Выбери любимый жанр

Севастопольская страда. Том 1 - Сергеев-Ценский Сергей Николаевич - Страница 42

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

— Пример вы привели разительный, ваша светлость! — пробормотал Нахимов и после двух-трех произнесенных еще фраз простился с князем, который собирался уже уезжать к отряду Горчакова.

Не снимая ни орденов, ни парадного вицмундира, Нахимов верхом поскакал знакомиться с Южным фронтом, который должен он был защищать, может быть даже завтра, против опытных полчищ союзников.

С молодости осталось у него представление о морской стихии как о беспредельной и необъятной, но стихия земная оказывалась еще необъятнее, как только пришла для него необходимость ее защищать.

Он взял направление на ближайший к городу седьмой бастион. Он думал о Лукулле, который, почти две тысячи лет назад, так же вот, должно быть, трясся на лошади по малоазийскому бездорожью и проклинал неугомонного Митридата, как он теперь проклинает Сент-Арно.

Направо от него синела вполне известная ему и понятная Артиллерийская бухта, у входа в которую стоял корабль «Ростислав» с флагом контр-адмирала Вукотича 1-го, а налево раскинулась сгоревшая от солнца низенькая желтая трава, из нее высунулись повсюду белые известковые камни, и вдали копошатся люди, — матросы роют траншеи…

Левая штанина адмиральских брюк с широким лампасом все стремилась закатиться к колену; от шеи гнедого эквуса сильно пахло трудовым конским потом; было жарко в парадной форме, хотелось пить…

Густорыжеволосый, приземистый, с искорками неукротимо-легкомысленной веселости в карих глазах, шахматист и любитель кутежей, капитан 2-го ранга Будищев встретил его рапортом, что все на вверенном ему седьмом бастионе обстоит благополучно.

— Благополучно, вы сказали-с? — поздоровавшись с ним, прикрикнул Нахимов. — Как же так благополучно-с, когда все орудия просто на земле валяются, как бревна-с? — и показал рукой на несколько таких орудий.

— Эти орудия только недавно привезли, ваше превосходительство, но лафетов к ним пока нет еще… и платформ тоже… Поэтому они и лежат пока на земле…

— Вот тебе на, — нет!.. Как же так нет?.. Неприятель наступает, а платформ нет?.. И даже лафетов нет! Черт знает что-с!.. Как же так нет?

— Отчасти потому их нет, что не готовы еще, ваше превосходительство, отчасти же…

— Довольно-с!.. Одного этого довольно, что не готовы!

Но Будищев все-таки досказал:

— Отчасти же потому, что не хватает подвод.

— Да, вот видите! Подвод! — подхватил Нахимов. — Если на это не хватает подвод, то как же тогда защищать город? — Он махнул рукою вправо и влево, желая очертить хоть какое-нибудь определенное, как палуба какого-то огромного корабля, пространство из этой необъятной стихии земли.

— Придется забрать все подводы у обывателей, какие только найдутся, ваше превосходительство… А также лошадей, быков, что у кого имеется, раз город на осадном положении.

— Кто объявил город на осадном положении? — очень удивился Нахимов. — Разве был такой приказ?.. Я только сейчас от князя, — об осадном положении он ничего не говорил мне!

— Но ведь если даже не объявлен еще на осадном положении, ваше превосходительство, то вот-вот должен же быть объявлен, когда будет осаждаться противником!

Нахимов заметил усмешку, промелькнувшую в карих глазах и под короткими рыжими усами Будищева.

— Как же так, в самом деле-с, а?.. Князь из города уехал… Город на осадном положении не объявлен… Платформ и лафетов нет!.. Подвод тоже нет! И вот извольте-с тут защищать Южную сторону!

— Неприятель ожидается с Северной стороны, ваше превосходительство, — напомнил адмиралу Будищев.

— Ну, да-с, ну, да-с… С Северной, — поэтому все средства защиты идут туда… но, однако-с, почему-то приказано защищать и Южную сторону!

Предполагается, значит, окружение сразу со всех сторон!

И для большей наглядности Нахимов прочертил над головой лошади круг левой рукой. Будищев снова приложил руку к козырьку:

— У нас еще и перевязочного пункта нет, ваше превосходительство… И хотя бы доставили с какого-нибудь судна бочонок уксуса с пенной водкой для перевязок…

— Вот видите, видите-с! — удивился Нахимов. — Ожидается с часу на час атака, а ничего нет! Как же так никто не позаботился раньше?.. Черт знает что-с!..

До позднего вечера Нахимов ездил по бастионам Южной стороны и, наконец, совершенно усталый, с головой, ощутительно разбухшей, раздавшейся в висках от массы несообразностей, нелепостей, недохваток, обнаруженных им на этом необъятном пространстве желтой каменистой земли, которую нужно было ему защищать, появился на квартире генерала Моллера со смиренным вопросом:

— Какие приказания от вас, ваше превосходительство, должен я получить по обороне Южной стороны, мне порученной его светлостью?

Усталый вид Нахимова, его запыленная парадная форма и такой подчеркнуто официальный тон его вопроса — все это поразило «Ветреную блондинку» до чрезвычайности.

— Вот мы сейчас, Павел Степанович, мы сейчас… присядьте, пожалуйста, очень прошу… Мы сейчас пригласим Владимира Алексеича и втроем, втроем как-нибудь… обдумаем это… Закусите что-нибудь, а? Чайку стаканчик?.. Сейчас распоряжусь, чтобы Владимир Алексеич к нам… А каков князь, а?.. Ведь бросил нас!.. В такой, можно сказать, момент критический, когда неприятель подходит, взял и увел войска!.. Значит, что же нам теперь остается? Защищаться с теми резервными батальонами, какие есть… да вот еще матросы. На них вся надежда, Павел Степанович, на ваших матросов. Вот придет Владимир Алексеич, все обсудим… — не говорил даже, а просто как-то невразумительно лепетал старец, то и дело приглаживая пушистые белые волосы у левого плоского уха.

И, оглянувшись на дверь, от которой к уютному чайному столу, озаренному бронзовой лампой, ему удалось оттиснуть Нахимова, Моллер добавил полушепотом, чтобы не испугать своих семейных:

— А может быть, в этой вот моей квартире завтра мне и ночевать уж не придется… а будет тут ночевать уж этот… маршал Сент-Арно, а?

И в выпуклых бесцветных глазах старого генерала Нахимов увидел недоумение, страх и надежду, что он, боевой адмирал с двумя Георгиями, молодой еще по сравнению с ним человек, — всего только в начале шестого десятка, — его успокоит и ободрит.

Старый Моллер не знал еще, что маршалу Сент-Арно было приготовлено уже другое место для ночлега.

Когда мадам Сент-Арно узнала, что армию при ее движении к Севастополю могли ожидать всякие неприятные сюрпризы со стороны Меншикова, она отказалась от прогулки к русской крепости в карете светлейшего. Она предпочла путешествие морем вдоль берега в своей удобной каюте на корабле «Наполеон».

Правда, целый день было беспокойство во флоте, — думали, что выйдет и нападет русская эскадра, но потом все успокоились. Передавали даже такой странный слух, будто часть русских судов затоплена самими же русскими.

11/23 сентября, к вечеру, маршал Сент-Арно прислал жене изумительнейшей работы ночной столик с инкрустациями из перламутра и бронзы, взятый им, как он писал ей, «во дворце княгини Бибиковой», хотя Бибикова совсем не была княгиней и скромный дом в ее усадьбе на Каче отнюдь не был похож на дворец. Но это был последний подарок, который сделал маршал своей супруге: на другой же день, когда армия союзников подошла к Бельбекской долине, маршал уже был до того плох, что его поспешно перевезли на корабль «Наполеон». Хлопоты врачей около него вернули ему небольшой запас сил для того, чтобы продиктовать приказ, которым он прощался с армией, так как решено было отправить его в Константинополь, не столько для того, чтобы лечить, сколько для похорон в торжественной обстановке.

В своем последнем приказе Сент-Арно объявлял войскам, что, «побежденный жестокой болезнью, должен отказаться от командования» и что смотрит на это «с горестью, но мужественно…» «Воины, — говорил он, — вы пожалеете обо мне, потому что несчастие, меня поражающее, безмерно, невознаградимо ничем и, быть может, беспримерно!» Потом он в том же возвышенном стиле говорил о генерале Канробере, перечисляя его заслуги и подвиги, и заканчивал так: «В эти-то достойные руки будет вверено знамя Франции. Он будет продолжать начатое мною так удачно; он будет иметь счастие, о котором я мечтал и в котором я ему завидую, — вести вас на Севастополь».