Сталин. Жизнь одного вождя - Хлевнюк Олег Витальевич - Страница 84

• Предыдущая
• 84/117
• Следующая

Постепенно укрепляясь, новая линия получила мощный импульс в сентябре 1943 г., во время невиданной и трудно представимой ранее встречи Сталина с высшими иерархами Русской православной церкви. Трех митрополитов привезли в кремлевский кабинет Сталина ночью с 4 на 5 сентября. Беседа продолжалась почти полтора часа[707]. Сталин был необычайно любезен. Он разрешил иерархам провести после 18-летнего перерыва избрание патриарха Русской православной церкви. Более того, для ускорения процедуры было решено собрать епископов как можно быстрее, возможно, даже доставить самолетами. Сталин позволил открыть богословские курсы для подготовки священнослужителей, предложил организовать духовные семинарии и академии. Поддержку Сталина получили просьбы об открытии новых церквей и освобождении арестованных священников. Сталин даже обещал руководителям церкви улучшить их материальное положение – снабжать продовольствием, выделить автомобили. Сталин подарил будущему патриарху трехэтажный особняк с садом в центре Москвы, который ранее принадлежал германскому послу. Здание передавалось с полной обстановкой. Обсудив другие вопросы, Сталин попрощался с митрополитами и проводил их до дверей своего кабинета[708]. Уже на следующий день о встрече Сталина с церковными иерархами и предстоящем избрании патриарха было сообщено в газетах.

Конечно, бывший выпускник духовной семинарии и недоучившийся студент духовной академии не собирался возвращаться в лоно церкви или замаливать грехи. В литературе достаточно подробно исследованы причины поворота сталинской церковной политики. Нуждаясь в укреплении отношений с союзниками, Сталин реагировал на беспокойство западной общественности и влиятельных церковных кругов о положении верующих в СССР. Начало освобождения оккупированных советских территорий ставило в практическую плоскость вопрос о том, что делать с многочисленными храмами, восстановленными при немцах. Закрывать их по обыкновению большевиков было невозможно. Далеко не последнее значение имело осознание Сталиным той роли, которую играл религиозный фактор в сплочении страны, в моральной поддержке людей, измученных страшными испытаниями. Усиленно внедряемых в сознание миллионов советских ценностей явно не хватало для полноты духовной жизни большого и древнего народа. Тотальное единомыслие как цель диктатуры оказалось недостижимо. То, что советское руководство осознало это, стало одной из предпосылок победы.

Вступление огромной Красной армии в Германию было долгожданным и радостным событием для советских людей и вождя. Врага предстояло добить «в его собственном логове». Наступил час окончательной расплаты. Такие естественные и неизбежные чувства победителей вдохновляли на героизм и самоотверженность в последних сражениях войны, когда каждый горячо надеялся дожить до победы. У Сталина были все основания гордиться его армией, рвущейся на последний штурм.

В январе-феврале 1945 г. проводилась одна из наиболее успешных (и по темпам наступления, и по соотношению потерь) операций Красной армии. Продвижение на 500 км от Вислы до Одера всего в течение трех недель позволило взломать важнейшие рубежи обороны нацистов. Были созданы плацдармы для наступления на Берлин. Однако для полной победы потребовалось еще несколько месяцев кровопролитных боев. Германские войска, защищая свою страну, упорно сопротивлялись и даже предпринимали контрнаступления. В этих условиях продвижение Красной армии вперед любой ценой было чревато поражениями и крупными жертвами. Осознавая это, Сталин не торопился наступать на Берлин уже в феврале. Несколько недель потребовались на ликвидацию угроз немецких контратак на флангах наступающих советских фронтов, на пополнение войск. В последние месяцы войны Сталин вел себя осторожно и предусмотрительно, что было отражением военного опыта, приобретенного в предыдущие годы.

Решение о корректировке плана кампании далось Сталину тем легче, что победы начала 1945 г. обеспечили вполне благоприятный расклад сил в переговорах с союзниками о судьбах послевоенного мира. Этот вопрос встал в конце 1944 г. в связи с продвижением Красной армии на Балканы и успешным наступлением западных союзников во Франции и Италии. В октябре 1944 г. в Москву на встречу со Сталиным прилетел Черчилль. Он заговорил о разделении сфер влияния в Европе, прежде всего на Балканах. Сталина вряд ли смутил этот политический цинизм. Он согласился с тем, что «Англия должна иметь право решающего голоса в Греции»[709], и принял предложение о выделении западной доли влияния в Румынии, Венгрии, Болгарии и Югославии. Эти страны, в отличие от Греции, попадали под контроль СССР силою военных обстоятельств. Именно это имело для Сталина решающее значение.

Гораздо более острым был в конце 1944 г. польский вопрос, который Черчилль также внес в повестку московских переговоров. К этому времени СССР порвал отношения с официальным польским правительством в лондонской эмиграции и продвигал к власти свое прокоммунистическое правительство. Британцы и американцы всячески противились этому. 1 августа 1944 г. ввиду приближения Красной армии польское правительство в эмиграции организовало восстание в Варшаве. Расчет был очевиден: захватить власть в столице до прихода советских сил и следовавших в их обозе новых польских властей. Однако необходимых сил для реализации этого плана не оказалось. Красная армия по разным причинам приостановила наступление. Нацисты потопили восстание в крови. Этот трагический эпизод стал причиной острых разногласий между Сталиным и союзниками, которые обвиняли его в намеренном неоказании помощи. Обвинения в немалой степени, хотя вряд ли полностью, были справедливыми. Однако у Сталина была своя правда, и он не собирался уступать. В конце концов, лондонские поляки организовали восстание вовсе не для того, чтобы помочь Сталину, – почему же Сталин должен был помогать им?

Отягощенная проблемами, но все еще сплоченная общим врагом, «большая тройка» встретилась в Крыму в феврале 1945 г. Этот чудесный уголок Советского Союза сравнительно недавно был освобожден от нацистов и лежал в руинах. Не жалея усилий и средств, хозяева в рекордные сроки создали посреди разрухи островки благополучия – резиденции для трех лидеров и их многочисленной свиты. Особое внимание уделялось безопасности. Воздушное пространство надежно прикрывалось от возможных налетов вражеской авиации. В короткие сроки возвели мощные бомбоубежища. Совсем недавно вычищенный массовыми арестами и депортациями Крым подвергся дополнительной чистке. Проводились облавы и аресты «подозрительных элементов». Охрана была огромной. Только Сталина помимо его обычных телохранителей оберегали 100 дополнительных оперативных работников и 500 солдат из войск НКВД[710].

В преддверии победы на встрече в Крыму предстояло решить ряд неотложных вопросов. Речь шла о Германии, новых границах Европы, о послевоенном устройстве мира. Намерения Сталина и его союзников были в общем просты: каждый хотел получить как можно больше, хотя по-разному собирался распорядиться тем, что получит. Однако пока шла война и союзники зависели друг от друга, нужно было договариваться, корректируя свои претензии применительно к военно-политическим реалиям. По многим вопросам удалось достичь компромисса. Были определены зоны оккупации Германии, намечены основные принципы создания Организации Объединенных Наций. СССР закрепил за собой новые территории за счет Польши (Западная Украина и Белоруссия), а Польша за счет немецких земель расширялась на запад. В обмен на обещание вступить в войну с Японией Сталин добился согласия на расширение советских дальневосточных границ и восстановление позиций в Северном Китае.

Однако над встречей в Крыму витали очертания не только будущего мира, но и надвигавшейся холодной войны. По поводу Польши фактически ни к каким компромиссам прийти не удалось. Сталин твердо решил поставить эту страну под контроль прокоммунистического правительства, сделав союзникам формальные уступки. Не вполне ясными остались перспективы репараций с Германии, к которым Сталин проявлял особый интерес. Возможно, еще больше, чем разногласия политиков, о пропасти, разделявшей союзников, свидетельствовали меры, предпринимаемые в Крыму советской госбезопасностью. Многолюдный десант западных делегаций определенно оценивался как вражеское проникновение. Корабли союзников, доставившие различные грузы для конференции, были окружены круглосуточными дозорами. Под жесткий контроль НКВД попадали моряки, получавшие увольнения на сушу. «Весь агентурный аппарат проинструктирован и нацелен на выявление характера связи иностранцев с военнослужащими порта и гражданскими лицами. Особенно тщательно проинструктирована женская агентура из числа окружения», – говорилось в одном из докладов руководства НКВД[711]. Можно только догадываться, что имелось в виду под инструктажем «женской агентуры».

• Предыдущая
• 84/117
• Следующая