Викинги - Семенова Мария Васильевна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/72
• Следующая

Карк протянул руку и ущипнул девушку сквозь белую шубку. Решил, видно, потешиться хоть так: всё равно ему не скоро дадут её поцеловать. Она ахнула и прижалась к Оттару, как к родному, а Оттар оглянулся, увидел ухмылявшегося Карка и вдруг больно, хлёстко ударил его по руке… Карк отскочил, ссутуливаясь ещё больше. Как собака, что не признала хозяина переодетым, куснула его, получила пинок и теперь готова ползать на брюхе, вымаливая прежнюю ласку… Оттар обнял расплакавшуюся девочку, стал гладить встрёпанные волосы:

— Не бойся, Беленькая.

Ракни подошёл к ним, оставив правило.

— Хватит реветь! — проговорил он сурово. — Давай лучше рассказывай, куда тебя везли все эти люди!

Морской конунг никогда не имел семьи, и полудетские слезы Беленькой его только сердили. Не надо было долго разглядывать Ракни, чтобы понять: перечить ему не стоило. Разумная девушка всхлипнула ещё раз или два, утёрлась и начала говорить. Она всё ещё держалась за Оттара, и он, конечно, легко мог бы оторвать от себя цеплявшиеся пальцы, но не делал этого, только переступал с ноги на ногу и улыбался.

…Финны племени самэк, или Люди-олени, откочевали на острова ещё зимой, когда проливы схватило льдом и можно было проехать. Здесь не так мучил оленей злой прилипчивый гнус, и важенки спокойно телились в привычных местах, принося здоровый приплод. А кроме того, здесь всегда славно ловилась рыба и можно было досыта есть и в изобилии вялить про запас на ветру. Так было всегда на памяти рода, но не нынешним летом. Что-то случилось с неисчислимыми прежде стадами трески. Наверное, это нагая женщина Сациен прогнала её от берегов…

Тогда стали спрашивать мудрого нойду. Три дня нойда не ел и не пил и, наконец, взял звонкий бубен и поднялся духом к Пейве-Солнцу и к ясному месяцу, а потом спустился к мертвым под землю, в страну Ябме-акко-абимо… И поведал, вернувшись, что нужно принести в жертву коня. Белого коня из тех, на которых ездят тайа — высокорослые чужаки. А не сыщут коня, пускай к Богам уйдет человек.

Ехать искать коня было долго и хлопотно: по голым горам, через проливы, за множество островов. Времени минует — страшно сказать, а долго ли протянешь без доброй трески, на одних морских слизнях и птичьих яйцах, собранных по обрывам! Сам с голоду умрёшь и деток уморишь либо без оленей останешься, тоже не лучше. Вот и указали на неё старухи со стариками, и нойда одобрил их выбор, велел ей надевать праздничный белый печок, чесать волосы гребешком. И то: неужели не смилостивится Живущий-в-камне, не поможет правнукам, давшим ему крепкую, красивую, искусную в любой работе жену?..

— Вон там живет сеид… — указала Беленькая на каменного старика. — В прилив там всегда случается водоворот… Я должна была уйти к нему жить…

Он и вправду клокотал возле скалы, жадно поднимаясь всё выше… Беленькая смотрела заворожено. Оттар покосился на вождя.

— Сеид уже смилостивился, — сказал Ракни отрывисто. — Догоняй своих и растолкуй им, чтобы возвращались. Тайа покажут место, где на мелководье лежит великая рыба. Её, мне думается, хватит на всех.

Оттар снова перегнулся через борт, опуская девушку в лодку. Было заметно, что ему совсем не хотелось с ней расставаться. Он передал ей весло. Она стремительно ударила лопастью, и лодочка полетела стрелой. Уже исчезая в протоке, лукавая девчонка оглянулась и помахала рукой. И Оттар немедленно помахал в ответ, решив, конечно, что это предназначалось ему.

Молчаливые тёмные горы отражались в узком фиорде, угрюмое небо дарило пасмурный свет, и даже снег на вершинах не резал глаз в ползущем тумане. Непогожие дни вправду окутывают северный край тяжёлым плащом — но этот серый плащ соткан из такого количества разных нитей, от пепельных до серебряных и жемчужных, что невозможно наглядеться досыта…

К концу дня финны перебороли страх и вернулись, и все вместе они отправились за добычей. Финнов было едва ли не меньше, чем мореходов: в краю, скудном пищей, люди селятся далеко друг от друга, чтобы не мешать охотиться и пасти оленьи стада, и ездят в гости к ближнему соседу за три дня пути. А одевались они почти одинаково, что мужчины, что женщины, сторонний глаз не сразу и разберется, кто где. Хельги сперва показалось, будто у всех у них были больные, несообразно опухшие ноги, но потом он пригляделся и понял — это из-за обуви, набитой травой и крепко примотанной к щиколотке, чтобы не проникала вода. Наверное, Людям-оленям так было удобно.

Злополучный кит никуда не делся со вчерашнего дня. Он всё так же ворочался и пыхтел в мелкой бухточке-луже, и финны радостно загомонили, увидев его: поистине, такая гора мяса только и могла быть подарком смилосердствовавшихся Богов! В руках охотников появились гарпуны с наконечниками из кости и рога, редко у кого с драгоценными железными остриями. Викинги приготовили копья, Луг и Карк вооружились широкими ножами, разделывать тушу. Спустили лодку и направились к киту.

Обречённый исполин недолго бил могучим хвостом. Слишком опытны и смелы были люди и хорошо знали, как быстрее прикончить зверя и не оскорбить его дух лишним страданием. Хельги собирал по берегу плавник. Ему бросилось в глаза — Оттар резче замахивался и бил вдвое сильнее, если видел, что Беленькая на него смотрит…

…Последняя судорога погасла на жирных тёмных боках, и финны облепили тушу, как муравьи. Их пир начался немедленно, они не дожидались, пока разгорится огонь и мясо на палочках потемнеет, обретая дразнящий запах. Рыжего Луга так и передернуло от отвращения, когда викинги тоже начали подходить к киту и лакомиться, придерживая левой рукой горячие сочащиеся полоски и обрезая мясо ножом у самого рта… Плюнув, Луг перекрестился и сел возле костра к ним спиной. Ему, прочитавшему сто книг, неоткуда было знать, что парное, ещё, по сути, не умершее мясо имеет совершено удивительный вкус и лучше поддерживает силы, чем всякая иная еда, а зимой лишь оно порой может отогнать страшную хворь, от которой выпадают зубы и приключается смерть…

Истинная мудрость должна быть готова не только учить, но и вбирать чужую науку, обогащаясь сама.

• Предыдущая
• 37/72
• Следующая