Февраль (СИ) - Сахарова Ирина - Страница 4
- Предыдущая
- 4/90
- Следующая
Последняя, правда, не спешила благодарить меня за мою разговорчивость, и обжигала пламенным взглядом. Как это я не превратилась в горстку пепла до сих пор? Наигранно хихикнув, я прикрыла рот ладошкой, и отошла на пару шагов в сторону, сделав вид, что изучаю великолепные картины на стенах.
Подборка и впрямь была занятная. Меня, как человека, к искусству неравнодушного, она порадовала несказанно. Например, репродукции работ родного Моне, Вокзал Сен-Лазар, Бульвар Капуцинок, и прочие милые любому французу вещицы. Чуть дальше по коридору я обнаружила знакомые работы Франсуа Бонвена, и даже парочку оригиналов Мари-Дениз Вильер! [3] Это было вдвойне удивительно, потому что Вильер – женщина, а к женскому творчеству в наше время относились с осторожностью. Что сказать: ещё один плюс хозяину отеля! Вдобавок ко всем предыдущим.
Немцев я вообще-то не любила, но, по крайней мере, у господина Шустера чудесный вкус, это радует. Так, а что у нас здесь? Я так увлеклась картинами, что и не заметила, как ушла вглубь коридора, оканчивающегося небольшой залой.
Напротив возвышалась широкая лестница, укрытая дорогими коврами алого цвета, она вела на верхние этажи. Слева и справа от неё стояли столы, укрытые кружевными белыми скатертями, за некоторыми из них сидели люди. Чуть поодаль, у стены, я заметила бар, а у стойки, несмотря на ранний час, уже прочно обосновались троица желающих выпить. Я присмотрелась к ним, и сразу поняла – русские. На столе стояла бутылка хорошей водки, и тарелка с корнишонами, с намёком на традиционно русские солёные огурцы. Двое мужчин отчаянно спорили, третий записывал что-то в маленький блокнот, не обращая ни малейшего внимания на своих товарищей. Правда, будто почувствовав на себе мой любопытствующий взгляд, он оторвался от своей писанины, и внимательно посмотрел на меня. Я поспешила приветливо улыбнуться в ответ, не испытывая ни малейшей неловкости из-за того, что он застал меня врасплох. Стесняться я разучилась лет, эдак, с пять-шесть назад. С таким мужем, как Рене, о скромности быстро позабудешь!
Светловолосый мужчина улыбнулся в ответ, не менее нагло, чем я, и кивнул мне в знак приветствия, после чего продолжил записывать что-то в свой блокнот. Я же, решив не заострять внимания на русских блондинах, продолжила изучать взглядом банкетный зал. У стены слева от лестницы моё внимание привлекла высеченная из дерева фигура медведя, а напротив – такая же в виде охотника с ружьём, который будет вечно целиться в свою жертву, но никогда её не убьёт. Надо же, какая красота! Работа была выполнена довольно грубо, но, в то же время, с претензией на утончённость! Как это они добились такого эффекта? Я уже собиралась подойти и посмотреть поближе, когда меня окликнула Франсуаза. Судя по её недовольному тону, пришёл час расплаты.
И верно, едва она подошла ко мне, я уже ощутила исходящую от неё ярость и негодование.
– С твоей стороны это было бессовестно! – Произнесла она гневно, но, тем не менее, ключ от номера всё же вручила. – Как ты могла так со мной поступить?! Ты хотела меня опозорить? Что ж, ты своего добилась! Я не говорила на немецком со смерти Дольфа! Вот уже два года как! О, Жозефина, какая ты жестокая, как ты могла!
– Тем не менее, ты блестяще справилась со своей задачей, не так ли, старушка? – Рассмеявшись, я обняла её и чмокнула в щёку, прекрасно зная, как не любит Франсуаза такие любезности на людях. Стесняется, а как же? Я снова рассмеялась, глядя на её розовеющие щёки. В самом деле, как маленькая! Что за чудо? За это я её и люблю!
– Ты неисправима, – заключила она. И увлекла меня за собой в сторону лестницы, наши комнаты располагались где-то на верхних этажах.
– О-о, и это вместо: «Спасибо, милая Жозефина»? Неблагодарная! Ещё скажи, что этот милашка Фриц тебе не понравился!
– Его зовут вовсе не Фриц, а Ганс! Ганс Фессельбаум! – С подозрительной горячностью поправила меня Франсуаза, и, в ответ на мой весёлый смех, добавила: – И, между прочим, он тоже вдовец…
Я специально не стала ничего говорить на это, лишь многозначительно подняла указательный палец, дескать – вот-вот! Разумеется, он вдовец. Я ведь куда более наблюдательна, чем моя Франсуаза, я сразу обратила внимание на обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки [4]. Стало быть, неплохая партия, а? Но торопиться не будем, посмотрим, кто ещё есть в этом «Коффине»! Глядишь, подберём для Франсуазы какого-нибудь графа или герцога. Или, быть может, и не только для Франсуазы?
Стоило мне только подумать об этом, как впереди на лестнице показалась парочка. Они тоже шли рука об руку, как мы с Франсуазой, вот только мужчина держал руку своей спутницы нежно, полюбовно, и уж точно не имел намерения её оторвать, как некоторые! Я бросила укоризненный взгляд на свою подругу и демонстративно потёрла запястье, а затем вновь вернулась к созерцанию молодых людей, идущих навстречу.
Наверное, это тоже одно из достояний отеля. Потому, что эта пара была так же прекрасна, как и всё вокруг, она идеально вписывалась в окружающий пейзаж, словно являясь его неотъемлемой частью.
Девушка была юной красавицей, с мягкими чертами лица и блестящими чёрными волосами, уложенными в замысловатую причёску. Бежевое платье с круглым вырезом подчёркивало её смуглую кожу, на изящной лебединой шейке красовалось изумрудное колье. Изумруды идеально подходили под цвет её зелёных глаз, таких весёлых, улыбающихся, добрых.
Да и спутника себе она выбрала подстать – такой же красавец-мужчина, притягивающий к себе женские взгляды, довольно высокий ростом, во всём белом, с лёгкой, уверенной походкой. Он был брюнет, имел чуть вытянутое, овальное лицо, высокий лоб, узкий подбородок и классический гасконский нос с лёгкой горбинкой – типично французская черта. В целом, он был очень похож на француза, и я готова была поспорить, что он француз и есть. Свой свояка видит издалека, знаете, как в поговорке? Тёмно-каштановые волосы незнакомца едва достигали плеч, а светло-зелёные глаза смотрели с любопытством на возникшую на пути преграду в виде стройной брюнетки Жозефины и необъятной покрасневшей, по своей привычке, Франсуазы.
Они прошли мимо, вежливо кивнув в знак приветствия, а милейшая девушка в бежевом платье ещё и улыбнулась – я приветливо улыбнулась в ответ, не желая показаться невежливой. А сама, всё равно, снова вернулась к манящим зелёным глазам незнакомца, будто магнитом притягивали они меня! Что за диво? Я-то думала, что давно перестала обращать внимания на таких вот классических красавчиков и разбивателей сердец! Однако.
Что интересно, и он на меня смотрел так же неотрывно! С его стороны нехорошо: как-никак, он был не один, и вёл под руку прекрасную девушку. Тем не менее, взгляд его будто приклеился ко мне, не забыв для начала бегло, но весьма бессовестно (думал, что я не замечу) скользнуть по моей фигуре, оценивая все её прелести. Точно, француз! Надеюсь, он остался доволен чудесным светлым платьем от Дусе [5], с версальским кружевом, между прочим, и с вставками из нежнейшего голубого шёлка. Я, по крайней мере, была страсть, как довольна! В этом платье я выглядела лет на восемнадцать, что, определённо, делало его моим самым любимым.
– Подумать только, – пробормотала Франсуаза, – не успела приехать, а уже произвела фурор!
В голосе подруги я уловила сарказм, и решила ответить тем же:
– А ты не завидуй! Фриц Фессельбаум тебе, что же, уже не мил? А этот… право слово, он слишком для тебя молод! И вполне мог бы быть твоим сыном, если бы ты вышла замуж лет в пятнадцать, а не была такой недотрогой!
– Его зовут Ганс Фессельбаум! – Выходя из себя, прорычала Франсуаза.
– Ну да, ну да! – Примирительно воскликнула я, и рассмеялась, предчувствуя очередной поток упрёков в свой адрес. Но этого не случилось – на лестнице показался ещё один мужчина, отчаянно спешивший куда-то вниз. Оказалось, он торопился за этой парочкой, что прошла мимо.
- Предыдущая
- 4/90
- Следующая
