Когда стреляет мишень - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 16
- Предыдущая
- 16/58
- Следующая
– Дождесся-а геморроя на задницу, Сергей Вселч, – протянул он, – из-под носа уведут жену. Ты видел глаза этого молодца?
– По-моему, у тебя все-таки что-то стронулось в мозгах, Чечеткин, – досадливо сказал вице-президент «Сибирь-Трансойла». – Приехали.
Утро выдалось на редкость мерзкое и унылое. Моросил отвратительный мелкий дождь, серое небо с редкими белыми налетами не давало ни малейшего проблеска надежды на жизнь при ярком солнце, а налетавшие время от времени порывы резкого ветра срывали с растущих во дворе коваленковской виллы кленов и тополей последние листья.
Свиридов проснулся рано утром и тотчас вышел на парадную лестницу. Сел на мокрую ступеньку, не обращая внимания на дождь, и уставился на безжалостно оставленный под открытым небом черный «Кадиллак» и рядом с ним огромный «мерседесовский» джип охраны.
Значит, на виллу пожаловал сам хозяин.
Нельзя сказать, что настроение Володи было из ряда вон плохим, но и приподнятым его тоже назвать было достаточно сложно. Прошедшая ночь была весьма насыщенной, день же обещал быть не менее интригующим, и в хмурых утренних тучах вырисовывались контуры продолжения фокинской киллерской эпопеи.
У Владимира было немало вопросов к Афанасию. Что произошло позапрошлой ночью в офисе «Сибирь-Трансойла»? Кто подвигнул его исполнить роль киллера, на каких условиях, и зачем все это Фокину нужно?
...И еще много вопросов.
Простите, а это еще что такое?
Свиридов поднял голову и увидел, что мощная стальная панель ворот, через которые осуществлялся проезд во внутренний двор, – поспешно отодвигается, а во все более расширяющемся проеме показалась фигура одного из охранников.
Тот скакал, размахивая автоматом, одним словом, вел себя как клинический буйнопомешанный. Что мало напоминало обычно невозмутимых и эмоционально пуленепробиваемых охранников коваленковской виллы.
Свиридов встал и сошел по ступенькам. Кто-то явно пожаловал с утра пораньше.
Но кто бы это мог быть?
Панель наконец-то отъехала до конца, и охранник махнул рукой еще невидимому визитеру: путь свободен.
Свиридов прищурился.
Во двор не въехала, а буквально влетела... Нет, вовсе не какая-нибудь там навороченная иномарка типа «Крайслера» или «Линкольна», на каких ездило большинство деловых партнеров Сергея Всеволодовича и просто его знакомых. Ну на крайний случай захудалая «БМВ». Так нет же... гость, появление которого привело в телячий восторг парня с «калашом», мирно церберящего у ворот загородного дома, приехал на «копейке». Автомашине «Жигули-2101».
Таких средств передвижения для обитателей этой виллы просто не существовало по определению.
Более того, если бы это была обычная – мало-мальски исправная – «копейка»...
Дребезжа единственным – передним – бампером с забрызганным грязью номером под ним, суперавто остановилось в десяти сантиметрах от крыла великолепного коваленковского «Кадиллака». Судя по всему, ни о какой исправности ручного и ножного тормозов не могло идти и речи, ко всему прочему, руль также действовал с перебоями – поворачивался только вправо, а влево периодически заклинивал. Как вот сейчас, когда автомонстр едва не вписался в крыло «Кадиллака» – крыло, которое само по себе стоило раз в десять дороже, чем чудом не покалечивший его рыдван. Зато что уж работало бесперебойно, так это выхлопная труба, которая чадила с интенсивностью и ядовитостью, достойной поставарийного «КамАЗа», заправленного термоядерной чернобыльской соляркой.
Еще одна умилительная деталь – у жалкого урода семейства «Жигулевых» отсутствовала крышка капота. Так что все сиротливо обмотанные резиночками и тряпочками старческие внутренности несчастного рыдвана выпирали наружу, вызывая горькие бензиносодержащие слезы истых автолюбителей.
При остановке все это хозяйство забренчало, задребезжало и угрожающе заухало, заскрипело и застонало с угрозой немедленного демонтажа прямо под окнами великолепного особняка, с закладки своего первого камня не знавшего таких возмутительных безобразий.
– С ума сойти... – пробормотал Владимир и спустился еще на три ступеньки.
Внезапно громовой удар потряс до основания тело несчастного ветерана еще раннебрежневского автомобилестроения, и передняя левая дверь, из которой по идее должен был выходить водитель, оторвалась, как лепесток ромашки – «любит не любит!» – пролетела метров пять и с грохотом и лязгом впечаталась в ступеньку у самых ног Свиридова.
– И снится нам не рокот космодрома... – выдохнул Свиридов, отпрыгивая в сторону.
Из проема – на одной же ноге – ловко выпрыгнул здоровенный мужик с разодранной на спине рубахе. Его тут же качнуло в одну сторону, потом занесло в другую, и спустившийся к его машине Свиридов едва успел перехватить бессвязно ругающегося громилу, который, по всей видимости, был мертвецки пьян.
Владимир уже не удивился, когда признал этого человека. Как говорится, ex ungue leonem, то бишь льва узнают по его когтям, а Афоню Фокина – по манере появления на арене событий. Правда, самыми примечательными событиями до его появления на коваленковской вилле были локальные драки воробьев за невесть откуда взявшиеся крошки у входа в дом.
– А интересно, как я тебе дойду в таком виде? – с хитрым видом прогнусавил Свиридов, смеющимися глазами глядя на рассеявшего тучи на горизонте мрачно-антипохмельного – в кои-то веки Влад проснулся не с бодуна! – настроения.
– Ымм.. ча-а-а...в-вво?
– Это у Михаила Задорнова есть такой эпизод... в смысле сатирика, а не бывшего министра финансов. Пьяный мужик, наверно, еще похуже тебя, строго по синусоиде подходит к своей тачке и начинает в нее проникать... но вот было одно «но»: никак он не мог в нее ключиком... м-м-м... то в стекло попадал, то в бампер... в днище ты... тыкал. – Свиридов закатил глаза и выстроил на лице вдохновенно-алкогольную гримасу, за которую в свое время один народный артист СССР обещал взять его на свой курс актерского мастерства без отбора, собеседования и экзаменов. – Подходит к нему «мусор» и говорит: «Вы собрались ехать в таком виде?» А тот, недолго думая, отвечает: «А интерр... э-э-э... сно... как я тебе да-а-айду в таком... мм виде?»
– Хы-хы... как?
– Ладно, Афоня, – сказал Свиридов уже на полном серьезе, – я не знаю, зачем ты сюда приехал и кто тебя так отделал... – Он выразительно посмотрел на разукрашенное кровоподтеками и синяками помятое багрово-красное лицо Фокина с одним только побелевшим кончиком носа и договорил: – Но в любом случае – отправляйся спать. Идем, я тебя уложу.
– Пррроклятое солнце, – басовито пролепетал тот, – так и светит...тит в глаза.
Владимир недоуменно посмотрел на затянутое мутной пеленой в бледно-серых и редких белесых разводах небо и пожал плечами.
– Где пил-то?
– В каком-то клубе... – с трудом выговорил Афанасий, повисая на руке и плече друга. – Типа танцы и все такое...
– Ясно, – буркнул Владимир, – напился с теми ребятами, которые радостно верещали мне в трубку. Передозировка общения, так сказать. А подрался-то с кем? – Свиридов открыл перед Фокиным дверь и втащил его в вестибюль. Неподвижно сидевший в кресле аморфный охранник сначала недоуменно вскочил, потом пристально вгляделся в разбитое лицо притащенного Владимиром здоровенного мужика в испачканной рваной рубахе, и вдруг с радостным возгласом: «Афанась Сергейч!» – подскочил к восставшему из пепла начальнику охраны Сергея Всеволодовича Коваленко.
– Н-да... любят они тебя, Афоня, ничего не скажешь, – ухмыльнулся Свиридов, вспомнив неподдельный восторг на лице первого охранника – того, что открывал ворота, – и теперь читая абсолютно то же на кирпичной физиономии второго. Как будто бы и не способного испытывать какие бы то ни было человеческие чувства.
– Ох, рррано... встает охр-рана! – пробулькал Афанасий и, выдав носом басовитый аккорд, сполз в кресло, поддерживаемый с одной стороны Владимиром, с другой – просиявшим при появлении любимого шефа охранником.
- Предыдущая
- 16/58
- Следующая
