Запретное влечение - Бакст Настасья - Страница 4

• Предыдущая
• 4/40
• Следующая

Юлия прошла внутрь храма. В самой его глубине, сбоку, располагался небольшой зал, где можно было приобрести все необходимое для моления. Небольшой коврик из белой шерсти, свеча, благовония, которыми следовало умастить руки, лицо, шею и грудь, тонкий свиток с текстом молитвы Гестии, и описанием действий, которые надлежало совершить. Все это стоило около полутора тысяч сестерциев. Храм Гестии был одним из самых богатых в Риме. Жрецы сохраняли его в первозданном виде, не приобретая дорогих украшений — мрачные каменные своды, почерневшие от дыма, что веками поднимался вверх от ритуальных костров и курений, холод, темнота, странная акустика помещения, не создававшая никакого эха; даже если в храме было много женщин, все равно казалось, что вокруг — гробовая тишина. Огромное изваяние Гестии, сидящей в кресле, расположенное в центре зала, а вокруг простые каменные плиты, отполированные до блеска тысячами женских тел, что простирали руки к богине домашнего очага, моля об ответе, о правдивом предсказании, и зачастую — о помощи.

В темноте были видны огоньки — может быть семь или восемь. Юлия отошла в самый темный угол, так, чтобы Гестия была перед ней, и расстелив свой коврик, села на колени. Обряд требовал, чтобы лицо, шея, ладони и грудь были натерты специальным маслом, состав которого жрецы держали в строжайшем секрете. Запах был очень странным, слишком пряным, аромат не похож ни на один из тех, что знала Юлия. От этого масла по коже разливалось тепло, которое проникало все глубже и глубже.

Юлия зажгла свечу и вдохнула ее аромат. Тусклое пламя и большое количество дыма было результатом подмешивания какой-то растительной губчатой массы, внутрь. Девушка опустилась на коврик, чувствуя странную, даже в какой-то мере неприятную, истому. Она словно балансировала на границе между сном и явью. Перед глазами возник Септимус Секст, и Юлия, не в силах сдерживать себя, сильно сжала ладонью свою грудь. Словно Тантал, стоящий посреди ручья в прекрасном саду, приговоренный мучиться голодом и жаждой, который не может дотянуться до веток, что гнутся от сочных плодов, не может зачерпнуть прохладной, освежающей воды, — Юлия хотела отдаться Септимусу. Она лежала на спине, порывисто дыша и сгорая от страсти. Постепенно Юлия погрузилась в странную дрему. Тело ее было совершенно неподвижно, но душа, словно отделившись от своей земной оболочки, бодрствовала. Юлия отчетливо понимала, что она в храме, и ждет предсказания. Она как будто встала и увидела свое собственное тело, распростертое на полу. Юлия огляделась вокруг и удивилась тому, что находится в храме совершенно одна. Вокруг не было ни единого огонька. Только статуя Гестии освещалась слабым, непонятно откуда струившимся лунным светом. Внезапно в самой глубине храма появилась какая-то светящаяся точка. Девушка смотрела на нее как зачарованная. Свет становился все ярче и ярче, словно приближаясь к Юлии; она отступила назад, закрывая глаза рукой, зажмурилась…

И открыв глаза, увидела, что сидит в каком-то очень странном помещении. Кругом было огромное количество непонятных вещей. Юлия поняла, что она сидит на неком треножнике, у которого почему-то имеется четыре ножки и спинка. Перед ней большой стол, покрытый вытертой скатертью из старой, затертой материи, которую девушка не смогла определить. Подняв глаза, Юлия невольно вскрикнула и отпрянула назад. Напротив сидела древняя старуха, державшая в руках колоду карт.

— Ну, здравствуй опять, — скрипучим голосом приветствовала ее ведьма. — Опять хочешь узнать будущее? — и старуха рассмеялась.

Юлия смотрела на нее широко раскрытыми глазами и ничего не могла понять. Ведьма была совершенно не похожа на царственную богиню домашнего очага Гестию.

— Ох, я и забыла, что ты ничего сейчас не вспомнишь! — ведьма махнула на Юлию рукой. — Ладно, так и быть. Разъясню.

Старуха сделала один жест рукой, и перед Юлией на столе оказалось три карты.

— Сейчас, — ведьма перевернула первую карту, — тройка мечей. Ты на распутье. Решается твоя будущая судьба. Причем не только на это существование, но и все последующие. Ошибешься — не видать счастья вовек. Ни в этой жизни, ни в других. Вторая карта. Ближайшее будущее, — ведьма перевернула вторую карту, — Паж Мечей. Очень похож на Короля Мечей, но это обман. Он не тот. Он не твой. Берегись его. И третья карта, — старуха перевернула третью карту. — Король Пентаклей! — в самом конце пути ты встретишь Его. Мужчину, назначенного тебе судьбой. Он обязательно появится, но нельзя ошибиться. Помни — нельзя ошибиться! Тяни карту. Одну. Посмотрим, поможет ли тебе судьба.

Юлия подчинилась. Она быстро вытянула из колоды одну карту и положила перед собой.

— Пусто! — черная как ночное небо над Нилом в сезон дождей карта лежала перед девушкой.

— Это значит, что судьба не будет помогать тебе. Все в твоих руках! Помни — нельзя ошибиться, нужно выбрать Того, кто предназначен тебе судьбой. Ради счастья в этой и будущей жизни! Помни!

Юлию словно поднял и закружил вихрь, голос ведьмы звучал все тише и дальше. Девушку словно мчал с огромной скоростью гигантский смерч. Вдруг до нее долетел громкий крик:

— Фессалия! Ты должна поехать в Фессалию! Вокруг все покрылось мраком, Юлии на секунду показалось, что сейчас она умрет…

Девушка открыла глаза и увидела, что свеча перед ней давным-давно погасла, а статую Гестии освещает уже дневной свет.

— О, боги! Неужели прошла ночь? — Юлия встала, чувствуя во всем теле чудовищную слабость. Она с трудом проделала путь в несколько десятков метров, чтобы попросить жреца растолковать ей увиденное.

Жрец оказался совершенно лысым, полным человеком, который беспрерывно шевелил губами, словно разговаривал с кем-то невидимым. Он внимательно выслушал Юлию, а затем изрек:

— Тебе надлежит немедленно отправиться в Фессалию. Сделать это нужно до того, как твой брак будет заключен. Там богиня откроет тебе тайну, что по-настоящему волнует твое сердце. В Фессалии находятся развалины древнейшего храма Гестии. Ты должна совершить к ним паломничество. В этом смысл.

— Но почему Гестия явилась мне в столь странном обличий? — Юлия была напугана и поражена произошедшим. Она видела богиню!

— Этого я не могу сказать. Гестия является кому-то в образе матери, кому-то неизвестным человеком, кому-то ребенком, кому-то даже в виде животного. В этом высший, божественный замысел, которого люди не могут постичь. Поезжай в Фессалию не мешкая, вот мой совет.

Юлии оставалось только согласно кивнуть. Взяв за свои услуги пятьсот сестерциев, жрец удалился.

— Что?! Отложить свадьбу?! — Квинт никак не ожидал услышать от дочери подобной просьбы.

— Но папа! Я получила пророчество…

— Думаешь, я не знаю цену этим пророчествам? Храм Гестии — просто кормушка для ловких мошенников, которые обманывают таких наивных девчонок как ты, да глупых женщин, которые за всю свою жизнь так и не научились отличать правду от лжи!

— Папа, в своей записке Лито также предостерегала меня против вступления в этот брак, — Юлия показала отцу обрывок предсмертного послания гречанки.

— Лито… Юлия, тебе не стоит принимать всерьез ее послание, — Квинт нахмурился. Некогда он взял с гречанки слово, что она никогда не позволит себе проявлений ее сапфической натуры. Гречанка, которая обучена музыке, поэзии, литературе, гимнастике и танцам, могла быть только из одной области Греции — острова Лесбос. Покупая Лито, Квинт сомневался, однако желание получить для дочери достойную воспитательницу, пересилило его страхи. Тем более, что он слышал, что жительницы знаменитого острова воспевают романтическую, или платоническую любовь. Союз духа, но не тел. Тем не менее, записка Лито расстроила Квинта. Значит, гречанка все же любила Юлию и не смогла до конца совладать со своей ревностью.

Но почему? Ты ведь всегда доверял Лито больше всех? Ты не имел ни малейшего повода, чтобы быть недовольным ею? — Юлия не знала, что ей думать. Отец в последнее время стал как будто совсем чужим. Он сторонится ее, он не хочет разговаривать, он перестал приходить к ней вечером, чтобы пожелать спокойного сна. Что с ним творится? Юлия была в отчаянии, самые близкие люди будто исчезали из ее жизни. Даже предстоящий брак с Септимусом Секстом уже не волновал ее так сильно как прежде.

• Предыдущая
• 4/40
• Следующая