Волкодав - Семенова Мария Васильевна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/139
• Следующая

– Истинно, государыня, – тотчас ответил Варох. – Вот он, Жадоба! – И вытянул узловатую руку, указывая на Волкодава. – Я узнал его по мечу!

– Покажите мне этот меч, – сказала кнесинка Елень. Волкодав молча размотал тряпицу и подошёл к девушке, держа меч на ладонях. Он заметил, как поползла к ножнам рука красивого молодого боярина, стоявшего слева от кресла. Волкодав не удостоил его даже взглядом и отступил, сложив узорчатый клинок к ногам кнесинки на ковёр.

– Он пришёл ко мне заказывать ножны, – продолжал старый мастер. – Думал небось – коли я не бойко торгую, так нечего и бояться! А я его сразу признал!..

Волкодав угрюмо смотрел на свой меч, поблёскивавший на ковре.

– А что скажут очистники? – кнесинка Елень повернулась к Фителе. – Молви слово, почтенный гость.

Фитела с поклоном вышел вперёд.

– Этого человека, – начал он, – я впервые увидел в Большом Погосте, в корчме Айр-Донна, две седмицы назад. Он пришёл наниматься в охранники…

– Он был один? – быстро спросила кнесинка.

– Нет, госпожа, он сразу предупредил меня, что с ним ещё двое: девушка, которую ты здесь видишь, и больной друг – слепой, весь в язвах. Я нанял его и…

– В Большом Погосте? Так близко от Галирада?

– Я и не хотел нанимать его, госпожа, но он сумел доказать, что лишним не будет.

– Накостылял мне по шее, – хмыкнул Аптахар. – Прости, государыня кнесинка.

– При нём уже был тогда этот меч? – продолжала расспрос кнесинка Елень.

– Нет, он добыл его через два дня, когда на нас напали люди Жадобы.

– Ещё бы!.. – перебил старый Варох. – Сам и навёл!..

– Нет, – сказал Фитела. – Наоборот, он нас предупредил.

– Каким образом? – наклонила голову правительница.

– Он держит ручную летучую мышь – вон она сидит у него на плече. Эта мышь начала беспокоиться, и он сказал нам, что, верно, в лесу недобрые люди. Я велел надеть кольчуги, и только поэтому разбойники не перестреляли нас, как зайцев… Сам Волкодав уложил троих в рукопашной и ещё одного – из лука.

– Волкодав? – переспросила кнесинка.

– Да, так мы его называем… Вот после того боя, госпожа, и появился у него добрый меч.

Вокруг тем часом собрался любопытствующий народ: витязи из дружины, городские стражники, просто жители и купцы, пришедшие в кром по делам.

– Кто видел, как он добыл меч? – спросила кнесинка.

– Встретился со своими, они ему и передали, – сказал Варох.

– Я не видел, – развёл руками Фитела.

– И я, – поскрёб бороду Аптахар.

– Я видела!.. – с неожиданной отчаянной смелостью вышла вперёд Ниилит. – Да прольётся дождь тебе под ноги, венценосная шаддаат…

– А ты давно ли с ним, девица? – повернулась к ней кнесинка. – Не твоя ли бусина у него в волосах?

– Нет, венценосная шаддаат, – ответила Ниилит. – Я встретила его почти месяц назад… он спас меня от насильника и с тех пор хранит, как сестру! Там, на дороге, один из разбойников схватил меня на седло и хотел увезти. Господин Волкодав догнал его, они бились… он ранил разбойника в руку, и тот убежал, выронив меч. Клянусь в том, госпожа! Если я лгу, пускай у меня… пускай у меня никогда не будет детей!

– Э, парень! – сказал Аптахар. – Да ты никак самого Жадобу и ограбил!

– Как был ранен разбойник? – вступил в разговор боярин, стоявший справа от стольца. Волкодав молча забрал в кулак два пальца правой руки – указательный и большой.

– А я говорю – лжа всё!.. – затопал ногами старый Варох. – Вели, государыня, железо нести!.. Потягаюсь с ним перед Богами, как ваша Правда велит!

– А что, – сказал левый боярин. – Пускай бы потягались, сестра. Сразу узнаем, кто виноват, да и позабавимся заодно.

Сестра, отметил про себя Волкодав.

– Погоди, старче, – неожиданно поднялась с кресла кнесинка Елень. – Скажите мне, думающие бояре, батюшки моего верные ближники! И вы, сведомые горожане! Был ли Жадоба когда в плену, носил ли оковы?

– Не был! – тотчас отозвалось сразу несколько голосов.

– Не был, кнесинка, – сказал правый боярин, и левый согласно кивнул головой. Государыня Елень между тем пристально глядела на Волкодава, и тот не мог понять, что она рассматривала: то ли бусину, то ли щёлкавшего зубами Мыша, то ли что-то у него на шее… Он уже думал поправить ворот рубахи, когда кнесинка обратилась к нему:

– Подойди сюда, Волкодав. Засучи рукава и покажи мне руки.

Он подошёл, развязывая на запястьях тесёмки. Потом завернул рукава и вытянул руки перед собой. Руки как руки: костистые, оплетённые выпуклыми тёмными жилами, в мозолях, шрамах и свежих пятнах, оставленных отболевшими волдырями. Чуть повыше запястий на коже красовались две широкие, плохо зажившие полосы, и Волкодав смекнул наконец, к чему присматривалась мудрая девушка. На шее у него был точно такой же след. От ошейника.

– Этот человек – не Жадоба! – громко произнесла кнесинка Елень свой приговор, и даже Варох принуждён был промолчать. – Тебе, мастер, – обратилась она к старику, – незачем с ним ссориться. Вот моё слово: сделай ему ножны, как договаривались, и за ту цену, о которой у вас шла речь. Ты же, Волкодав, вправе требовать за обиду виру в четверть коня серебром…

Волкодав пожал плечами. Ему хотелось только одного – поскорее убраться отсюда и как следует вымыться. Правильно же делала мать: когда отец, продав яблоки и мёд, возвращался с торга домой, она не сразу допускала его к общему столу, кормила из отдельной посуды. Чего, кроме скверны, можно набраться в городе, где гостя, вступившего под кров, обвиняют неведомо в чём и отдают стражникам на расправу?!.

– …Но я прошу тебя, благородный венн, не держать сердца на мастера Вароха, – говорила тем временем кнесинка. – Это верно, он пренебрёг святостью крова… но, если бы ты знал его горе, ты непременно простил бы его…

Волкодав немедля кивнул, хотя, по его мнению, ни о каком прощении речи быть не могло. А кнесинка Елень продолжала:

– Я не осмеливаюсь судить его, ибо сама не знала подобного. Прими же эту виру из моих рук! Пусть знают наши братья, храбрые венны, что и в Галираде есть Правда.

Боярин передал ей несколько серебряных монет местной чеканки. Кнесинка наклонилась и подняла меч.

– Я знаю, что ещё не раз услышу об этом мече, – сказала она, протягивая Волкодаву узорчатую рукоять. – Я знаю, что теперь он в достойных руках.

Бравлин вышел проводить их за ворота детинца.

– Ты вот что, парень, – сказал он Волкодаву. – Если будет охота подработать до осени, покуда твой купец назад не поедет, – приходи, спросишь меня… рад буду.

– Благодарствую, – кивнул Волкодав. И подумал, что скорее удавится.

– Мы с Авдикой всегда нанимаемся, – сказал ему Аптахар. – Ты куда сейчас – домой? Или, может, выпьем зайдём? После этаких-то дел…

Волкодав посмотрел на солнце, неспешно клонившееся к далёким горам.

– Нет, я ещё на рынок… пошли, Ниилит.

– Ножны завтра будут готовы, – глядя в сторону, буркнул мастер Варох. – Вечером заберёшь.

– Обойдусь я без твоих ножен, – сказал Волкодав.

– А я – без твоих денег!.. – Голос старого сегвана сорвался. Трясущейся рукой выгреб он из сумки задаток и швырнул под ноги Волкодаву. Тот молча повернулся и пошёл прочь вместе с Ниилит, пугливо ухватившейся за его локоть. Внук старика бросился собирать раскатившиеся монеты и тут же получил за это от деда по спине костылём, но Волкодав того уже не видал.

Рыночная площадь Галирада раскинулась у самого берега. По утрам к дубовым пристанищам подходили лодьи рыбаков, полные тугих слитков живого чешуйчатого серебра; торговля начиналась чуть свет и длилась допоздна, а весной и летом, в пору светлых ночей – круглые сутки. Волкодав понять этого не мог. Древний закон не признавал сделок, заключённых после заката, без присмотра справедливого Ока Богов. Ни один венн не стал бы покупать или продавать что-либо ночью, сольвенны же… Да, чего доброго, скоро этот народ вконец перестанет рождать женщин, подобных кнесинке Елень…

• Предыдущая
• 21/139
• Следующая