Русские инородные сказки - 3 - Горалик Линор - Страница 25

• Предыдущая
• 25/67
• Следующая

Зелёные волосы деревьев гнутся и плещутся, я иду вниз по зелёной улице, иду, иду, и наконец — дохожу. В домофон не звоню, у меня ключ, поднимаюсь по лестнице, от второй двери у меня тоже ключ, отпираю, звук плещущейся воды, отлично, он в ванной, сейчас мы ему устроим, я снимаю свою ярко-красную куртку, кидаю её на кресло, кидаю саму себя на другое кресло и прислушиваюсь к звуку бегущей воды. На улице холодно, а шла я долго, поэтому мне бы сейчас очень хотелось принять горячий душ, знаете, как это приятно — горячий душ на холодное с улицы тело, ужасно приятно. Но душ занят. В душе — мой мужик, тот, к которому я пришла, он плещется там в душе под горячей водой, он думает, что он — это он, но я-то знаю, что он — это я. Я замёрзла, и мне хочется быстро под воду, а он уже там, под водой, и поэтому он — это я. Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри, напеваю я негромко, изо всех сил намыливая мочалкой подмышки. Я стою под горячим душем и млею, потому что я недавно проснулся, а нет ничего лучше, когда ты недавно проснулся, чем горячий душ.

Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри, пою я под душем, намыливая мочалкой коленки. Вообще-то, у меня нет слуха, у моей девушки есть, а у меня — нет, я почти глухой в музыкальном смысле слова, я тетерев, я глухарь, и пою я только в ванной и только самому себе. Но самому себе можно, никто же не слышит. Если бы кто-то слышал, подумал бы, наверное, что у меня прекрасное настроение. Хотя настроение у меня как раз не очень.

Настроение у меня как раз не очень, потому что вчера я ходил в кино с потрясающей женщиной. Потрясающей, убийственной, самой великолепной из всех. Сегодня с утра женщина позвонила и сказала, что больше не будет со мной встречаться. На вопрос, а почему, собственно, она ответила, хихикнув противно, что муж против. Здравствуйте пожалуйста. Муж против. А я и не знал, что у нас есть муж. Но муж у нас есть, поэтому больше мы встречаться не будем. А мне это ну совсем не подходит, потому что когда мы были вчера в кино, нас видела одна идиотка, подруга моей девушки, и, конечно, всё ей давно рассказала. Я уже вчера понял, что теперь она всё ей расскажет, и подумал “ай, плевать!”, потому что со мной была самая великолепная женщина в мире, и мне было не до моей девушки. Но с утра моя самая великолепная женщина в мире позвонила и сказала, что больше не будет со мной встречаться, а моя девушка наверняка всё узнала и скоро притащится устраивать мне скандал, хотя видит бог, я ненавижу скандалы.

Я ненавижу скандалы, поэтому я стою и стою под душем и никуда не иду, и никому не звоню, и понятия не имею о том, что в одном из моих кресел тем временем уже давно сижу я, моя девушка, сижу, кипя от злости и думая, что же я мне, негодяю, сделаю, когда я, паразит, выйду из душа, и застану в своём доме меня, снявшую красную куртку и кипящую всю от злости.

Я ненавижу скандалы, поэтому я напеваю себе под нос, напеваю и мылюсь, и думаю всё-таки не о девушке из красной куртки, а о самой прекрасной женщине в мире, которая сидит сейчас, тихая, в своём доме, красит ногти изумрудно-зелёным лаком и никаких забот, безусловно, не знает, потому что она — это, конечно же, я. Я устал, и мне нудно стоять под душем и ждать скандала, куда интересней сидеть себе дома и красить ногти изумрудно-зелёным лаком, куда, куда интересней, потому-то она — это я. Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри, напеваю я, покрывая ногти изумрудно-зелёным лаком, мне легко и спокойно сидеть себе дома, слегка напевая.

Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри, думаю я про себя, покрывая ногти зелёным лаком, что за странная шутка — зелёным лаком, говорит мне муж, ничего, конечно же, не понимая. У меня вчера был забавнейший, изумительный адюльтер, хотя ни до чего, конечно же, не дошло, мы просто ходили в кино. В кино мы ходили со мной, ну а с кем же еще, и я безумно понравилась мне, потому что как раз такой человек, как я, мне и нужен. И плевать, что у меня давно есть девушка — я, плевать абсолютно, потому что разве можно сравнить меня со мной, я ведь в тысячу раз прекрасней, и я это понимаю, гляжу на меня и понимаю, что я в тысячу раз прекрасней меня, даром что муж. У меня есть муж, да. Отчего же не быть.

У меня есть муж, безусловно. И ему хорошо и спокойно со мной, потому что я ни за что на свете ему не изменю, невозможно. Я могу десять раз походить по кино с кем угодно, пусть даже со мной, я могу осознать, что со мной мне гораздо лучше, чем с кем бы то ни было кроме меня, я могу погулять, а могу и поговорить, но в конечном итоге всегда возвращаюсь домой. Домой, где у старого кресла отломана старая ножка и подложена старая книжка, я сажусь в это кресло и жду, когда же вернётся мой муж. Он вернётся, вернётся скоро, его нет дома, но он скоро вернётся, у него дела, и я даже знаю, какие, потому что мой муж — это, конечно же, я. Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри, напевает мой муж, возвращаясь домой в не очень полном автобусе, который вот ровно сейчас проезжает по шумной зелёной улице, где по-зимнему сильный ветер треплет лохматые нежные кроны, я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри, мурлычу я из окна автобуса сам себе под нос, и еду, еду. Я еду к самой прекрасной женщине в мире — ко мне, и мне нет дела, что из-за меня только вот-вот поссоримся мы со мной, и, может быть, разойдёмся. Я точно знаю, что ни до чего мне нет дела, ни до чего, ведь меня жду я в теплом кресле, жадная, улыбаясь, жду, чтобы кинуться мне на шею, ведь никто на свете не поймет меня лучше меня.

Не поймёт, не поймёт, и тем временем тормозит автобус, и я выхожу, моя остановка, приехал. Я выхожу из автобуса и внезапно натыкаюсь на девушку в красной куртке. Но это не я! Это простая невысокая живая девушка, она смотрит на меня в упор и, кажется, хочет пройти. Она красива! Я точно вижу, что она красива. Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри, командую я про себя, и пытаюсь внушить этой женщине, что она — это я. Потому что если она — это я, то я вот сейчас же пойду и познакомлюсь с этим приятным мужчиной, который так кстати подвернулся мне на автобусной остановке. Это я, я стою напротив меня, чуть качаясь на каблуках, это я сейчас ему улыбнусь, это я сейчас подойду и

Девушка отворачивается и уходит. Куда, почему она так уходит? Ведь она — это я! Я хочу, чтоб меня звали Джон и Мэри! Вернись! Но она уходит. Она уходит, не обернувшись, и я абсолютно не знаю, что делать. Она красива. Она в красной куртке. Она красивее всех остальных, вместе взятых. Она уходит. Почему почему почему

Я задыхаюсь от резкого ветра, надо мной летают длинные волосы мучимых вихрем деревьев, я срываюсь с места и бегу, бегу. Почему почему почему

Автобус едет дальше, а передо мной всё маячит спина невысокой девушки в красной куртке, маячит, не приближаясь. Я срываюсь с места и бегу. Я хочу с ней познакомиться, очень. Я очень хочу с ней познакомиться, потому что она — это я. Но она уходит. Я срываюсь с места и бегу к ней, бегу, бегу.

Я срываюсь с места и

Я срываюсь с места

Я срываю с мес

Я.

©Виктория Райхер, 2005

Законы дзэн полка действительны только для полка и только в военное время.

Для всех остальных и в остальное время — это развлекательная литература, сериал максим.

Из памятки:

Во враге очень мало прекрасного. Не прекрасны ни его душа, ни его одежда, ни его внешность. Прекрасны только его внутренности.

Из традиций полка:

Сверим часы. Часы нельзя пытаться синхронизировать. Просто запомним “плюс минута 32 секунды”, “минус 14 секунд”. Через сутки сверим снова.

Если мы будем синхронизировать часы, противник без труда нас по ним вычислит.

Из свода правил и традиций полка:

Паранойя ненужной бывает крайне редко.

Когда инопланетяне, например, прилетели, а ты думаешь, что это однополчане тебя разыгрывают.

• Предыдущая
• 25/67
• Следующая