Крестоносцы. Том 2 - Сенкевич Генрик - Страница 48

• Предыдущая
• 48/95
• Следующая

— А вы, пан, не хотите отдохнуть? — спросил оруженосец.

— Сон бежит моих глаз, — ответил Мацько. — Дал бы бог завтра день счастливый.

С этими словами он поднял глаза к звездам.

— Вон уже Воз в небе виден, а я все думаю, что-то будет.

— И мне не до сна, панночка из Згожелиц нейдет у меня из головы.

— Это верно, новая беда. Она ведь в Спыхове.

— То-то и есть, что в Спыхове. Бог весть, зачем увезли мы ее из Згожелиц.

— Она сама хотела к аббату, а когда аббата не стало, что же мне было делать? — нетерпеливо возразил Мацько, он не любил говорить об этом, чувствуя в душе свою вину.

— Да, но как быть теперь?

— Как? Отвезу ее домой, и твори бог волю свою!..

Однако через минуту он прибавил:

— Да, твори бог волю свою, но хоть бы Дануська-то была здорова, на человека похожа, знал бы по крайности, что делать. А так кто его знает! А вдруг она не выздоровеет… и не умрет. Хоть бы уж что-нибудь одно послал господь!

Но чех в эту минуту думал только о Ягенке.

— Видите, ваша милость, — сказал он, — как уезжал я из Спыхова и прощался с панночкой, сказала она мне так: «В случае чего приезжайте сюда прежде Збышка и Мацька, ведь им, говорит, надо будет послать гонца с вестями, так вот пусть вас пошлют, вы и отвезете меня в Згожелицы».

— Эх! — воскликнул Мацько. — Что и говорить, не годится ей оставаться в Спыхове, когда приедет Дануська. Что и говорить, надо ей ехать в Згожелицы. Жаль мне ее, сиротинку, от души жаль, да коли не судил бог, ничего не поделаешь! Только как все это уладить? Погоди-ка… Ты говоришь, она наказывала тебе воротиться прежде нас с вестями и потом отвезти ее в Згожелицы?

— Я все вам сказал, что она наказывала.

— Что ж! Так, может, тебе прежде нас и поехать. Да и старого Юранда надо загодя известить, что дочка нашлась, а то как бы не кончился он от нечаянной радости. Ей-ей, лучше ничего не придумаешь. Возвращайся! Скажи, что мы отбили Дануську и скоро с нею приедем, а сам бери бедняжку и вези домой.

Вздохнул тут старый рыцарь, страх как жаль ему было и Ягенки, и тех замыслов, которые он лелеял в душе.

Через минуту он снова спросил:

— Я знаю, ты малый ловкий и сильный, да сумеешь ли ты уберечь ее от обиды или какой нечаянности? В дороге все может случиться.

— Сумею, хоть бы голову довелось сложить! Возьму с собой добрых слуг, их для меня спыховский пан не пожалеет, и доставлю панночку благополучно хоть на край света.

— Ну, ты не очень-то заносись. Да помни, что и на месте, в самих Згожелицах, тоже нужно стеречься Вильков из Бжозовой да Чтана из Рогова… Впрочем, что это я говорю! Их тогда надо было стеречься, когда мы другое замышляли. А теперь все уж кончено, будь что будет.

— От этих рыцарей я панночку тоже буду стеречь, ведь Дануся у пана Збышка на ладан дышит, бедняжечка… а ну, как помрет!

— Истинную правду говоришь: на ладан дышит, бедняжечка, а ну, как помрет…

— Все мы под богом ходим, а теперь давайте думать про згожелицкую панночку…

— Сказать по правде, мне бы самому следовало отвезти ее в родной дом,

— сказал Мацько. — Да, вишь, трудное это дело. Не могу я сейчас Збышка оставить, и причина важная. Видал ты, как он зубами заскрежетал и бросился к старому комтуру, чтоб прирезать его, как кабана. Ты вот говоришь, что Дануська в дороге может кончиться; не знаю, удастся ли мне тогда укротить его. А уж если меня не будет, так его никому не удержать. Вечный позор пал бы тогда на него и на весь род, избави бог от такой беды, аминь!

— Да ведь есть простой способ, — ответил чех. — Дайте мне этого изверга, а уж я-то его не выпущу, только в Спыхове вытряхну из мешка пану Юранду.

— Дай бог тебе здоровья! Вот умница! — радостно воскликнул Мацько. — Простое дело! Простое дело! Забирай его и только живым довези до Спыхова, а так делай с ним, что хочешь.

— Тогда дайте мне и эту щитненскую суку! Не будет она мне в дороге мешать, довезу, а нет — так на сук ее!

— Да и у Дануськи, может, скорее страх пройдет, когда она не будет видеть их, скорее, может, опомнится. Но как она обойдется без женской помощи, коли ты заберешь послушницу?

— В лесу вы встретите кого-нибудь из местных жителей или из беглых мужиков с бабами. Возьмите первую попавшуюся, небось любая будет лучше этой. А пока не найдете, пан Збышко за нею присмотрит.

— Ты сегодня рассудителен, как никогда. И это верно сказал. Коли будет Дануська видеть при себе Збышка, может, скорее придет в чувство. А уж он и отца и мать ей заменит. Ну, ладно. А когда же ты поедешь?

— Не стану я ждать рассвета, только пойду немного прилягу. Пожалуй, еще и полуночи нет.

— Я уж говорил тебе, Воз светит, а Утиное Гнездо еще не взошло.

— Слава богу, порешили мы с этим дедом, а то уж очень тяжело у меня было на душе.

И чех улегся около угасающего костра, укрылся лохматой шкурой и мгновенно уснул. Однако небо еще не начинало светлеть, стояла глубокая ночь, когда он проснулся, вылез из-под шкуры, поглядел на звезды и, расправив онемевшие члены, разбудил Мацька.

— Мне пора собираться! — сказал он.

— Куда это? — спросил Мацько, протирая спросонья глаза.

— В Спыхов.

— Ах да! Кто это тут так храпит? Мертвого и то разбудил бы.

— Рыцарь Арнольд. Подкину я сучьев в костер и пойду к слугам.

Он ушел, однако через минуту вернулся торопливым шагом и еще издали тихо сказал:

— Худые вести, пан!

— Что случилось? — крикнул Мацько, срываясь с места.

— Послушница сбежала. Притащили ее слуги к коням и развязали ей ноги, чтоб им ни дна ни покрышки! А как уснули они, она ужом проползла между ними и убежала. Подите поглядите.

Обеспокоенный Мацько поспешно направился с Главой к коням; они нашли там одного только слугу. Остальные побежали на поиски беглянки. Пустое это было дело искать ее ночью в потемках, и все они вскоре вернулись, повесив головы. Мацько молча надавал им тумаков и вернулся к костру, делать-то было нечего.

Через некоторое время пришел Збышко; он не спал, сторожил избушку, и, услышав шаги, решил узнать, что случилось. Мацько рассказал ему сперва о том, что они с чехом порешили сделать, а затем и о том, что сбежала послушница.

— Невелика беда, — сказал старый рыцарь, — она либо с голоду подохнет в лесу, либо мужики найдут ее и отдуют, коли раньше волки не съедят. Жаль только, что ушла она от кары в Спыхове.

Збышко тоже пожалел, что ушла она от кары, но к вести отнесся спокойно. Не стал он противиться и отъезду чеха с Зигфридом; все, что прямо не касалось Дануси, было ему сейчас безразлично.

— Завтра, — заговорил он тут же о ней, — я посажу ее к себе на коня, и мы поедем.

— Как она там? Спит? — спросил Мацько.

— Порой постанывает, не знаю, сквозь сон или наяву, а входить не хочу, боюсь, как бы не испугалась.

Разговор был прерван чехом, который, увидев Збышка, воскликнул:

— О, и вы, ваша милость, на ногах? Ну, мне пора! Кони готовы, и старый черт привязан к седлу. Скоро рассвет, нынче ночи коротки. Оставайтесь с богом, пан Мацько и пан Збышко!

— С богом! Будь здоров!

Но Глава отвел еще Мацька в сторону и сказал ему:

— Очень хочу я попросить еще вас, коли что случится… ну, несчастье, что ли… немедля шлите гонца в Спыхов. А коли мы уже выедем, пусть скачет вдогонку!

— Ладно, — сказал Мацько. — Я тебе тоже забыл сказать, ты Ягенку в Плоцк вези, понимаешь! Сходи к епископу и скажи ему, кто она, скажи, крестница, мол, аббата, духовная, мол, у вас, да попроси епископа взять Ягенку под свое покровительство, об этом тоже сказано в духовной.

— А если епископ велит нам оставаться в Плоцке?

— Слушайся его во всем и сделай так, как он посоветует.

— Ладно, ваша милость. С богом!

— С богом!

• Предыдущая
• 48/95
• Следующая