Выбери любимый жанр

Драгоценность, которая была нашей - Декстер Колин - Страница 30


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

30

Шейла медленно подошла к окну и стала смотреть, как Даунс вырулил на своем велосипеде на Бомон-стрит в сторону Сент-Джилса. Он никогда не садился за руль автомобиля, если случалось выпить за обедом. Не то что другие, которых она знала. Не как Тео, к примеру. Говорили, что он выпил лишнего, больше разрешенной для автомобилистов нормы, когда разбил свой БМВ, и, естественно, ни о каком сочувствии со стороны родственников женщины, погибшей в другом автомобиле, говорить не приходилось. Или со стороны его жены, ну, да, конечно, его треклятой жены! И все же можно было сказать, что ему просто немного не повезло, разве не так? Конечно, многие несли всякий вздор, вроде того, что «если бы не милость Господня»... А вообще в жизни многим везет,  а другим наоборот: одни попадают за решетку за травлю барсука с собаками, а другие травят лис, и ничего. Да, Тео чуток не повезло с этим несчастным случаем.

А теперь не повезло еще больше.

А Седрик? Прав ли он — по поводу того, что только что сказал? Уже этим утром она выпила больше, чем среднестатистическая англичанка выпивает за неделю, о чем она узнала, прочитав плакат  в поликлинике Саммертауна. Но когда она пьет, она превосходно контролирует (или убеждает себя, что контролирует) все свои мысли и действия. Мысль о том, что она была не такой уж рационально собранной и не очень хорошо соображала и двигалась, приходила ей только в более или менее трезвом состоянии, скажем, когда она просыпалась утром с дикой головной болью и пересохшим ртом и старалась вспомнить, что же было накануне...

Боже! Что за кошмарная у нее жизнь!

С несчастным видом она обвела взглядом салон кафе, где сидело несколько членов американской группы, явно недовольно переговариваясь между собой. Шесть часов. Морс перенес время их отъезда на шесть вечера при условии, что до этого времени не произойдет ничего экстраординарного.

Она снова пошла в салон «Ланкастер», там все еще сидел и деловито исписывал листки с фирменным гостиничным символом Фил Олдрич. В тот момент, когда Шейла вошла в салон, он с присущей ему терпеливостью смотрел на Джанет и кивал ей, а она громогласно излагала ему свои соображении о том, что последняя задержка тура не может быть ничем оправдана. И вдруг Шейла увидела, как резко переменилось настроение Фила. Не заботясь о том, слышат ли его другие, он попросил  Джанет оставить его в покое хоть ненадолго, потому что и данное время он занят серьезным делом и ему важнее сделать его, а не выслушивать ее жалобы и брюзжание.

И кто только мог подумать?

Шейла слышала почти все, а если принять во внимание громогласность Джанет, то наверняка слышали и другие. Тихий маленький человечек из Калифорнии уничтожающе отчитал ее, и, глядя на обиженное лицо неистовой в своем праведном гневе маленькой женщины из того же штата (и не из одной ли религиозной общины?), Шейла почти посочувствовала миссис Джанет Роско.

Почти.

Льюис тоже наблюдал за тем, как Олдрич пишет свои показания, но в голове у него вертелось совсем другое, он удивился тому, что можно так быстро писать. Вот это да! В показаниях, которые Фил передал сержанту, он всего три раза что-то вычеркнул.

Глава тридцать четвертая

  Бернардин

Ты совершил...

  Варрава

Прелюбодейство?

Но в другой стране,

К тому же двушка мертва.

Кристофер Марло. Мальтийский еврей

В 1944 году двадцатидвухлетним солдатом я проходил в Оксфорде подготовку к предстоящей высадке в Норвегии. Однажды вечером я познакомился в «Чиппинг Нортон» с женщиной и серьезно влюбился в нее. Ее муж служил в британском флоте в составе русского конвоя, но с 1943 года находился на излечении где-то в Шропшире, у него было нервное заболевание. Говорили, что все, кто прошел через это, получили такое нервное заболевание. Так вот, пока он был в госпитале, его жена забеременела и 2 января 1945 года родила дочку. Насколько мне удалось краем уха услышать, муж оказался человеком незлобивым, потому что обошелся с девочкой (моей дочерью) как со своей собственной. Но, когда она была еще подростком, с ней что-то случилось, она, возможно, о чем-то догадалась. Факт тот, что в конце 1962 года она убежала из дома, и через несколько месяцев мать узнала, что она стала обыкновенной уличной девкой и промышляет около вокзала Кингс-Кросс. Я знал об этом кое-что, так как ее мать поддерживала со мной связь, посылая иногда невинную открытку, и один-единственный раз позвонила, когда в 1986 году умер ее муж. Вскоре после этого она перебралась в Тесфорд, и я смог позвонить ей туда несколько раз. Но, я бы сказал, она не проявила никакого особого желания возобновить нашу старую любовь и дружбу, и, честно говоря, у меня тоже не было такого желания. Я слишком дорожил своей независимостью, чтобы обзаводиться сколько-нибудь прочной связью, да еще с женщиной, которую я, черт побери, возможно,  даже не узнаю! Но в отношении дочери у меня было совсем другое чувство, и я попытался узнать, где она обретается. Она приходила на похороны, и я подумал, что у них есть какой-то контакт. Ну а затем ее мать умерла, это случилось прошлым февралем, у нее был ужасный рак, и, когда она умирала, дочь находилась рядом с ней. Тогда, вероятно, она и узнала тайну, которая мучила ее родную мать столько лет. Думаю, мне следует быть очень откровенным, говоря об этом, потому что моя дочь написала мне после похорон матери и сказала, что все равно догадалась бы. У меня никогда не было других детей, и тогда мне показалось, что она мне очень дорога, только я думал, что так и не увижу ее. Они не сообщила мне своего адреса, но по почтовому штемпелю я понял, что она живет и Лондоне. Поэтому, когда мне на глаза попалась реклама этого тура и я увидел, что три дня можно будет провести  в Лондоне, я сразу же решил ехать. Вот и все. Приятно было снова увидеть старую Англию, и если бы я даже не нашел ее, то мог бы сказать себе, что предпринял все, что мог. И, когда мы были в Лондоне, я сразу же обошел несколько центров по трудоустройству женщин, и мне повезло. В одном месте я застал человек десять женщин, обедавших за одним столом. Я не помню, как называлось это место, но вся деревянная мебель там темно-синяя, стены серого цвета, а трубы ярко-красные. Это был довольно большой дом в ряду стандартных домов, в линию вытянувшихся по улице. Комендантом там служит чудесный человек, он назвал этим девушкам имя моей дочери, и одна из них знала ее! Там крутилось много проституток и мелких жуликов и воришек, он объяснил им, в чем дело, и оказалось, что одна из них неделю назад видела мою дочь Пиппу в каком-то кафетерии совсем неподалеку. Я оставил ей десять фунтов и попросил сказать коменданту, если он снова увидит ее, чтобы он позвонил  мне, как только будут какие-нибудь новости. Вчера был последний день тура, когда группа находилась достаточно близко к Лондону, всего в часе езды. И потом вчера мне позвонила дочь, позвонила сама! Я оставлял коменданту подробное описание нашего маршрута, и она позвонила мне прямо в комнату перед самым ленчем. Мы договорились встретиться в «Бронел-баре» отеля «Грейт Вестерн» в Паддингтоне в четверть третьего дня, и я решил поехать, никому ничего в группе не объясняя. В Паддингтон я приехал точно по расписанию, в самом начале третьего часа, и пошел прямо в отель, в баре заказал себе большую порцию виски, так как очень нервничал. Понимаете, я никогда не видел своей дочери. Я ждал и ждал — почти до трех часов, когда бар закрывается на обед, а потом до четырех просидел там в салоне. Но она так и не пришла, хотя мне очень этого хотелось, я буквально молил об этом, вглядывался в каждую женщину за сорок, которая входила в бар. И я сел на поезд 16.20 обратно до Оксфорда. Он останавливался в Рединге и потом в Дидкоте. Я не заметил, как Эдди сел в поезд в Дидкоте, но знаю, что он видел меня. Знаю только потому, что он сказал мне об этом сегодня утром, он не хотел мне ничего говорить, только его мучила совесть, и он рассказал мне то же, что рассказал вам. Я очень надеюсь, что полиции удастся продвинуться в раскрытии убийства, если все мы будем говорить правду, даже если придется рассказывать о вещах, о которых не хочется говорить. Я очень прошу сохранить мою тайну. И еще одна вещь. Я попросил миссис Джанет Роско написать, что она видела меня вчера после ленча на одной из экскурсий. Прошу вас, не ругайте ее, потому что я сказал ей, что у меня болит голова. Она человек намного лучше того, что о ней думают другие, и я ее очень уважаю.

Филип Олдрич.

30
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело