Самый дружелюбный пес на свете - Сергеев Леонид Анатольевич - Страница 19

• Предыдущая
• 19/19

– Ничего отрастут, – проговорил я.

– И у тебя тоже – хмыкнул Челкаш. Я провел ладонью по лицу и обнаружил, что и у меня, но с правой стороны, исчезли брови и волосы над ухом.

До темноты я вместе с мужчинами выносил во двор сгоревшую перегородку, а наутро (переночевав, как вы понимаете, в Малыше) помогал восстанавливать стену, очищать потолок и печь. Все это время погорельцы – Петровна и ее внучка (их на ночь приютили соседи) не отходили от Челкаша: гладили и обнимали, угощали пряниками, называли «самым бесстрашным, отважным, удалым» и, конечно, «самым умным».

От такого обилия комплиментов Челкаш вначале смущался, но вскоре уже воспринимал их, как должное, а потом в нем разгорелся пожар другого рода – эмоциональный, его стала распирать гордость за свой поступок. Выпятив грудь, он прошелся мимо местных собак, которые, кстати, как только загорелась изба, поджали хвосты и разбежались по дворам, а теперь с несчастным видом сидели в стороне и восхищенно глазели на моего друга.

– Ты начал свой путь к славе, – улучив момент шепнул я ему.

– Ага – откликнулся он.

Мы уже собирались уезжать из деревни, как к Малышу подошли Петровна с внучкой. Бабуся подарила мне корзинку огурцов, а внучка протянула Челкашу вырезанную из бумаги «Медаль за спасение на пожаре». Челкаш в свою очередь протянул «медаль» мне, чтобы я прикрепил ее к ошейнику, что я и сделал, и мой дружище сразу отправился хвастаться наградой перед собаками.

Он и в дальнейшем, уже в Москве, когда к нам кто-нибудь приходил, притаскивал «медаль» и демонстрировал ее гостю, при этом закатывал глаза и завывал – подробно рассказывал, какой ужасный был пожар, как в полном дыму отыскал ребенка, а потом и котенка. И никому не разрешал трогать «медаль» – Смотреть, смотрите, но не трогайте, а то еще случайно порвете!

И хранил он «медаль» в отдельной коробке из-под обуви, где лежали щетка и крем. Я предложил ему положить «медаль» в стол, рядом с моей медалью «Ветеран труда», но он отказался – видимо, посчитал, что драгоценность особенно сверкает среди чепуховин, а среди других драгоценностей тускнеет.

До Ленинградского шоссе, с которого началось наше путешествие, оставалось каких-то сто километров. Я поглаживал «баранку» и нахваливал Малыша, ведь он ни разу нас не подвел, все испытания выдержал с честью, он боец что надо (поломка подшипника – не в счет; здесь мы с Челкашом виноваты, слишком поддали жару Малышу, а он все же не гоночная машина). Я вспомнил предрекания автолюбителей нашего двора – мол, ваш драндулет развалится, замучаетесь с поломками – и усмехнулся:

– Малыш утер им нос.

Челкаш просиял – И мы утерли! Что правда, то правда, ведь мы бывалые, выносливые, находчивые и так далее. Впрочем, об этом я, вроде, уже говорил.

Мы подъехали к «Ленинградке» в том месте, откуда неделю назад свернули на проселочную дорогу, только, понятно, с противоположной стороны. До Москвы открывалась прямая широкая автострада.

И здесь произошло самое интересное – Малыш самостоятельно, без моего участия, влился в транспортный поток! Выбрал момент, когда между машинами образовался просвет, и въехал на трассу! И дальше покатил, четко выдерживая дистанцию между собой и впереди идущей машиной! Поверите ли, Малыш и притормаживал и увеличивал скорость сам по себе – я совершенно не трогал руль, не нажимал на педали!

Но и это не все. Малыш остановился перед светофором на красный свет! Оказалось, он прекрасно знал правила дорожного движения! Такой поворот событий меня поразил до глубины души. Наверняка, и вы сейчас поражены. А Челкаш – хоть бы хны; он не только не удивился, но и подмигнул мне – Отсюда до дома Малыш помнит дорогу и спокойно нас довезет. Так что можешь отдыхать, но на всякий случай давай я сяду за руль, буду контролировать действия Малыша.

– Пожалуйста, давай! – согласился я, и мы поменялись местами.

Челкаш сел на мое сиденье и положил лапы на руль; я развалился на его «штурманском» месте, закурил и, включив радиоприемник, настроил музыку.

Из идущих навстречу и обгоняющих нас машин то и дело кто-нибудь выглядывал, показывал на Челкаша и улыбался. Еще бы! Не каждый день увидишь собаку-водителя, да с медалью!

И до самой Москвы на всех постах ГАИ, завидев моего друга, постовые вытягивались в «струнку» и отдавали ему честь. И тоже улыбались.

…Когда мы въехали в наш двор, автолюбители разинули рты от удивления (дворник Иннокентий выронил из рук метлу) – они были уверены, что наш «Запорожец» привезут в кузове грузовика; в лучшем случае – притащат на тросе; а скорее всего – мы вернемся пешком, поскольку «Запорожец» на полпути развалится. И вдруг наша машинка вкатывает целехонькая, а за рулем сияющий Челкаш с медалью! Автомобилисты сразу стушевались, съежились, кивнули мне с жалкими улыбками и стали копаться в своих машинах. (Лицо Иннокентия вытянулось в кувшин; прихватив метлу он торопливо заковылял в конец двора).

Автор исторических романов Михаил Никитич Ишков узнав, что наше путешествие закончилось благополучно, тут же примчался – проверить так ли это? Он долго осматривал Малыша (даже заглядывал под днище), поднимал брови, поджимал губы, раз пять пробормотал «Хм, странно!» – все никак не верил, что Малыш без поломок преодолел тысячу километров.

Как только мы вошли в квартиру, Челкаш показал Ишкову свой «диплом врача» и «медаль». Писатель-историк опять взялся за свое:

– Не верю! – выпалил и присвистнул. – Небось, ты состряпал, – он показал мне кулак. – Что вы меня дурачите?!

Челкаш воспринял эти слова, как оскорбление и возмущенно залаял.

– Не кричи! – Ишков повернулся в сторону моего друга. – Криком ничего не докажешь. Вот у меня третий день кисть болит. Я переработал. (Как выяснилось позднее, он накатал очередной роман). Мази не помогают. Давай, вылечи прямо сейчас! Слабо? Ты же врач широкого профиля, хе-хе! – писатель-историк плюхнулся на стул и протянул руку Челкашу.

Челкаш присел и передними лапами стал массировать пятерню романиста.

Уже через минуту на лице Ишкова насмешливый взгляд и ухмылка уступили место удивленной гримасе, а через десять минут на его физиономии появилась широкая дурацкая улыбка.

– Слушай, Челкаш, ты гений! – проворковал он и чмокнул моего друга в нос. – Надо же! Только что я не мог пошевелить пальцами, и вот… пожалуйста! – его пальцы пробежали по невидимым клавишам. – Теперь верю, что и медаль ты получил по делу.

Способности Челкаша произвели на автора исторических романов сильное впечатление. Во время чаепития, когда я рассказывал о нашей поездке, он уже верил каждому моему слову, а перед тем, как уйти, заявил:

– Пожалуй, напишу повесть о вашем путешествии.

Мне понравилось это его заявление, но я подумал – «А ведь он, как это принято у профессиональных литераторов, напридумывает всякой всячины, чего и в помине не было. Например, сделает из меня какого-нибудь десантника, из Челкаша – волкодава, из Малыша – вездеход, и отправит нас не по Подмосковью, а куда-нибудь в Африку. Знаю я этих писателей! Их фантазия может завести слишком далеко. Поэтому я быстренько записал, как все обстояло на самом деле.

В моих записях, друзья, все – чистая правда. Спросите у Челкаша, если не верите – он не даст соврать, ведь он не только самый дружелюбный и самый справедливый, но и самый честный на свете.

2005 г.

• Предыдущая
• 19/19