Мичман Изи - Марриет Фредерик - Страница 64

• Предыдущая
• 64/99
• Следующая

— Лучше я возьму с собой Мести — это будет полезней. Боже мой, как отвратительна мичманская каюта после возвращения с берега! Нет, я решительно не могу оставаться здесь, я должен подняться на палубу и оттуда глядеть на берег, если ничего другого не остаётся.

— Вот как? Только десять минут назад ты говорил, что тебе надоел берег.

— Да, но за эти десять минут успела опротиветь и наша каюта. Я сейчас же пойду к первому лейтенанту за снадобьем.

— Послушай, Тихоня, мы должны принимать лекарство вместе, в один и тот же день.

— Конечно, только дождись, когда мы прибудем на Мальту.

Джек поднялся на палубу, познакомился с капелланом Хокинсом и другими офицерами, которых он ещё не знал, затем поднялся на марс, где уселся на рею, глядя на берег и вспоминая о событиях недавнего прошлого. Тут ему вспомнилась Агнесса, и он стал думать о ней. Когда мичман влюблён, он всегда поднимается на мачту, чтобы помечтать о своей любимой, и он так глубоко погружается в свои мечты, что даже приказ старшего офицера иной раз не выводит его из мечтаний.

На другой день «Аврора» вышла в море и при попутном ветре стала заваливаться влево, следуя курсом скорее на запад, чем на север, вследствие чего они увидели испанский берег раньше, чем Тулон. Здесь мистер Дуррифар вынул руки из карманов впервые с тех пор, как они вышли из порта Маон, потому что иначе он не мог бы рассмотреть берег в подзорную трубу. Этим делом стала заниматься вся команда корабля, от капитана до матроса: осматривал горизонт через подзорную трубу капитан Вилсон; пристально обшаривали глазами поверхность моря офицеры; взобравшись на топ-мачту, просмотрели все глаза матросы. Но всё было напрасно: вокруг не было видно ничего, кроме рыбачьих лодок. Поэтому все спустились в каюты на завтрак, поставив судно в дрейф неподалёку от берега.

— Готов биться об заклад, Тихоня, что нам сегодня не видать приза как своих ушей, — заявил один из мичманов.

— Я не хочу гадать: увидим — не увидим, — сказал Джек, — но я готов биться об заклад с вами на что угодно, что мы не захватим приза до двенадцати часов ночи.

— Ещё не известно, какова она будет, эта ночь, — заметил один из подштурманов по имени Мартин. — Утро было прекрасным, но меня томит предчувствие, что ветер вряд ли будет таким же хорошим.

— А почему? — спросил другой мичман.

— Я уже восемь лет плаваю на Средиземном море и разбираюсь в приметах. Небо какое-то мутное, а ветер дует слишком устойчивый. Можете меня назвать скверным прорицателем, если вечером мы не возьмём марселя на рифы в ожидании шторма.

— Ты будешь скверным прорицателем в любом случае, если накличешь скверную погоду! — возразил юнга.

— Что-то ты слишком вольно болтаешь, мой мальчик. Тихоня, дёрни его за ухо ради меня!

— Тогда дёрни потихоньку, Тихоня! — засмеялся юнга.

В это время с палубы донеслась команда.

— Вот и призы, честное слово! — воскликнул Гаскойн, хватая шляпу и выбегая из каюты. За ним последовали другие мичманы, кроме Мартина, который только что сменился с вахты и счёл своё присутствие на шкафуте излишним, по крайней мере на то время, пока он выпьет чашку чая.

И верно, из-за мыса, видневшегося к востоку, показались галлиот и четыре судна с косыми латинскими парусами, которые, заметив фрегат, начали разворачиваться носом к ветру. В то же время мачты «Авроры» оделись парусами, а подзорные трубы устремились на суда.

— Идут с полным грузом, сэр, — заметил капеллан Хокинс. — Посмотрите, как туго заполнены ветром марселя галлиота.

— Их только что захватил свежий бриз, — сказал капитан Вилсон своему старшему помощнику.

— Да, сэр, сейчас он и нас захватит, — ответил тот.

— В таком случае пошлите людей на бомбрамфалы, — приказал капитан.

Однако бриз всё крепчал, и «Аврора» дала сильный крен под напором шквалистого ветра.

— Выбрать брамфалы!

— Держи круче к ветру, рулевой! Ещё круче, тебе говорят! Чуть подтяните наветренный гротабрамрей! — прокричал штурман.

— Марсовые, на ванты! Изготовиться взять бомбрамсели на гитовы! Капитан Вилсон, может быть, их убрать вовсе? Я боюсь за эту мачту, она гнётся, как кнут! — сказал Дуррифар, глядя вверх, не вынимая рук из карманов.

— Эй, на стеньге, бомбрамсели долой!

— Испанцы делают поворот, сэр, — доложил второй лейтенант Хэзуелл.

Бриз ещё больше усилился, и фрегат резко накренился.

— Взять рифы на марселях, мистер Дуррифар!

— Слушаюсь, сэр! Всем наверх, ложиться на другой галс!

Руля положили под ветер, марселя были взяты на рифы.

— Отлично, ребята, чисто сработано! — похвалил матросов капитан Вилсон. Снова были подняты марселя и выбраны брам-шкоты. Бриз дул свежий, но море было спокойным, и «Аврора» мчалась со скоростью восьми миль в час, вздымая паруса под напором ветра и сильно кренясь на подветренный борт.

— Что я вам предсказывал?! — сказал Мартин сослуживцам, стоявшим на шкафуте. — Но обождите, ребята, то ли ещё будет!

— Нужно убрать брамселя на гроте, — сказал капитан, взглянув вверх, ибо фрегат сильно зарывался носом в волну, а набиравший силу ветер налетал шквалами. — Хотя нет, пусть пока остаются.

Но тут внезапно налетел новый шквал и заставил их отдать фалы и взять паруса на гитовы.

Тем временем фрегат быстро настигал испанские суда, которые, не убавляя парусов, уходили короткими галсами к берегу, с трудом преодолевая сопротивление ветра. «Аврора» сделала поворот, направив нос в их сторону, и они были не далее чем в двух румбах от её бушприта. Небо, такое чистое утром, теперь нахмурилось, солнце едва пробивалось сквозь мутную белесую дымку, и на море началось волнение. Спустя десять минут им пришлось идти под марселями, взятыми на двойные рифы, а порывы ветра стали сопровождаться зарядами дождя. Фрегат нёсся по волнам в брызгах пены от усов у форштевня, сотрясаясь под напором ветра. Горизонт так потемнел, что испанские суда впереди исчезли из вида.

— Очевидно, нам не уйти от шторма, — сказал капитан Вилсон.

— А разве я не предсказывал шторм? — обратился Мартин к Гаскойну. — Вот увидишь, сегодня нам не удастся захватить приз.

— Нужно поставить ещё одного матроса на штурвал, сэр, если не возражаете, — сказал баковый старшина мистеру Дуррифару, стоявшему у кабестана, как обычно, с руками в карманах. — Боюсь, сэр, что дальше нам нельзя идти под грот-парусом.

— Да, я тоже так считаю, — заметил капеллан.

— Капитан Вилсон, извините, сэр, мы уже слишком близко от берега, не пора ли делать поворот? — спросил штурман.

— Не возражаю, мистер Джонс. Всем наверх, ложиться на другой галс! И чёрт возьми, действительно пора. Убрать грот!

Когда грот-парус был спущен, судно как бы почувствовало облегчение, оно больше не делало рывков и не зарывалось носом, как прежде.

— Мы очень близко к берегу, капитан Вилсон. Мне кажется, даже в таком тумане я различаю берег. Пора делать поворот через фордевинд, — продолжал штурман.

— Да, изготовиться к новому галсу! Положить руля на ветер!

Команда прозвучала как раз вовремя: пока фрегат мчался, описывая полукруг и уваливаясь под ветер, они чётко увидели прибой, обрушивающийся на обрывистый берег не далее двух кабельтовых от них.

— Я и не думал, что мы так близко от берега, — заметил капитан, сжимая губы. — Что там с испанцами, суда видны?

— Я потерял их из виду с четверть часа, сэр, — ответил сигнальщик, пряча подзорную трубу от дождя под полой бушлата.

— Каков наш курс, рулевой?

— Зюйд, зюйд-ост, сэр.

Небо приняло другой вид — белые облака сменились тёмными и пасмурными тучами, ветер ревел и дождь хлестал как из ведра. Капитан Вилсон спустился в каюту, чтобы глянуть на барометр.

• Предыдущая
• 64/99
• Следующая