Мичман Изи - Марриет Фредерик - Страница 13

• Предыдущая
• 13/99
• Следующая

— За такого человека можно умереть, — ответил Собридж с волнением.

— А теперь представьте себе, что, по прихоти случая, сын этого человека попадает под ваше покровительство, что бы вы сделали?

— Я заменил бы ему отца, — ответил Собридж.

— Ну, пойдёмте немного дальше. А что, если бы оказалось, что этот юноша не совсем таков, каким вам хотелось бы его видеть, что он усвоил ложные взгляды, которые, если их не искоренить у него, могут оказать пагубные последствия на его судьбу, вы отказали бы ему в своём покровительстве и оставили бы его игрушкой в руках тех, кто не обязан ему благодарностью?

— Нет, сэр, я не оставил бы его. Напротив, я не расстался бы с ним, чтобы с помощью наставлений или других средств исправить его и таким образом частично отплатить долг благодарности отцу ребёнка.

— Нет нужды говорить, Собридж, что паренёк, с которым вы сейчас имели дело, и есть тот самый сын мистера Изи из поместья «Лесистый холм», что выручил меня в трудную минуту.

— В таком случае, сэр, я могу только сказать: я охотно прощаю ему всё, что между нами произошло и что ещё может произойти в будущем, не только для того, чтобы доставить вам удовольствие, но и из уважения к человеку, который поступил так благородно по отношению к представителю нашей профессии.

— Благодарю вас, Собридж, я ожидал от вас именно такого ответа и очень рад, что не обманулся в своих ожиданиях.

— Но, капитан Вилсон, что нам делать с ним?

— Сначала его надо заполучить на борт судна, но только без помощи сержанта и матросского наряда — это может оказать больше вреда, чем пользы. Я пошлю ему записку с приглашением на завтрак и побеседую с ним. Мне не хочется пугать его службой, а не то у него хватит ума сбежать домой, тогда как мне хотелось бы удержать его, если это возможно.

— Вы правы, сэр. Как видно, его отец — злейший враг своему сыну. Жаль, что человек с таким добрым сердцем имеет такую слабую голову. Итак, сэр, я оставляю пока дело без последствий и предоставляю вам самому решать его.

— Спасибо, Собридж, вы оказали мне большую услугу, я не забуду вашей доброты.

Мистер Собридж распрощался и ушёл, а капитан Вилсон послал записку нашему герою с сердечным приглашением позавтракать с ним завтра утром в девять часов. Ответ был положительным, но устным, так как Джек выпил слишком много шампанского, чтобы держать перо в руке достаточно твёрдо.

На следующее утро Джек Изи забыл бы о приглашении капитана, если бы не гостиничный слуга, который убедил Джека, что после приёма, оказанного им первому лейтенанту, ему не следует восстанавливать против себя и капитана. Джек до сих пор не надевал морскую форму, и теперь как раз приспел подходящий случай, тем более что слуга подсказал уместность мундира при визите к капитану. Видимо, предчувствуя те тяготы, которые выпадут на его долю, Джек отнюдь не радовался, надев впервые морскую форму, как радуется ей большинство молодых людей. Ему казалось, что вместе со штатским платьем он теряет свою независимость, однако он не поддался побуждению снять мундир, а взяв шляпу, поданную ему слугой, отправился на квартиру к капитану.

Капитан Вилсон встретил его так, как будто он совсем забыл о его задержке с прибытием на службу или о его столкновении с первым лейтенантом, но Джек сам вкратце изложил суть дела, прежде чем закончился завтрак. Тогда капитан Вилсон подробно просветил Джека насчёт обязанностей и званий каждого члена команды, указав, что там, где дело касается дисциплины при выполнении служебного долга, командовать должен только один, и на корабле этот человек — капитан, который представляет на борту особу короля, олицетворяющего собой родину, и что приказы передаются нижестоящим через первого лейтенанта, а от него мичманам, которые в свою очередь отдают приказы остальной команде. Таким образом, приказывать на судне имеет право только капитан, а остальные обязаны повиноваться приказам в равной мере, а так как капитан сам должен повиноваться адмиралу и Адмиралтейству, то фактически все на борту корабля обязаны подчиняться приказам в равной мере. Капитан Вилсон особо выделил слова «в равной мере», дабы смягчить суровость своего увещевания. В своей речи капитан прибегал к ухищрениям, которые сделали бы честь самому изворотливому адвокату: с одной стороны, он убеждал Джека, что на службе, куда он поступает, немыслимо никакое равноправие, а с другой стороны, старался его убедить, что все офицеры, несмотря на различие чинов и званий, равны, поскольку все они равно обязаны выполнять свой долг перед родиной, и чей бы приказ они ни выполняли — его собственный или вышестоящего офицера, — они выполняют приказ родины, спускаемый сверху вниз по служебным каналам.

Такой подход к делу не вполне устраивал Джека, и капитан не стал задерживаться на этой теме, перейдя к освещению других вопросов, которые, как он думал, будут больше по душе Джеку. Он указал, что морская служба регулируется Военно-морским уставом, которого должны придерживаться на корабле все без исключения — от капитана до юнги; что каждый член команды получает одинаковое довольствие, равное по количеству и качеству; что в силу служебной необходимости офицеры на службе состоят в разных рангах, тем не менее каждый офицер, каково бы ни было его положение на корабле, считается джентльменом. Короче, капитан Вилсон сказал правду, только правду и ничего, кроме правды, хотя и не всю правду, дав Джеку повод думать, что он наконец нашёл идеал равенства, который напрасно искал на берегу.

Но тут Джеку вспомнилась брань, которой мистер Собридж обильно уснащал свою речь накануне, и Джек спросил капитана, по какому праву тот вёл себя таким образом. Тут капитан несколько смешался, поскольку язык первого лейтенанта находился в разительном контрасте с идеалом равенства среди офицеров, только что изложенным самим капитаном. Тем не менее он постарался объяснить, что первый лейтенант был временно старшим офицером на борту судна ввиду отсутствия капитана, как и Джек может оказаться им в любой другой момент, и как старший офицер, он представляет своей особой родину. Согласно Морскому уставу, каждый, кто находится в отлучке с корабля без ведома старшего офицера, совершает служебный проступок и подлежит наказанию. Если старший офицер не заметит такого проступка, то он сам повинен в нарушении устава и может быть подвержен дисциплинарному взысканию. Вот почему мистер Собридж, чтобы избежать упрёка в халатном несении службы, был обязан указать Джеку на его проступок, а если, делая ему выговор, он прибегнул к сильным выражениям, то это только свидетельствует о его усердии к службе на благо родице.

— Честное слово, — сказал Джек, — его усердие не вызывает никакого сомнения, ибо он разразился такой яростной бранью, как если бы вся страна стояла на краю гибели.

— Он выполнял свой долг, и, поверьте, ему также не доставляло удовольствия делать вам выговор. Я вас заверяю, что когда вы встретитесь на корабле, он будет расположен к вам по-дружески, как будто бы между вами ничего не произошло.

— Он мне заявил, что я ещё узнаю, кто такой первый лейтенант. Что он этим хотел сказать? — спросил Джек.

— Он сказал так из служебного рвения.

— Да, но он ещё сказал, что покажет мне разницу между первым лейтенантом и мичманом.

— Опять-таки из служебного рвения.

— Он утверждал, что постарается рассеять моё невежество в ближайшем будущем.

— Только из служебного рвения.

— И что он пошлёт сержанта с матросами, чтобы притащить меня на корабль силой.

— Только из служебного рвения.

— Что он проверит мою философию на деле!

— Из служебного рвения, мистер Изи. Служебное рвение часто выражается таким образом, но без него на службе не обойтись. Я сам надеюсь, что со временем вы тоже будете ревностным офицером.

Тут Джек призадумался и ничего не сказал.

• Предыдущая
• 13/99
• Следующая