Дочь палача и ведьмак - Пётч Оливер - Страница 78
- Предыдущая
- 78/105
- Следующая
Михаэль Грец подробно описал ей холм, расположенный чуть дальше так называемого булочного холма и скрытый среди лесов. Но даже если живодер указал бы ей лишь примерное направление, Магдалена ни за что не пропустила бы этот небольшой пригорок. На окруженной низким кустарником возвышенности догнивали останки деревянной конструкции. Прежде здесь стояли, расположенные треугольником, каменные колонны, соединенные у вершин деревянными брусьями. Один из них давно уже упал на землю, да так и остался гнить; второй скосился, прислоненный к ветхой колонне. И все-таки с первого взгляда ясно было, для чего служил этот холм много лет назад.
Магдалена вышла к висельному холму Эрлинга.
Она с трудом пробиралась по заросшей сорняком и кустарником тропе, взбиравшейся на пригорок. Михаэль Грец рассказывал, что здесь в древние времена проводили казни, но со временем правосудие вершить начали в соседнем Вайльхайме, где пребывал земельный судья. Лишь во время войны на этом холме изредка вешали дезертиров или беглых крестьян. Магдалена невольно подумала об отце немого Маттиаса, который болтался в петле на глазах у собственного сына. «Проскакать на ветре» – так называли это неприглядное зрелище. Иногда казнь длилась минут пятнадцать, пока не наступала смерть.
Магдалена очень надеялась встретить на вершине холма Симона с отцом. Оба они знали об этом месте, Михаэль уже несколько раз о нем рассказывал. Холм располагался чуть в стороне от дороги, чтобы ни один путник не пропустил устрашающего зрелища, но постепенно он порос кустарником и небольшими деревцами. Ближайший дом располагался за несколько сотен шагов. Так как разлагающиеся трупы разбойников висели здесь не один месяц, вонь, особенно летом, стояла такая, что никто не желал селиться поблизости. Кроме того, висельные холмы издавна считались про?клятыми, и люди обходили их стороной. Отличное место для тайной встречи. Магдалена молилась, чтобы отец ее руководствовался теми же мыслями.
Исполненная надежды, дочь палача поднялась на самую вершину. На гнилой перекладине сидели несколько ворон и недоверчиво смотрели на девушку. В конце концов птицы с криком взвились в воздух и улетели в сторону долины. Колючие стебли ежевики обвили трухлявые балки, гудели пчелы, и пугливый заяц скрылся в подлеске. Магдалена сразу поняла, почему отец выбирал именно такие места, чтобы поразмыслить.
Вся людская суета здесь сразу же сходила на нет. Зловещее спокойствие располагало к размышлению и раздумьям.
Магдалена огляделась вокруг, но не заметила ничего необычного. Слева, в сотне шагов змеилась проселочная дорога, по ней как раз колесила повозка. Еще дальше монастырь подпирал ясное полуденное небо. Может, она все-таки ошиблась?
За спиной вдруг послышался шорох. Магдалена развернулась: перед зарослями боярышника стоял палач. Он, словно призрак, появился из ниоткуда и как ни в чем не бывало стряхнул колючки с плаща.
– Отец! – с облегчением воскликнула Магдалена. – Я так и знала, что ты здесь!
– Умница, – ухмыльнулся Куизль. – Ты мне дочь как-никак. Нам надо поговорить. Я… – Палач замолчал, заметив страх в ее глазах. – Что случилось? – спросил он и недоверчиво шагнул к дочери.
– Петер и Пауль… они пропали. – Магдалена с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться. – Их похитил колдун!
Она дрожащими руками достала из-за пазухи письмо и протянула отцу. Якоб прочел его и смял клочок бумаги, словно пытался выдавить из него кровь. Лицо у него посерело, как камень, голос стал тихим и глухим.
– Он пожалеет, – прошептал палач. – Этот ублюдок еще пожалеет. Никому я не позволю безнаказанно похищать моих внуков.
Магдалена вздохнула и немного успокоилась.
– Пустыми угрозами мы сейчас ничего не добьемся, – сказала она решительно. – Сначала надо вместе подумать, где сейчас могут быть дети. Ума не приложу, как они так сразу пропали. Играли в саду – и вдруг…
Она вдруг огляделась.
– А где, собственно, Симон? И что вы там опять натворили? За вами уже половина Андекса охотится!
– К сожалению, мы с ним разминулись, – проворчал палач и, казалось, немного смутился. – Бургомистр, будь он неладен, узнал меня на площади.
Куизль рассказал дочери о демонстрации облаток, последующем бегстве и схватке на краю обрыва.
– Но Симон жив, – в завершение успокоил он Магдалену. – Я сам слышал, как он кричал что-то из ущелья. – Нахмурился. – Странно только, что он до сих пор не объявился…
– Может, его уже стражники схватили, – пробормотала Магдалена и покачала головой. – Так или иначе, нужно решить, что делать дальше. Колдун предлагает нам сделку. Если мы прекратим его преследовать, он…
– И ты ему веришь? – Палач брезгливо сплюнул на землю. – После всего, что натворил этот полоумный? Ничего ты от него не дождешься! Ни за что он не отпустит детей. Даже если мы пообещаем тотчас вернуться в Шонгау, он будет держать их заложниками, а когда получит, что ему нужно, просто прикончит их, как зайцев. Свернет им шеи да еще посмеется.
– Нет… не говори так! – Магдалена снова чуть не расплакалась. – Если это правда, то дети пропадут!
Палач уставился перед собой и похрустел костяшками пальцев. Магдалена этот звук знала очень хорошо – такой ритуал Куизль совершал всякий раз перед казнью. Или когда напряженно думал.
– Если дети еще живы, то они сейчас ревут вовсю, – проговорил он тихим голосом. – Значит, ему нужно уйти с ними туда, где их никто не услышит. Уверен, этот выродок прячется где-то в туннелях под монастырем. Отличное убежище, если на руках у тебя два ревущих сорванца. А раз он не выйдет к нам и не отдаст детей по доброй воле, то придется нам спуститься к нему. – Снова хруст. – Он, как барсук, забился в нору. Его нужно оттуда выкурить или собак натравить. Я этого колдуна буду давить, пока у него кишки изо рта не полезут.
– Даже если дети где-то внизу, – заметила Магдалена, – не забывай, что мы так и не выяснили, как найти вход в эти туннели. На карте, которую раздобыл Вартенберг, он, видимо, обозначен. – Она отчаянно тряхнула волосами. – Но Симон, к сожалению, не прихватил с собой этот план! Только и запомнил ту латинскую строчку. Hic est porta ad loca inferna… Знать бы, что она означает… Вот что больше всего раздражает!
– Как ты сказала?
Палач уставился на Магдалену, словно дочь превратилась вдруг в редкого зверька.
– Ты это о чем? – спросила она растерянно. – Больше всего это раздражает, потому…
– Нет-нет, до этого на латыни!
– Hic est porta ad loca inferna. А что? Нам же Симон про эту строчку рассказывал.
– Нет, не про нее. – Палач ухмыльнулся, точно мальчишка после удачной выходки. – Ты произнесла ее немножко неправильно. Симон говорил, что на карте написано было «Hic est porta ad loca infera». А это и вправду означает: «Вот врата в подземную часть». Но ты только что сказала «loca inferna». Возможно, рассеянный муж твой ошибся, ведь надпись была неразборчивая. И не исключено, что твой вариант правильный.
Магдалена начала догадываться.
– И… что же она в таком случае означает? – спросила она едва слышно.
Палач поковырялся в зубах. Ему нравилось, когда собеседник терял терпение, дожидаясь от него ответа. Его дочь это с самого детства доводило до белого каления.
– Магдалена, Магдалена, – проворчал наконец Куизль. – Я-то думал, что хоть немного обучил тебя латыни. «Hic est porta ad loca inferna» переводится как «вот врата в ад». – Палач довольно почесал растрепанную бороду. – И так уж угодно стало Господу, что я, кажется, знаю, где эти самые врата находятся…
Он улыбнулся.
– Ну, что скажешь? Готова спуститься со мной в преисподнюю?
Уже в десятый, наверное, раз Симон поскользнулся на мокрой листве и съехал по одному из бесчисленных склонов долины.
Лекарь казался самому себе жуком в песчаной яме. Куда бы он ни посмотрел, всюду за елями и буками торчали каменные глыбы, а заросли между ними загораживали дорогу. Пологие поначалу склоны превратились вдруг в глубокое болото. Сюртук и дорогие аугсбургские ренгравы постепенно изорвались, сапоги покрылись слоем грязи. Похоже, весь дорогой наряд придется выбросить! Но сейчас это беспокоило меньше всего.
- Предыдущая
- 78/105
- Следующая
