Харон обратно не перевозит (сборник) - Азимов Айзек - Страница 65
- Предыдущая
- 65/166
- Следующая
…Когда они уже подъезжали к Ирису, Мариус начал кактус странно, выжидающе поглядывать на Оскара.
— В чем дело, ну? — буркнул Оскар.
— Господин Пербрайнт, можно вас попросить?
— Валяй.
Оскар находился еще под тяжелым впечатлением от гибели Барыги, в этом состоянии его можно было просить о чем угодно, даже сжевать треугольный буерный парус, и мальчишка это почувствовал.
— Не говорите обо всем этом маме… Отец так или иначе все узнает, а мама…
— Договорились. Скажешь ей, что был у меня в мастерской, — ответил Оскар, и Мариусу заметно полегчало. — Кроме того, мы с твоей матерью обычно ходим разными курсами.
Они помолчали, а потом Мариус спросил:
— Вы помните, как выглядел буер в этом сталагмите?
— К сожжению, да.
— Он похож на язык пламени. Понимаете, форма течет вниз и одновременно — взметается вверх, тут все дело, вся заковыка — в спирали. И в парусе буерном, острым углом вниз направленном… Это был бы чудесный памятник погибшим во льдах…
— Эта скотина — памятник?! — воскликнул Оскар. — Да кто ж его у тебя купит?
— Я бы сделал бесплатно…
— Вот и ставь его где угодно, только боже тебя упаси сунуться с ним в Аптаун…
— Но есть и другие места!
— Угу, — пробормотал Оскар. — Перед казино или еще лучше у ресторана. Наконец — то Барыга утвердится в приличном обществе. А замерзни я, ты б и меня выставил, да, парень?
— Что вы, господин Пербрайнт!!
— Ну так пусть Барыга стоит там, где его Бог покарал, или если хочешь, черти побрали. К тому же его оттуда никаким образом не вытащишь. Так — то, господин скульптор божьей милостью… Каждому свое…
…Что кристалла из этого блока не получится, Оскару стало ясно с первого взгляда. Можно было сделать простую прямоугольную призму, можно было сотворить новодел, назвать его новоделом и продать как новодел, не более того. В любом случае стоило сначала посмотреть аборигену в лицо, а уж потом решать его судьбу. Главное — на блоке нет глубоких трещин.
Все было как всегда. Оскар закрепил блок в фиксаторах, прошелся термокаутером по самым вопиюще — безобразным выступам и принялся осторожно полировать лед там, где можно было надеяться разглядеть лицо.
…Такой женщине было не место в паршивой призме. Хотя, с другой стороны, такая ошеломляющая красота не нуждалась в специальных украшениях, обрамлениях. Медно — золотистые волосы заслоняли часть лица, но и так было понятно, что Оскару достался шедевр. О фигуре судить было рано, но он не допускал и мысли, что она окажется недостойной лица. Вновь и вновь вглядывался Оскар в облик женщины, погибшей сотни и сотни лет назад, и лишь с большим трудом отвел взгляд. Профессионально он отметил лишь две погрешности композиции: губы — ни добавить, ни отнять — были сведены страдальческой гримасой; и огромные, наверное, тоже дивные до умопомрачения глаза скрывались под веками.
Почему у них у всех закрыты глаза? — в который раз подумал Оскар с грустью, отрываясь, наконец, от почти гипнотического созерцания прекрасного женского лица.
Он подкатил подставку и сам переставил фиксаторы, едва лишь отдавая себе сознательный отчет, почему ему не хочется, чтобы этой глыбы касались лапы экзоскелетона.
Похоже, гибель Барыги ознаменовывала собой начало удачной полосы: отполированная грань открыла новые находки. Запястье красавицы охватывал браслет дивной работы — в металле была изваяна веточка неведомого дерева, а локоть прижимал к телу книгу. Первую книгу.
Это определило решение — новодел. Оскар освободил блок, отвез его в термокамеру, затянул ключом барашки люка и поставил регулятор на самый малый нагрев. В толстых стенках камеры заструились по контурам потоки горячей воды, и Оскар занялся маленькой ледышкой, подобранной близ Свечки, рядом с блоком, сброшенным Барыгой…
Внутри прозрачного кусочка льда образовался целый лабиринт, и заполнен он был, как ни странно, водой. Оскар повертел ледышку в руках, потом просверлил два тоненьких канальца и позволил воде вытечь. После этого льдинка еще причудливее заиграла на свету.
Замигал красный фонарь термокамеры. Оскар посмотрел на него сквозь ледышку и отложил ее к гоночным призам.
Этак и сам коллекционером заделаюсь, подумал он.
Сдвоенными всплесками писка завелся видеофон. Оскар ткнул клавишу «Ждите», и писк стал реже, тише. Теперь всплески были строенные. Официальный вызов, странно, подумал Оскар и включил экран.
— Здравствуйте, Пербрайнт, — зачастил шериф. — Я не оторву вас надолго. Мариус мне все рассказал и мне осталось узнать только одно: собираетесь ли вы претендовать на получение имущества Хосе Карвальяда по прозвищу Барыга в виде компенсации за потраву вашего участка?
— Ни в коем случае. Как и всякому законопослушному гражданину мне вполне достаточно, что его побрали черти.
— Еще вопрос, вы знаете кого — нибудь, кто мог бы претендовать на наследство, имущество, оставшееся после гибели Барыги?..
— Бог миловал.
Шериф хохотнул, но тут же снова стал серьезным.
— Я вас очень прошу, Пербрайнт, не говорите ничего моей жене.
— А вы сперва меня с ней познакомьте. Там поглядим.
Шериф снова улыбнулся.
— Спасибо, Оскар. Вам придется зайти ко мне, подписать отказ от претензий.
— Договорились. А заодно приготовьте подписку о неразглашении. Чтоб уж наверняка. — Улыбнулся в ответ Оскар.
Он подождал, покамест шериф просмеется, попрощался и вырубил связь.
Вернулся к термокамере, нажал педаль стока и чуть погодя открыл люк. Словно живая, женщина сидела на корточках, рядом с ней лежала мокрая книга. Как живую, Оскар взял женщину на руки, ощутил податливость оттаявшего, даже теплого еще от горячей воды тела, и мысленно выругался:
«Черт бы побрал все на свете! Я же забыл ввести ей стабилин, вот позор — то! Теперь придется колоть две, а то и три дозы…»
Снова запищал видеофон. Оскар быстро положил женщину на стол и подошел к аппарату.
Вызывал Биди.
— Вернулся уже… — начал он, не здороваясь. — Слушай, у меня к тебе деловой вопрос. На днях имущество Барыги пойдет с торгов. Есть у него что — нибудь для моей галереи, как думаешь?..
— Хоть бы один человек на свете не говорил мне сегодня о проклятом Барыге! — начал стервенеть Оскар. — Не знаю и знать не хочу, а думать тем более! Спроси у шерифа!
— Нельзя. Я — официальное лицо, и он тоже, а у него скоро выборы. Не бесись. Знаю, ты терпеть не мог Барыгу, значит, было за что. Но ведь ему не позавидуешь, правда?
— Верно, — остывая, согласился Оскар.
— Кстати, учти. Свечку и местность на пять миль вокруг я с завтрашнего дня объявляю запретной зоной, своим губернаторским указом, скрепленным печатью. За нарушение — конфискация всего достояния. Надеюсь, под страхом конфискации имущества туда никто больше не потащится.
— А зачем? Умные люди и без того туда не суются. Пронеси, Господи…
— Губернатор должен заботиться и о дураках. А я губернатор, ты не позабыл? Кто ж еще о дураках позаботится, как не я… Ну, ладно. Ты привез что — нибудь?
— Посмотри, — Оскар снял камеру видеофона и обошел стол, держа ее в руке. — Ну как?
— Прелесть!! — в голосе Ива сквозило неподдельное восхищение.
— Представляешь такую в ледовом балете?!
— Для балета, пожалуй, тяжеловата, — засомневался Оскар.
— Все зависит от партнера! Во сколько ты ее ценишь?..
— Я женщинами не торгую! — возмутился Оскар и, чтобы сменить тему, развернул перед камерой книгу. — А сколько дашь за это, друг мой?
Наверное, никто еще не видел барона Ива д'Иллэри, губернатора Ириса, для друзей — Биди, в таком состоянии: он вытаращил глаза, хватил ртом воздух; воздуха Биди явно не хватало, и он только ошеломленно тыкал пальцем в экран. Оскар терпеливо ожидал, пока Биди вспомнит, как дышать, наслаждался эффектом, произведенным на барона, любовался зрелищем.
— А если их будет много? — невинным голосом пустил Оскар в огонь струю жидкого кислорода.
- Предыдущая
- 65/166
- Следующая