Синий, хвостатый, влюбленный - Косухина Наталья Викторовна - Страница 24
- Предыдущая
- 24/62
- Следующая
«… Есть моральные принципы… я не уверен».
– Драги по своей природе вообще мало интересуются женщинами, но если собеседник образован и воспитан, то и внутренний мир у него в полном порядке.
«… Не хватало еще опозориться… она не сможет вести себя прилично… оконфузится при разговоре. Землянки очень поверхностны…»
– Естественно, это не касается любимой женщины, для нас они прекраснее всех и внутренне, и внешне.
«… если все будет плохо… согласиться на меньшее».
– Да. Ты о чем-то хотел со мной поговорить?
– О наших с тобой отношениях.
– Тогда нам не о чем разговаривать.
«… уже вступили в брачный период…»
– Снова противостояние? Безусловно, у тебя очень сильный характер, но это не тот случай, когда стоит начинать битву. Почему бы просто не попробовать?
– Если ты не ограничишь свои личные контакты со мной, я попрошу о переводе. Я понимаю, у тебя приближается опасный период, когда не стоит рисковать, но я приняла решение. И тебе придется смириться.
При моих словах Александр прищурился и внимательно посмотрел на меня. Не знаю, что он там увидел, но внезапно в его глазах я увидела проблески понимания.
– Ты подслушивала?
– Да. Мы, земляне, такие.
– Мария, ты не так…
– Я все сказала, Александр. До свидания.
И пошла домой. Дедушка был не прав: ребенок у меня будет, муж – нет, что бы там Булгаков ни писал.
«… я сочувствую тебе, сын…»
Глава 11
Фредерик Уотерстоун
Сегодня с утра я не мог работать – назревало какое-то нехорошее предчувствие. Особенно волновал вопрос, почему мой брат, уйдя вчера поговорить с Машей, так и не вернулся?
С одной стороны, на это могла быть совершенно естественная, интимная причина, но… зная этих двоих, в такое верилось с трудом. Может, я вообще зря переживаю о них?
Тут раздался вызов секретаря.
– Да?
– К вам леди Кудрявцева.
Так…
– Пропусти.
При виде посетительницы я насторожился: выглядела она как-то странно – заторможенно, что ли?
– Леди Мария, с вами все в порядке?
– Да, спасибо. Со мной все нормально, – чересчур ровно отозвалась девушка.
Помолчав, она решительно начала:
– Я к вам по поводу экспедиции.
Слава богу, не из-за брата!
– Что-то случилось?
– Дела рода требуют моего внимания именно сейчас, поэтому я прошу вас отложить наш вылет на неделю. За это время я все улажу и со спокойной душой смогу уехать.
– Это действительно необходимо? – засомневался я. – Мы ведь только сверили планы и назначили дату вылета.
– Боюсь, что да, – удрученно кивнула девушка.
– Хорошо, я сегодня же направлю указание. Александра вы предупредите сами?
– Я бы предпочла, чтобы ему сообщили об этом в общем порядке.
Вот не зря я боялся.
– Мне следует о чем-то знать?
– Нет.
Поня-а-а-атно…
– Надеюсь, вам хватит времени все уладить? И если уж экспедиция откладывается, то я бы хотел воспользоваться вашими услугами тире. Это возможно?
– Конечно. Когда?
Леди Мария явно слушала меня вполуха.
– Сегодня и завтра вечером. Точнее пока не скажу.
– Тогда сообщите мне позже точное время.
– Я передам с секретарем.
– Спасибо. До свидания.
И на этом девушка покинула кабинет.
– До свидания.
И что же ты, братец, снова натворил?
Александр Уотерстоун
Я пил уже часа четыре, желая забыться. Но получалось плохо.
Она слышала мой разговор с отцом, в котором я был непозволительно откровенен. Придурок. После этого я практически перестал ощущать ее желание. Наверное, правильно, что она меня не хочет. Узнать бы – почему? Что ей так не понравилось в моих словах?
«… конечно, мы с тобой не так много общались, но что-то же ты должен был обо мне узнать?..»
Не уделял ей достаточно внимания? Да я последние несколько дней просто ходил за ней по пятам. Я жил ею! Ведь в разговоре отец только строил предположения из-за того, что переживает за меня.
«… с землянами так трудно, правда?..»
И еще как! Я налил себе следующий бокал и залпом выпил.
«… Или мои прекрасные глаза затмили все?..»
Они не просто затмили, они стали условием существования. Я сначала не сомневался, что добьюсь взаимности, но после нашего последнего разговора в душе поселились сомнения. Они грызли меня, сводя с ума.
Неужели она не понимает, что такое любимая женщина для драга?
«… никто не интересовался моим прекрасным внутренним миром…»
Да я просто не успел его узнать! Сначала мы воевали, потом я пытался ее отловить, пока она бегала от меня. Разве мне дали возможность?
Внезапно в дверь постучали. Не хочу открывать, мне ни до кого. Стук повторился.
– Фредерик, уйди!
Послышался сигнал аварийного открытия двери. Доступ только у мамы. Черт.
– Боже мой, сын, что с тобой? – всплеснула руками родительница, когда зашла в спальню. – Ты так не пил с двухсот лет, когда у тебя закончился переходный возраст.
– Она все-таки изменила тебе? – это уже отец.
Я улыбнулся и, всматриваясь в бокал, ответил:
– Она слышала наш с тобой разговор на балконе.
– Ну и что? – не понял меня родитель.
– После этого мне сообщили, что знать меня не желают, и ее ответное желание я теперь практически не ощущаю.
И снова выпил. Мама подошла и отобрала у меня бокал.
– Тебе нельзя пить. Твой возраст подошел к критическому порогу, и этим ты только ускоришь процесс. Давай рассказывай, о чем вы там с отцом говорили.
Я пересказал разговор, отвечая по ходу на уточняющие вопросы мамы и иногда Элоизы (они с братом тоже пришли, ох). Когда закончил, в комнате повисло молчание, в котором раздался строгий голос моей матери.
– Сын, мне стыдно за тебя.
В полном шоке посмотрев на мать, я даже немного протрезвел и резко выпрямился, сидя на кровати.
– Что? Почему?!
– Ты спрашиваешь почему? Хорошо, давай рассуждать логически, отбросив расы. Ты говоришь женщине, что без ума от нее, и тут же, на балконе, она слышит твой разговор с отцом, в котором ты говоришь что? Что твое тело ее хочет, но ты сомневаешься в верности избранницы. Что ты боролся с собой, не желая признавать желание к такой, как она. Что ты чего-то ждешь и только поэтому согласился на эти отношения. И этот приближающийся опасный период так беспокоит тебя, что вынуждает согласиться даже на меньшее. Что все земляне поверхностные, необразованные, похотливые существа.
– Но они именно такие!
– Нет, сын. Ты находишься в плену у своих стереотипов и судишь обо всех по большинству. К тому же она вообще не из этого времени. Ты не опроверг слова своего отца, что она может тебя опозорить, и тем самым оскорбил ее. Показал, что ничего не знаешь о ней. А отец, вместо того чтобы дать дельный совет, начал говорить всякие глупости.
– Маргарита, я не…
– А ты молчи! Мы с тобой дома поговорим. К тому же, как я поняла, вы еще говорили про ее фигуру и глаза?
– Но ее фигура прекрасна!
– Я знаю, что уж если ты и смотришь на женщин, то засматриваешься именно на такие силуэты. А она об этом знает?
– Сейчас в обществе…
– Это сейчас. Но она из прошлого. Что ты знаешь о ее времени?
Я промолчал.
– Когда я встречалась с твоим отцом, он тоже наделал море ошибок, но я хотя бы знала все, что надо, о драгах. А она практически ничего не знает. Но ничего, этот урок ее многому научит. Когда Фредерик и Леонид устроили свои судьбы, я подумала, что никто из моих сыновей не унаследовал этот ужасный максимализм отца. Но ты всегда был на него похож больше всех…
– Это такой недостаток?
– Поначалу да. Но вы так прекрасно умеете любить.
Я посмотрел на Элоизу.
– А что ты думаешь?
– Я думаю, что если бы я услышала такое от Фредерика, то ему бы пришлось худо. Следовательно, худо сейчас придется тебе. Ты должен узнать о ней, ее времени и ее характере все. Не лезь на рожон, пусть она остынет, но держи ситуацию под контролем. Ты такой несобранный в любви, но тем не менее прекрасный ученый, так отнесись к этому, как к главному эксперименту в своей жизни. Допустил ошибку – исправь. Если потеряешь такую женщину, то будешь жалеть всю оставшуюся жизнь, – выдала мне эта странная женщина.
- Предыдущая
- 24/62
- Следующая
