Большая маленькая ложь - Мориарти Лиана - Страница 29

• Предыдущая
• 29/85
• Следующая

Она уже не дрожала и спокойно отнесла свою тарелку в раковину. В последнее время она начала ходить так же, как Бонни: выпрямив спину, как балерина, устремив взор на какую-нибудь воображаемую точку на горизонте.

У Хлои сморщилось лицо.

– Не хочу, чтобы Абигейл жила со своим папой!

Из ее глаз полились слезы. Потекла краска с зеленых молний, нарисованных у нее на щеках.

– МА-АМ! – опять закричал Фред.

Соседи подумают, что его убивают.

Эд уронил голову на руки.

– Если ты действительно этого хочешь, – сказала Мадлен.

Абигейл повернула голову и встретилась с ней глазами, и на миг они остались вдвоем, как было все эти годы. Мадлен и Абигейл. Девочки Маккензи. Тогда их жизнь была спокойной и простой. Перед школой они, бывало, вместе завтракали в постели, сидя бок о бок и подложив подушки под спины. Мадлен выдержала ее взгляд. Помнишь, Абигейл? Помнишь, как мы жили с тобой?

Абигейл отвернулась:

– Да, я этого хочу.

Стью. Я ходил на спортивный праздник. Гонка мамаш была охренительно смешной. Извините, вырвалось. Но некоторые из этих женщин… Можно было подумать, это Олимпийские игры. Я не шучу.

Саманта. Чепуха! Не слушайте моего мужа. Никто не принимал этого всерьез. Я смеялась до колик.

Натан тоже был на празднике. Мадлен не поверила своим глазам, когда наткнулась на него у палатки, где жарились сосиски. Он держал за руку Скай. Надо же было им встретиться именно в это утро.

Обычно на спортивных праздниках папаш было немного, в основном отцы, работающие дома, или те, у которых дети занимались спортом. И вот бывший муж Мадлен берет отгул и приходит сюда в полосатой рубашке поло и шортах, бейсбольной кепке и темных очках, типичной униформе Доброго Папочки.

– Так для тебя это… первый опыт! – сказала Мадлен.

Она заметила у него на шее свисток. Боже правый, он здесь волонтер и участник. Вот Эд всегда выступал в школе в роли волонтера, но сегодня ему надо было завершать работу. И Натан изображал из себя Эда. Он притворялся хорошим человеком, и все этому верили.

– Конечно! – Натан широко улыбнулся, но затем ухмылка сошла с его лица, поскольку его осенило, что в начальной школе его старшая дочь, вероятно, тоже участвовала в спортивных праздниках.

Разумеется, в последнее время он следил за всеми занятиями Абигейл. Спортом Абигейл не занималась, но она играла на скрипке. Натан с Бонни посещали каждый концерт, улыбались и хлопали, будто делали это с самого начала, будто возили ее на музыкальные занятия в Питершам, где негде было припарковаться, будто помогали платить за все эти уроки, которые Мадлен не могла себе позволить как мать-одиночка, а ее бывший муж не заплатил ни единого цента.

А теперь она выбирает его.

– Абигейл говорила с тобой о… – Натан чуть поморщился, словно затрагивал деликатный вопрос о здоровье.

– О том, чтобы жить у тебя? – спросила Мадлен. – Да. Как раз сегодня утром.

Боль была физически осязаемой. Как начало тяжелого гриппа. Как предательство.

Он взглянул на нее:

– Как ты к этому…

– Да все нормально, – сказала Мадлен.

Она не доставит ему удовольствия.

– Нам надо будет решить вопрос о деньгах, – сказал Натан.

Теперь, став примерным семьянином, он платил алименты за Абигейл. Платил вовремя и не жаловался. Ни один из них не упоминал о первых десяти годах жизни Абигейл, когда, очевидно, деньги на еду и одежду ей были не нужны.

– Так ты хочешь сказать, что теперь я должна платить тебе алименты? – спросила Мадлен.

Натан был явно ошарашен.

– О нет, я не это имел в виду…

– Но ты прав. Это только справедливо, если она в основном будет жить у тебя.

– Я, конечно же, не стал бы брать у тебя деньги, Мэдди, – сказал он. – Учитывая, что все эти годы я был не в состоянии… – Лицо его перекосилось. – Послушай, я понимаю, что был не самым лучшим отцом, когда Абигейл была маленькой. Я никогда не заговорил бы о деньгах. Просто в данный момент мы в стесненных обстоятельствах.

– Может, тебе продать эту шикарную спортивную машину? – предложила Мадлен.

– Угу, – обиженно промямлил Натан. – Возможно. Ты права. Хотя она стоит не так уж много… Ладно, посмотрим.

Скай подняла на отца большие встревоженные глаза, опять незаметно моргнув, как это обычно делала Абигейл. Мадлен увидела, как Натан бодро улыбнулся маленькой дочери и сжал ее руку. Мадлен только что пристыдила его. Она стыдила его, пока он стоял, держа за руку свою дочурку.

Бывшим мужьям следует жить в других пригородных районах. Им следует посылать детей в другие школы. Нужно придумать закон, который предотвращал бы проживание в одном районе. Совершенно не обязательно мучить себя переживаниями из-за измены и чувства вины на спортивном празднике с участием твоего ребенка. Подобные чувства нельзя выносить на публику.

– Натан, зачем тебе понадобилось переехать сюда? – со вздохом спросила она.

– Что? – не понял Натан.

– Мадлен! Начинается состязание мам подготовительного класса! Вы участвуете?

Это была мисс Барнс, волосы завязаны в высокий конский хвост, кожа сияет, как у американского чирлидера. Она выглядела свежей и цветущей. Соблазнительный персик. Даже более соблазнительная, чем Бонни. У нее не обвисали веки. Не обвисало ничего. Все в ее яркой молодой жизни было ясным, простым и веселым. Чтобы лучше разглядеть ее, Натан снял темные очки. Он заметно взбодрился даже от одного ее вида. Эд отреагировал бы точно так же.

– Начинайте, мисс Барнс, – сказала Мадлен.

Сержант уголовной полиции Эдриан Куинлан. Мы исследуем отношения жертвы с каждым родителем, посетившим вечер викторин.

Харпер. Да, по сути дела, у меня есть определенные теории.

Стью. Теории? У меня нет ничего. Ничего, кроме похмелья.

Мамы детей из подготовительного класса выстроились в неровную шумную линию на старте забега. От их темных очков отражался солнечный свет. Небо было как гигантский голубой купол. На горизонте сапфирами поблескивало море. Джейн улыбнулась другим мамам, мамы улыбнулись ей в ответ. Все было очень мило. Вполне дружелюбно. «Не сомневаюсь, что все это только у тебя в голове, – сказала как-то мать Джейн. – Все уже забыли эту глупую неразбериху в ознакомительный день».

Джейн изо всех сил старалась влиться в школьную общину. Раз в две недели она дежурила в столовой. В понедельник утром она вместе с другой мамой-волонтером помогала мисс Барнс, слушая, как дети отрабатывают чтение. Привозя в школу сына и потом забирая его, она дружелюбно болтала с родителями. Она приглашала детей вместе поиграть на детской площадке.

Но все же Джейн чувствовала: что-то не так. То чей-то легкий поворот головы, то улыбка, не достигающая глаз, то мимолетное ощущение, что тебя осуждают.

Это все не важно, повторяла она про себя.

Все это такая чепуха. Бояться абсолютно нечего. Этот мир ланчбоксов и библиотечных пакетов, расцарапанных коленок и перепачканных мордашек не имеет ни малейшего отношения к тревожной теплой весенней ночи, к яркому свету, словно пристальный глаз глядящему на нее с потолка, к комку в горле, к словам, непрестанно сверлящим мозг. Перестань об этом думать. Перестань об этом думать.

И вот Джейн помахала Зигги, который вместе с детьми из подготовительного класса сидел на отрытой трибуне у кромки стадиона под строгим присмотром мисс Барнс.

«Ты ведь знаешь, что я не собираюсь выигрывать, да?» – сказала она ему утром за завтраком. У некоторых матерей были персональные тренеры. Одна из них и сама была тренером.

– На старт! – сказал Джонатан, симпатичный папаша, работающий дома. Он ходил с ними на «Диснея на льду».

– Хотя бы сколько здесь метров? – спросила Харпер.

– Кажется, финиш довольно далеко, – заметила Габриэль.

• Предыдущая
• 29/85
• Следующая