощупь, благо, что они имели блочную структуру. Чтобы оружие действительно стало продолжением руки, надо гораздо больше тренировок, но что-то похожее Сплин ощущал, как гитарист чувствует струны инструмента, так и Сплин понемногу учился чувствовать оружие. Порой, будучи в ударе, на относительно небольшой дистанции около тридцати метров, Сплин, стреляя по ростовой мишени навскидку, не прибегая к прицелу, уверенно поражал противников. В ходе практики на своей шкуре выяснились некоторые подробности по технике стрельбы.
В среднем, стрельба от пояса может быть результативна в режиме непрерывного огня на дистанциях до 25 метров, а одиночными – еще меньше. Свыше 50 метров при любом режиме огня уже следует пользоваться прицелом. Поэтому в общем случае, при угрозе боестолкновения рекомендовалось двигаться с прикладом у плеча, стволом, приопущенным чуть вниз для лучшего обзора и поворачиваться всем корпусом вместе с оружием, глядя поверх него. Из такого положения удобно вести как прицельную стрельбу, так и огонь навскидку. Хотя при неожиданных стычках почти в упор – без разницы, главное первым успеть, при этом попасть по нижним конечностям или рикошетом от пола или стен лучше, чем промахнуться совсем. Хорошо стреляет тот, кто стреляет первым и не дает возможность стрелять врагу.
Убедившись, что курсанты приемлемо освоили стрелковую часть программы, Доплер, отоварил всех коллиматорными прицелами закрытого типа. Прицел представлял собой кургузый цилиндр с просветленной оптикой, крепящийся на корпус автомата сверху специальной системой зажимов. Глядя через устройство, стрелок наблюдал проецируемую в его поле зрения прицельную марку в месте, куда попадет, в пределах дальности прямого выстрела. Причем это ничего общего не имело с лазерным целеуказателем – на самой цели, если смотреть не через прицел, никаких меток не было, как не было и исходящего луча в каком-либо спектре, который мог бы быть виден постороннему в условиях задымления или при помощи ПНВ. Снаружи коллиматор никаких демаскирующих признаков типа свечения в темноте или бликов оптики на свету не имел. Прицельный знак, его цвет и яркость могли меняться специальным курсором на корпусе, имелась и автоматическая регулировка яркости изображения и цвета прицельного знака по окружающей среде, что позволяло использовать прицел и в относительной темноте, и на ярком свету с любым фоном. При полной разрядке элемента питания прицельная марка не исчезает полностью, а только гаснет, становясь черной – при этом прицел существенно теряет в эффективности лишь в условиях плохой освещенности. Увеличения прицел не давал, но смысл был в другом – не требуется совмещать целик с мушкой, маркер сразу же показывал потенциальное место попадания. Смотреть можно, и даже нужно, двумя глазами, причем с произвольного расстояния от окуляра и, возможно, под значительным углом к нему, при этом параллакс практически отсутствует, что облегчает прицеливание и не сокращает стрелку пространство обзора, в отличие от снайперского оптического прицела. Для тактических дистанций это была приспособа, что надо, все сразу это почувствовали в учебных боях на своей шкуре, причем после короткой практики, обод прицела и не маячил особо, просто стрелок видел как бы висящую в воздухе прицельную марку.
Приоритеты обучения все больше смещались от индивидуальной подготовки к тактике группового взаимодействия. Получили индивидуальные цифровые рации, с радиусом действия в несколько километров, состоявшие из наушника и ларингофона. Настройки приема-передачи и параметры скрэмблирования устанавливались с отделяемого пульта, а на самой рации был только переключатель каналов. Ларингофон был предпочтительнее микрофона, так как в шуме боя микрофон дает слишком много посторонних звуков и может выйти из строя, кроме того, ларингофон удобнее при ношении противогазной или респираторной маски.
На одной рабочей частоте радиообмена можно было использовать несколько настраиваемых каналов приема-передачи. Передачи по разным каналам кодировались определенным образом для обеспечения возможности настройки приоритетов и фильтров приема. Например, для небольшого подразделения, численностью до взвода, можно было определить основной, командный и экстренный каналы, чтобы командный канал имел приоритет приема над основным, а экстренный – над обоими. Для более крупного подразделения – роты, можно было выделить для каждого взвода отдельный основной канал, чтобы рядовые слышали переговоры только своего взвода, распоряжения своих командиров и, возможно, напрямую командира роты. Таким образом, весь отряд представлял собой своеобразную локальную сеть, где каждый по чужим переговорам мог ориентироваться, что происходит вокруг.
Заканчивалась четвертая неделя, мастерство курсантов уверенно росло, никто из них так не был переведен в «альтернативные работники», а Сержант уже не казался злобным демоном, а его бесконечные задумки – инквизиторским садизмом. Наоборот, постоянное вдалбливание в их штатские мозги практической дисциплины уберегло курсантов от дурацких несчастных случаев и вообще, сильно повлияло на менталитет многих.
- Предыдущая
- 15/75
- Следующая
