Возвращение. Части 1-3 (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович - Страница 65

• Предыдущая
• 65/143
• Следующая

— Хотите сказать, что и научная информация оттуда? — спросил Суслов. — А для чего это скрывать, если они с ней все равно пришли к нам?

— Я, Михаил Андреевич, скорее поверю в машину времени, чем в то, что деревенский дед станет учить меня физике твердого тела!

— Действительно, — сказал Брежнев. — Продиктовать события легко, попробуй изложить научную теорию. Он хоть где-то учился?

— Старик — мужик умный, хоть порой и притворяется придурком, — сказал Келдыш. — Читать-писать он, конечно, может, но не более.

— Тогда зачем они вообще вышли на нас? — сказал Суслов. — Не хватило полномочий?

— Это-то как раз понятно, — сказал Брежнев. — Если за всем этим стоит Машеров, его возможности очень ограничены. Взять хотя бы данные по Вьетнаму. Если их грамотно использовать, может быть, войну сразу и не выиграешь, но потери американцев возрастут многократно. Большинство катастроф ему тоже не предотвратить, или сделать это очень сложно. Да и кто знает, что может случиться в более отдаленное время. Я думаю, нам не просто так выдают информацию мелкими порциями.

— Берите, что дают, а то не будет и этого, — сказал Суслов. — Так? Я попросил Семичастного, чтобы его люди взяли объект под контроль.

— И что? — полюбопытствовал Брежнев.

— Им указали на дверь. Сказали, что ничего не имеют против совместной работы, но контролировать ее будут сами.

— Я думаю, что у белорусов есть информация за большой промежуток времени, — сказал Келдыш. — По крайней мере, передача велась из достаточно удаленного от нас времени. Не верю я, что через десять или двадцать лет такое будет возможно. Скорее всего, это вообще не наш век.

— И о чем это говорит? — спросил Суслов. — Выкладывайте, Мстислав Всеволодович все свои соображения.

— Нам отдают вот это, — показал Келдыш на лежавшие на столе листы. — Дозировано подсовывают научно-техническую информацию, но ничего не говорят о нас самих. Ладно, я о своей роли в истории страны не слишком высокого мнения, но взять, к примеру, вас. Неужели судьба Генерального секретаря партии менее важна, чем переворот в Нигерии? Вы оба оказываете огромное влияние на развитие страны. Логично, если будет передана информация, связанная с ключевыми фигурами в партии и правительстве. Я трижды в последнее время встречался с Машеровым. Это, безусловно, очень умный и порядочный человек. Его не собирались выдвигать на повышение?

— Я говорил о нем с Мазуровым, — сказал Брежнев. — Он о Машерове очень положительно отзывается, но считает, что он на своем месте. Если его и возьмут в Москву, это будет не в ближайшее время. У меня такое же мнение.

— Значит, в ближайшие пять, а то и десять лет Машеров будет в Белоруссии и на союзные дела сможет влиять очень слабо, — сделал вывод Келдыш. — Используя полученную информацию только для себя, он смог бы очень много сделать для своей республики, а остальное реализовать, переехав в Москву. И никто ничего просто не узнал бы. В такое трудно поверить, даже имея доказательства, а для тех, кому эти доказательства не выложили, все сказанное будет просто бредом. Но он на такое не идет. Из этого я могу сделать вывод, что он просто не может ждать. Видимо, за этот период должны произойти масштабные и неприятные явления, с которыми нельзя справиться на региональном уровне. А прийти к вам и выложить все он по каким-то причинам не хочет. Скорее всего, — Келдыш замялся — он просто опасается кого-то в верхах и, наверное, имеет для этого основания.

— У вас еще есть что сказать? — спросил Суслов.

— Только одно. Я бы не верил всему, что может прийти из будущего. Во-первых, со временем оно поменяется, и часть информации потеряет свою ценность. А второе… Есть вероятность, что нам подбрасывают информацию, преследуя какие-то свои цели. Пока все верно и подтверждается. Скорее всего, так будет еще долго. А когда мы поверим в истинность того, что нам дают, и будем безоглядно применять на практике, могут подсунуть нечто такое, что скорректирует развитие страны в направлении, нужном не нам, а неизвестным благодетелям. Пользоваться надо, но с оглядкой на возможные последствия.

— Вот и субботу отучились! — сказал Сергей. — Еще два дня и лето!

Мы только что покинули школу и шли к калитке в школьной ограде. В нескольких метрах от нее на дороге, прижавшись к бордюру, стояла "Волга", рядом с которой меня дожидался Васильев.

— Подождите минуту, — сказал я друзьям и подошел к нему.

— Привет, — поздоровался он. — С тобой хотят поговорить. Садись в машину.

— Здравствуй, — поздоровался я в ответ. — Подожди, сейчас отдам портфель.

Я попросил Сергея отнести портфель и, обойдя машину, сел на переднее сидение.

— Не скажешь, кто жаждет со мной пообщаться? — спросил я.

— Тебя ждет полковник, — ответил он. — Будет важный разговор, поэтому отнесись к нему серьезно.

Приехали мы к знакомому дому, куда меня когда-то привозили на встречу с Машеровым.

— Иди, — сказал Виктор. — Ты знаешь, куда.

Дверь мне открыл Семен.

— Здравствуй, — сказал он мне. — Иди в правую комнату, Илья Денисович там.

— Садись, лейтенант! — сказал полковник, когда я зашел в комнату.

— Здравствуйте, — поздоровался я. — А почему лейтенант?

— Сам же сказал, что имел воинское звание, вот мы тебе такое прозвище и взяли. Кто подумает, что речь идет о мальчишке?

— Я уже и здесь не мальчишка, — сказал я. — Зачем я вам понадобился?

— Садись, разговор долгий и не совсем приятный. Ты думал о том, как именно мы будем использовать твои тетради?

— Конечно, думал. Судя по вашим вопросам, вы воспользовались моей рекомендацией. Уникум, да?

— Воспользовались, но не в качестве основного варианта, как ты предлагал, а временно.

— Не понял, — сказал я. — Почему временно?

— Потому, что эту игру очень скоро раскусят. Может быть, уже раскусили. Ты, судя по всему, был умным человеком…

— Ну, спасибо! — обиделся я.

— Обижаться будешь потом, а сейчас сиди и слушай. Тебе было восемьдесят? Значит, мозги уже работали далеко не в полную силу. Перенос освежил тебе память, но во многом вернул обратно в детство. Память это еще далеко не все, часто важнее, как ею пользуются, а тебя по поведению к взрослым отнести трудно. Может быть, для тебя это и хорошо.

— Это вы высказались по поводу моих рекомендаций?

— Вариант с предсказателем долго не продержится, — сказал он. — Подумай сам, и поймешь почему. А потом придется раскрывать карты. Не все, конечно, и не сразу. Выкладывать все в том виде, в каком ты отдал нам, нельзя. Поэтому твоих тетрадей никто не увидит. Увидят наши распечатки, в которых внесены нужные коррективы. Поскольку будущее начнут менять, отдельные несовпадение большого значения иметь не будет.

— А от меня что нужно?

— Тебя, скорее всего, придется сдать. Поэтому тебе нужно почитать, что мы сочинили для Москвы.

— А о моей ликвидации не думали? — зло спросил я.

— Представь себе, думали. Нерационально. Если убирать, то не тебя одного, а это почти наверняка вызовет шум. А после того, как накроется версия с прорицателем, на тебя и без нас могут выйти. И статья в "Комсомолке" вышла в нужное время, и наследил ты порядком. В статье тебя, по-моему, так и назвали человеком будущего. В Москве не дураки сидят, смогут сопоставить факты. Что тебя не устраивает? Прятать в подвал тебя никто не будет. Установят контроль? Так ты и так под контролем, хотя там опекать будет плотней. И Минск придется поменять на Москву. Дать тебе там смогут в любом случае больше, чем мы.

— Не боитесь, что я сыграю не так?

— А чего бояться? Ты умный человек и подыграть нам в твоих интересах. Да и твои тетради остались у нас. Представляешь, что с тобой случится, если твои рекомендации кое к кому попадут? Поэтому не выпендривайся, а садись и читай.

Читал я минут десять.

— Умно придумали, — признался я. — В одном месте немного подправили, в другом… В результате получили то, что хотели. Даже если всему не поверят, все равно будут действовать в нужном направлении. Что у меня теперь насчет лета? Я думаю, вы нас куда-нибудь пристроите?

• Предыдущая
• 65/143
• Следующая