Васек Трубачев и его товарищи (илл. В.А. Красилевского) - Осеева Валентина Александровна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/176
• Следующая

Наконец все голоса смолкли. Лида быстро побежала по дорожке. Она была взволнована больше всех. Митя выздоровел, и сегодня на сборе поставили на обсуждение её заметку об отношениях девочек с мальчиками. Об этом необходимо рассказать маме, а если не маме, которая ещё не скоро придёт с работы, то хотя бы кому-нибудь.

Но дома обычно в это время бывали только соседи: старичок бухгалтер Николай Семёнович и молоденькая Соня, ужасная копуша, которую Лида долго будила каждое утро.

Наверно, им тоже очень интересно послушать, как прошёл сбор.

У крыльца стоял какой-то высокий молодой человек в лыжном костюме, с широким смешным носом и тёмным пушком на верхней губе. Он нетерпеливо поглядывал вокруг и время от времени, постукивая двумя пальцами в Сонино окошко, басил:

– Сонечка, поторопитесь!

– Сейчас! Сейчас! – кричала в форточку Соня. Лида замедлила шаг и на всякий случай вежливо кивнула головой:

– Здравствуйте!

– Привет! Привет! Вы из школы? Какая смена? – деловито осведомился юноша.

– Я в первой смене, но сегодня после обеда у нас был сбор.

– Ого! Это, значит, часиков пять уже! Сонечка, поторопитесь!

– Может, и не пять, но у нас сегодня разбирали очень важный вопрос, – задерживаясь на крыльце, сказала Лида.

– Важный вопрос? Ого! Какой же это вопрос? – поглядывая на Сонино окошко, спросил юноша.

– Это, знаете, о дружбе девочек с мальчиками. У нас в классе… – охотно начала Лида.

– О дружбе девочек с мальчиками? Это очень важный вопрос… Сонечка, поторопитесь! Сонечка, ведь мы же опоздаем! – подбегая к окну и не обращая больше внимания на Лиду, закричал он.

Соня высунула в форточку розовое лицо и сделала сердитые глаза:

– Не кричите на весь двор, а то никуда не пойду!

– Сонечка!..

Лида открыла дверь и вошла в кухню.

– А, школьница наша пришла! – закричал из своей комнаты бухгалтер Николай Семёнович. – Это хорошо! А то я уж всякую надежду потерял её увидеть сегодня.

– Я на сборе была, – улыбнулась Лида. – У нас вожатый Митя наши дела разбирал.

– Дела разбирал? – копаясь в корзинке с бумагами, рассеянно сказал Николай Семёнович. – Хорошо бы, чтоб этот самый Митя и мои дела разобрал, а то я никак не разберу… Никак не разберу никаких своих дел, – глядя на заваленный бумагами стол, развёл руками Николай Семёнович. – Проклятая память! Такая небольшая синенькая тетрадка была у меня, и не знаю, куда делась. Куда делась? – потирая двумя пальцами лоб и глядя на Лиду светлыми близорукими глазами, пожаловался Николай Семёнович.

– Сейчас! Я только пальто сниму, – сказала Лида и, повесив в передней пальто, заглянула под стол Николая Семёновича. – Я знаю, вы иногда мимо корзины бросаете.

– Мимо корзины? Никогда! – возмутился старичок. – Я аккуратнейший человек. Я, прежде чем бросить что-нибудь в корзину, тысячу раз проверю. У меня с письменного стола ни одна бумажка не упадёт…

Лида неожиданно нырнула под стол:

– Вот она!

Николай Семёнович схватил тетрадку и близко поднёс её к глазам:

– Скажите пожалуйста! Как же это вы нашли?

– Да за ножкой стола, на самом видном месте лежала, – засмеялась Лида, поднимаясь с колен.

– Ну, спасибо! Спасибо, девочка! А то я как без рук, работа стоит, – усаживаясь за стол, благодарил старичок.

Лида вышла, постояла немного в кухне, потом тихо побрела в свою комнату.

Вечером пришла мама. Она ещё на пороге, снимая шапочку, крикнула:

– Был сбор, Лидуша?

– Был, был, мамочка! – бросилась к ней Лида.

– Интересно! Подожди только минутку. Я сейчас вымою руки, сядем за стол, и ты мне всё подробно расскажешь, – заторопилась мама. – Подожди, подожди только, я с самого начала хочу.

– С самого начала так… Митя прочёл мою заметку… Вот полотенце, мамочка. Вытирай одну руку, а я другую буду вытирать.

– Нет, я сама… Ну, прочёл заметку… Мама придвинула к столу два стула, вынула из портфеля булку, налила чай:

– Ну, теперь всё… Митя прочёл заметку, а что мальчики?

– Ну вот… Сначала никто из мальчиков ничего не говорил, и, наоборот, даже пересмеивались и толкали друг дружку.

– Это не наоборот вовсе. Ну, предположим… А девочки?

– Ой, мама, девочки сразу давай на ребят жаловаться: кто там кого дёрнул за косу, кого кто толкнул… Понимаешь, не обсуждали вопрос, а жаловались только! – высоко вскидывая брови и округляя глаза, сказала Лида.

– Ну, ну?

– А Митя слушал, слушал, потом так сморщился и говорит: «Вот я вас слушаю и удивляюсь. Лида Зорина подняла такой серьёзный вопрос…»

– Правильно, – кивнула головой мама, помешивая ложечкой в стакане.

– Да, правильно, – протянула Лида, – а у меня зато сердце в пятки ушло.

– Трусишка!..

– Да, трусишка! У нас ведь знаешь как дразниться любят…

– Ну, об этом потом. Не перебивай себя. Что же сказал Митя ещё?

– Он очень хорошо сказал, мама… Он сказал, что при важном вопросе… то есть на важном вопросе пионеры себя так небрежно ведут. Мальчики позволяют себе всякие глупые шутки, пересмеиваются, а девочки только обиды свои перебирают. И что он уже тысячу раз слышал, как Мазин у Синицыной ленточку из косы выдернул, что это уже разбирали, и Мазина тогда наказали уже, а теперь надо поговорить не о случаях таких, а о том, чтобы их никогда больше не было, чтобы класс был дружный. Что и мальчики и девочки виноваты, и чтобы не торговаться здесь, кто больше виноват, а исправить это, потому что мы все пионеры и должны быть хорошими товарищами… Он, мама, прямо рассердился даже на нас…

– Ну, а ребята что?

– Ребята покраснели многие, а девочкам тоже стыдно стало. А потом все начали говорить, что у нас всё по пустякам выходят всякие глупые ссоры. А Митя сказал, что мы уже в четвёртом классе, а нам можно поставить в пример малышей – они так дружат между собой! Потом он привёл примеры всякие… А потом, мамочка, потом!.. – Лида вскочила, зажмурилась и подпрыгнула на одной ножке. – Мы все шли домой вместе. И никто никого не дразнил. И солнце было такое, прямо на всю улицу! Я пальто расстегнула. А Коля Одинцов шапку снял, у него густые волосы. И солнышко нагрело их, – они даже чуть-чуть тёплые стали, мы все трогали… А некоторые девочки завтра уже в драповом пальто придут. И я… Хорошо, мамочка?

– Нет, драповое ещё рано. А остальное всё хорошо! Всё хорошо, Лидок!

Вечером папа тоже слушал о сборе, но ему рассказывала не одна Лида. Лиде помогала мама, они перебивали друг друга и так часто начинали сначала, что папа не дождался конца и ушёл спать.

Павел Васильевич всё ещё не возвращался. Васёк нервничал, придирался к тётке.

– Может, и были письма, да ты потеряла их! – подозрительно говорил он.

Тётка обижалась:

– Да что я, голову, что ли, потеряла?

Писем не было.

Не зная, чем объяснить молчание отца, Васёк беспокоился. Иногда ему начинало казаться, что с отцом что-то случилось. Он просыпался ночью и, лёжа с открытыми глазами, представлял себе всякие ужасы: то ему казалось, что отец, починяя паровоз, попал под колёса, то заболел и лежит где-нибудь в больнице.

Васёк плохо спал и в класс приходил хмурый и сонный.

В этот день Васёк Трубачёв дежурил. В паре с ним был Саша Булгаков.

– Давай так дежурить, чтоб ни сучка ни задоринки, – уславливались мальчики.

Первые три урока прошли без запинки. На большой перемене Сашу вызвала мать.

– Васёк, положи мел, вытряхни тряпку. Проверь, чтобы всё было в порядке. Я сейчас! – крикнул он, убегая.

Васёк, закрывшись один в классе, протёр парты, вытряхнул в форточку тряпку, сбегал за мелом, подлил в чернильницы свежих чернил. Когда Саша вернулся, осталось только подмести пол.

Пока дежурные наводили в классе чистоту, в укромном уголке раздевалки Русаков с расстроенным лицом говорил Мазину:

– Обязательно он меня вызовет! Пропал я, Колька!

На четвёртом уроке был русский язык. Учитель сказал, что будет вызывать тех, у кого плохая отметка.

• Предыдущая
• 20/176
• Следующая