Судья показывает на центр - Бахрамов Тофик Б. - Страница 26

Я решительно поднялся.

— Извини за позднее вторжение. Но я думал, что накануне чемпионата газету заинтересует что-либо и кроме моих усов.

— Ты никак не привыкнешь к их стилю. Побольше ерунды, поменьше мысли, — Кандил проводил меня к двери. — Постарайся заснуть. А газету сохрани. Все-таки память.

Воскресным утром в последний день мая я сразу после завтрака, как обещал накануне, навестил Курта Ченчера. Он сидел в низком кресле у окна и смотрел вниз, на забитый машинами проспект. Сквозь стекла доносилось приглушенное «ра-ра-ра!», хотя и не так отчетливо, как ночью. На столике перед креслом дымилась чашка чаю.

Ченчер, обычно очень приятный и душевный собеседник, хорошо владеющий собой, на этот раз с трудом удерживал себя в руках. Мне было понятно его состояние. Четыре года назад в Лондоне я видел, что такое же волнение испытывал опытнейший венгерский арбитр Иштван Жолт, которому я помогал в матче между сборными Англии и

Уругвая. Как мог, я успокоил Ченчера, рассказав ему несколько забавных историй из своей практики. На прощание мы обменялись с ним бронзовыми свистками и от сердца пожелали друг другу, чтобы они свистели только «по делу», только на пользу футболу.

За три часа до начала первой игры мы, арбитры, выехали на автобусе из отеля на стадион. В сплошном потоке машин не было, кажется, ни одной, на которой (на крыше, дверцах, капоте, багажнике) не красовалось бы «Мехико!». Кроме того, это слово, многократно повторенное тысячами уст, лилось в открытые окна автобуса. Особенно впечатляюще выглядела группа девушек в национальных костюмах, с флажками в руках, непрерывно и звонко скандирующих:

— Мехико! Ра-ра-ра!

Латиноамериканские арбитры, вскочив с сидений, присоединились к их и без того мощному хору. Я резко приподнялся, но черноглазый итальянец Антонио Сбарделла опередил меня.

— Вы забываете, — крикнул он по-испански, — что являетесь арбитрами! Где же объективность и беспристрастность?

Подействовало. Самодеятельный судейский хор моментально умолк. А за окнами автобуса по-прежнему гремела огромная толпа болельщиков.

Кое-как, с трудом выбравшись из многочисленных заторов, наш автобус наконец «причалил» у служебного входа на «Ацтека». Распорядители подарили каждому из нас соломенные сомбреро, проводили на места участников.

Ровно в одиннадцать утра по местному времени на поле торжественным маршем «выплыл» сводный оркестр морского флота. Густая медная мелодия заполнила чашу стадиона, и тотчас же на дорожку мерным шагом вышли знаменосцы с флагами стран — членов Международной федерации футбола. Начался парад.

На трибуне в сопровождении руководителей ФИФА и оргкомитета первенства появился тогдашний президент Мексики Густаво Диас Ордас. Он объявил чемпионат открытым. В белесое от полуденной жары небо взмыли тысячи воздушных шаров.

Первыми на разминку выбежали наши ребята. Однако сразу до мячей им добраться не удалось. Десятки фотокорреспондентов отпустили их только тогда, когда сделали не одну сотню снимков.

С известным интервалом выскочили на газон мексиканские футболисты в ярко-зеленых майках. Стадион словно взорвался, приветствуя своих любимцев. И так же быстро шум пошел на убыль.

Однако через несколько минут экспансивные мексиканцы, сидевшие вокруг нас, вдруг вскочили на ноги, размахивая в такт подушками и шляпами. Я, как и другие судьи, вертел головой во все стороны, пытаясь понять, что же происходит. Вскоре, обтирая со лба пот, рядом со мной появился Лев Яшин, его товарищи, запасные игроки нашей сборной. Оказывается, публика узнала знаменитого вратаря, и ее приветствия относились именно к нему.

В каждом секторе гигантского стадиона на строго определенных местах находились ярко одетые дирижеры. Все руководство шумовыми «эффектами» было сосредоточено у них в руках. И своей властью, надо сказать, они распоряжались весьма умело.

Быстро летят минуты последнего этапа церемониала. Звучат гимны. Наши ребята и судьи — Ченчер, Тейлор и Давидсон — стоят по стойке смирно. Мексиканцы скрестили на груди руки.

И вот долгожданный свисток, после которого Толя Бышовец наносит первый удар по мячу. Но уже второй или третий пас неточен. Инициативу захватывают мексиканцы. Зелеными волнами по зеленому газону накатываются они на наши ворота. Надвинутые над полем трибуны неистовствуют. Они просят, умоляют, заклинают, требуют гола. Тщетно. Наша оборона играет надежно и четко, не оставляя соперникам практически никаких шансов.

Во втором тайме картина переменилась. Теперь уже наши ребята, сбросив оковы волнения, обрушились на мексиканские ворота. Стадион, только что громогласно рукоплескавший, затих. Моменты создаются, но поставить заключительную точку не хватает техники и решительности. Мунтян, обладающий отменным ударом с обеих ног, словно боится пустить в ход свой козырь. А нападающим, которые не решаются нанести удар с ходу, не хватает единственного мгновения для обработки мяча.

Ченчер, педантично фиксируя каждое нарушение, в целом задал, на мой взгляд, правильный тон чемпионату. Тренеры и футболисты получили урок, из которого явствовало, что ни один случай несоблюдения действующих футбольных правил не останется безнаказанным. Например, хотя многие осуждали Ченчера за назначение свободного в сторону наших ворот за передержку мяча Анзором Кавазашвили, я думаю, что скорее следовало в этом эпизоде упрекнуть вратаря.

Тогда все для нас обошлось благополучно. Но напуганные стражи ворот в дальнейшем на чемпионате не ждали к себе снисхождения и, едва овладев мячом, стремились скорее вновь ввести его в игру. Так кто же, спрашивается, выиграл от этого свистка? Ответ один. Только футбол!

Понятно, что жесткое судейство не многим пришлось по вкусу. Большинство спортивных журналистов, ряд тренеров поспешили высказать свое недовольство. К примеру, Кен Джонс, обозреватель английской «Дейли миррор», писал, что советская команда стала жертвой слишком строгого судейства, а обозреватель «Тайме» обвинил судью в слишком буквальном и несколько одностороннем применении правил. А между прочим, наша команда била 22 штрафных, в том числе три в непосредственной близости от линии штрафной площадки, мексиканцы — 28, в том числе вблизи от наших ворот — один (плюс еще тот пресловутый свободный). Цифры, как видно, убедительно опровергают намек на какую-то предвзятость арбитра.

Примечательно, что в отличие от иных «защитников» сборных Мексики и СССР наставники команд положительно оценили судейство.

— Судья Ченчер, — сказал Карденас, — на наш взгляд, провел матч хорошо…

— Для Ченчера, — сказал Качалин, — матч был не из легких. Но он совладал с ним.

Не оставил без внимания необоснованные выпады против арбитра и обычно молчаливый Судейский комитет ФИФА. К. Астон заявил:

— Мы подходим к нашим обязанностям с чувством большой ответственности. После матча сборных Мексики и СССР многие называли Ченчера суетливым и нервным. Нам нет никакого дела, суетлив ли арбитр или нет. Он выходит на трудную и сложную работу. Но пусть помнят все: судьи никогда не ошибаются.

Его поддержал и Стэнли Роуз:

— Ченчер действовал очень строго. Он в точности выполнил указания. Судья постоянно был в центре игры.

Вечером, вдоволь наплававшись в бассейне, я пришел к себе в номер, чтобы уложить вещи перед отъездом в Леон. Стоя над раскрытым чемоданом, я почти физически ощутил, как уходит предстартовое напряжение. Чемпионат вступил в рабочую фазу, пришел черед не рассуждать, а действовать.

В холле отеля «Рекс» нас встретил мэр Леона, пожилой невысокий человек с широко распахнутыми круглыми глазами.