Я не в твоей власти (СИ) - Середа Светлана Викторовна - Страница 32

• Предыдущая
• 32/78
• Следующая

— Это, конечно, не сравнится с пыточными в подвалах нашего фамильного замка, но, согласитесь, разместить такой богатый арсенал в столь скромных условиях — непростая работа, — с азартом, словно о коллекции картин, поведал белль Фарро. — Здесь, к сожалению, мало места, даже приличную дыбу не поставишь. Вот будь я королем… Впрочем, я не теряю надежды, — он с улыбкой повернулся ко мне. — Вы знаете, что я четвертый в списке претендентов на престол? Злые языки, правда, утверждают, что только пятый, но я не думаю, что малышку Веронику кто-нибудь воспримет всерьез. Так что остаются мальчики белль Хорвелл, мой отец и я… Вот занятная арифметика: вы с радостью отдались первому наследнику, но воротили свой милый носик от четвертого. В чем причина?

— Номер в списке — не главное достоинство мужчины, — буркнула я.

Белль Фарро зло сверкнул глазами:

— А что — главное? Что такого есть в Фернанде, чего нет у меня? Он — слабак и трус, он не достоин короны. И отец его — мягкотелый, как медуза. Род белль Хорвелл вырождается. Байстрючка-чхен, дочь рабыни, его достойное завершение… Простите, — на лицо молодого лорда вновь вернулась светская улыбка, — я увлекся.

Он в последний раз окинул любовным взглядом свое хозяйство и повернулся ко мне. — Вижу, моя коллекция произвела на вас впечатление. Что ж, я рад. У вас еще будет шанс познакомиться с ней поближе.

Я бы с удовольствием выложила все, что я думаю о его «коллекции», но во рту пересохло.

— Вы ведь не торопитесь, правда, Юлия? Растянем удовольствие. А это, — он широким жестом обвел комнату, — оставим на сладкое.

От его ухмылки желудок сжался в ледяной комок, ноги превратились в желе. Белль Фарро взял меня за руку и повел в спальню — я сомнабулически последовала за ним.

— Начнем с более, скажем так, тривиальных развлечений, — продолжил лорд, расстегивая камзол. — Ну, не хмурьте свой прелестный лобик, Юлия, вам не идет. Что вас так взволновало? Чем смущено ваше целомудрие?

Если бы я видела хоть малейший шанс сбежать или дождаться помощи, если бы была хоть крохотная надежда, что белль Фарро, натешившись, отпустит меня на свободу, — я бы наступила на горло своей гордости. Может быть. Но надежды не было.

Ко мне наконец вернулся голос.

— Мое целомудрие, лорд белль Фарро, смущает, право же, сущий пустяк. Вы.

Молодой лорд небрежно отбросил в сторону снятый камзол, приблизился ко мне и схватил за волосы, одним движением намотав их на кулак. Притянул голову к своему лицу. Я стиснула зубы, не от боли — от унижения.

— К вечеру ты будешь с радостью исполнять любую мою прихоть, — негромко пообещал он. — Если доживешь. Но я уж постараюсь.

В его голосе не было ни страсти, ни ненависти. И мне даже в голову не пришло усомниться: если я не доживу до вечера — это будет просто фантастическое везение.

— Крэйл! — крикнул белль Фарро, еще сильнее сжимая мои волосы. — Ты мне нужен!

Страх отступил, затаился на дне подсознания, и оттуда отстраненно наблюдал за дурочкой, которая когда-то собственными руками вырыла себе яму и теперь беспомощно барахтается в ней.

Я отбивалась яростно и молча: понимала, что на помощь звать бессмысленно, а крики только подзадорят извращенца белль Фарро. Скрежетала зубами от унижения, когда меня вытряхивали из платья. Молчала, пока мои руки и ноги прикручивали к лавке. Закусила губу, когда хлыст свистнул в воздухе.

Я не буду кричать.

Я не стану молить о пощаде.

Я не раскрою рта — до последнего, пока в моих силах еще сохранить хоть капельку достоинства.

Я не…

На четвертом ударе я закричала.

— Дан, я прошу тебя, сядь, — с нажимом произнес лорд Дагерати. — Сядь и успокойся. Ты не в себе. В противном случае придется признать, что ты намеренно пытаешься меня оскорбить. А это чревато… сам знаешь чем.

Не отрывая от главы Канцелярии злого взгляда, Дан опустился в кресло.

— Я считал — и продолжаю считать — тебя умнее и сдержаннее мальчишки белль Канто. В прошлый раз ты сам удержал его от опрометчивых поступков — за что я тебе безмерно благодарен. Что изменилось?

— Многое изменилось, ваша светлость, и вы это прекрасно знаете. Но главное: в прошлый раз у вас были только подозрения, сейчас — доказательства вины.

— Недостаточно веские! — Дагерати покачал головой. — Поверь, я не сижу сложа руки. Совсем недавно, перед тем, как ты пришел, уменя был разговор с герцогом белль Фарро. Я изложил ему все доказательства, намекнул, что Юлия пользуется особым расположением короля. Пообещал, что Грегора никто даже упоминать не станет — пусть только вернет девушку! Он, не моргнув глазом, ответил, что понятия не имеет, о чем речь: его сын еще вчера уехал на охоту. Тридцать человек челяди могут это подтвердить. И можешь не сомневаться: когда Грегор вернется, они все, как один, засвидетельствуют, что не сводили с молодого хозяина глаз, и он все это время загонял кабана в охотничьих угодьях семьи белль Фарро.

— Не сомневаюсь, — угрюмо бросил Дан.

Несколько секунд он буравил взглядом пол, потом вскинул голову:

— Ваша светлость, позвольте мне! У меня есть связи в городе… и не только. Я буду предельно осторожен. Никто не узнает ничего лишнего, клянусь!

— Нет.

— Я не причиню ему вреда! Только найду Юлию.

— Я сказал: нет! — глава Канцелярии жестко припечатал ладонь к столешнице. — Ты пристрастен. Пристрастен — и потому невменяем. Ты себя не контролируешь. Я запрещаю тебе покидать пределы дворца. Считай, что ты под домашним арестом. А будешь спорить — домашним арестом дело не ограничится. Ты меня понял?

— Понял, ваша светлость, — понуро ответил Дан. — Не волнуйтесь, я имею представление о дисциплине.

Витторио Дагерати смотрел, как он, сгорбившись, уходит: из парня, который еще десять минут назад был готов зубами рвать глотки врагов, словно выдернули стержень, оставив пустую, сдувшуюся оболочку. Глава Канцелярии внезапно испытал болезненный укол жалости — непривычное чувство.

— Дан, — негромко окликнул он. — Поверь, я сделаю все, что в моих силах. Обещаю.

— Ссука, — с ненавистью процедил мужчина, опуская руку с плетью.

Он тяжело дышал, и ноздри его раздувались, как у разгоряченной скачкой лошади. Намокшая рубаха прилипла к спине, по вискам стекали струйки пота. Глаза, подернутые пеленой безумия, медленно обретали осмысленность.

Мужчина шагнул к распростертой на скамье девушке. Оттянул веко, недовольно осмотрел закатившийся глаз.

— Сука, — с досадой повторил он. — Опять отключилась. Одни проблемы с этими аристократками. Руку поднять не успеешь — уже в обмороке.

Истерзанная спина девушки и брызги крови на полу, уже местами потемневшие, не оставляли сомнений: поднять руку он успел — и не один раз. Но плачевное состояние пленницы вызвало у него лишь раздражение: игрушка сломалась.

Он выпрямился, рукавом вытер пот со лба — хвост плети мазнул по белому батисту, оставляя на рубахе алую полосу, — крикнул через плечо:

— Крэйл! Воды!

Ответа не было.

— Крэйл!

За его спиной послышался тихий скрип отворяемой двери.

— Наконец-то, — со злостью бросил мужчина, оборачиваясь. — Почему так…

Он инстинктивно вскинул руку с плетью, пытаясь защититься, но не успел — острие клинка вспороло ему горло.

— Опять… ты… — прохрипел мужчина.

Колени его подогнулись, и он тяжело рухнул лицом вниз.

Владелец клинка — высокий темноволосый парень лет тридцати — брезгливо отпихнул труп ногой и подошел к скамье. Окинул быстрым взглядом окровавленную спину девушки. Опустился на колени, вслушиваясь в едва различимое дыхание.

— Юлька… — он хотел что-то сказать, но горло перехватило спазмом.

Парень торопливо обтер клинок об одежду убитого, сунул в ножны. Потом достал из-за голенища короткий охотничий нож и приготовился разрезать ремни, прижимающие к лавке посиневшие девичьи запястья.

— Стой, смертный! — низкий, чуть хрипловатый женский голос ударил в спину.

• Предыдущая
• 32/78
• Следующая