Проклятый (СИ) - Завгородняя Анна - Страница 26

Что было дальше, я уже не помню. Все смешалось в моей памяти. Служанка собрала мои вещи, меня отвели на пристань, где посадили на корабль Трора. Я делала все машинально, словно находясь в забытье, и только когда дружинники Трора налегли на весла, я опомнилась, вскочила на ноги и бросилась к поручням, глядя на отдаляющийся берег. На пристани стоял отец. Я видела, как ветер развевает его длинные седые волосы. Олав стоял рядом с ним. Брат поднял вверх руку, прощаясь со мной. Я осела на палубу, чувствуя, как глаза предательски защипало, все еще не в силах поверить в произошедшее. Тогда кто-то грубо схватил меня за руку и рывком поставил на ноги. Я подняла глаза и тут же встретилась взглядом с Трором.

— Если вздумаешь прыгнуть за борт, мои лучники тот час подстрелят тебя, и никто не посмеет меня обвинить, — произнес он тихо, — Ты теперь моя рабыня.

— Сволочь, — я рванулась, пытаясь освободится, но он только сильнее сжал пальцы, оставляя синяки на моей коже.

— Ты, кажется, еще не поняла своего нового положения? — он почти шипел. Я отвернулась, зажмурившись, чтобы не видеть его перекошенного лица.

Он немного помолчал, прежде чем швырнуть меня на палубу, прямо под ноги подошедшему Инне. Молодой кормчий нагнулся ко мне, помогая встать. Я оглянулась, заметив с каким неодобрением смотрят на меня люди Трора. Только один Инне ободряюще мне улыбнулся, даже не смотря на то, что подобное не осталось не замеченным Трором. Я думала, что он сейчас скажет что-то резкое своему кормчему, но к моему удивлению, Трор только презрительно хмыкнул и ушел на нос лодки.

— Объясни ей новые обязанности, — бросил он по ходу, — Мне не нужны никчемные рабы.

Я покраснела. Рабыня! Только он мог так унизительно произнести это слово. Я опустила глаза, почувствовав, как ненависть охватывает меня и боясь выдать это. Сейчас я была зла не только на Трора, из-за которого попала на ладью, но и на отца, позволившего меня забрать, а также на брата, не воспрепятствовавшего этому. Сжав пальцы в кулаки, я слышала слова Инне, говорившего мне о том, что я буду должна делать во время плавания, но его слова почти не достигали моих ушей. Все во власти запоздалого гнева, я думала только о том, как бы сбежать с этого судна, а Инне тем временем перечислял мне мои обязанности, в которые входило приготовление пищи, и стирка…

— Ты не слушаешь меня, — Инне легко встряхнул меня за плечи. Я подняла на него пылающее лицо. Кормчий покачал головой.

— Я не знаю, что у вас произошло, — сказал он еле слышно, — Но постарайся не злить пока Трора. Я впервые вижу его в подобном состоянии.

— Мне все равно, — сказала я в ответ, прекрасно понимая, что послужило поводом для подобного поведения Трора, но я даже не пыталась оправдать его. Человеку, сделавшему из меня рабыню, не было в моей душе оправдания. Я понимала только то, что стала ненавидеть его еще сильнее, чем прежде.

— Располагайся, — сказал Инне и, забрав у меня вещи, забросил их под одну из скамей, на которой сидел гребец. Я села на один из тюков, лежавших на палубе.

— Пока можешь отдохнуть, — кормчий оставил меня одну и перешел на нос корабля, сев рядом с Трором. Я проводила его взглядом, а после повернула голову, глядя на удаляющийся берег места, которое долгие годы было мне родным. Сердце сжалось от разочарования и гнева. А корабль, поймав попутный ветер, все быстрее несся по волнам в открытое море.

На второй день нас настиг шторм. Корабль качало и подбрасывало в стороны, но судя по виду гребцов, с усилием налегавших на весла и при этом спокойно перекрикивавшихся через завывание ветра, гудящего в снастях, я поняла, что подобное им не в новинку. Но, несмотря на это, я сидела около мачты, судорожно вцепившись в нее пальцами. Иногда кто-то из дружинников поглядывал на меня. Я читала в их глазах насмешку, но никак не могла заставить себя бесстрашно смотреть на то, как из глубины моря, вырастая, словно скала, на нас несется очередная огромная волна.

Шторм длился недолго. Перед закатом море стихло, но едва солнце утонуло за горизонтом, как небо затянули темные тучи и стал моросить мелкий, докучливый дождик, заставивший меня перебраться под навес, растянутый над скамьями. Там я и сидела, дрожа от холода, вымокшая еще во время шторма. Никто не обращал на меня даже малейшего внимания, но меня это абсолютно устраивало. Прижавшись спиной к деревянному борту, я следила глазами за взмахами весел. Гребцы на скамьях сидели хмурые, уставшие и молчаливые после борьбы со стихией. Глядя на их монотонные движения рук и перекатывание мышц на спине, я незаметно для самой себя задремала, уткнувшись носом в собственные колени, прижатые к груди.

Не знаю, сколько я проспала, но когда меня разбудило чье-то легкое прикосновение к плечу, я распахнула глаза и поняла, что вокруг уже царит ночь. Небо над головой сияло мигающими звездами, слегка окутанное дымкой тумана. Я резко вскочила на ноги и тут же поморщилась от боли — дали о себе знать затекшие от неудобного сидения ноги. На палубе никого не было, только рядом стоял высокий мужчина, в котором я без труда узнала Инне.

— Пойдем, — только и сказал кормчий и перепрыгнул через борт. Я сначала ужаснулась его поступку, а потом, когда с меня слетели остатки сна, туманившие разум, поняла, что корабль стоит на причале. Я перебросила ногу через борт и, прыгнув вниз, оказалась поймана в кольцо крепких рук Инне. До берега оставалось всего несколько шагов. Только теперь я увидела, что недалеко от нас горят костры и бродят темные силуэты дружинников. Я услышала долетевший до моего слуха смех и чьи-то голоса.

Инне перенес меня на берег и, поставив на ноги, велел следовать за ним.

— Трор решил сделать небольшую остановку по пути. Один из кораблей надо подлатать, — сказал Инне, не поворачивая ко мне головы, — Да и людям необходим отдых после встряски.

Я кивнула, хотя прекрасно понимала, что он не увидит моего движения.

Мы подошли к одному из пылающих костров. При нашем приближении все разговоры стихли. Я узнала в одном из сидевших вождя и отвела взгляд.

— Садись, — Инне подтолкнул меня к лежащему у огня бревну. Я послушно села. Он пристроился рядом. Кто-то из людей Трора вручили нам обоим деревянные миски с жареным мясом. Я потянула носом аромат и тот час в животе предательски заурчало.

— Никогда не видел более ленивой рабыни, — услышала я голос Трора, — Пока все занимались делами, она преспокойно дрыхла на корабле, как королевна, — я почувствовала в его тоне насмешку, но не злость. Трор добавил, — Завтра тебе так не повезет, Кири, дочь Гуннара. Будешь выполнять все положенные твоему низкому статусу работы.

Я еще ниже опустила голову, опасаясь, как бы в свете костра он не увидел мои вспыхнувшие яростью глаза, и принялась за еду. Когда с ужином было покончено, Трор приказал мне собрать все тарелки и, назначив мне проводника, отправил к ручью, протекавшему недалеко в лесу, мыть посуду. Я послушно собрала тарелки, завязала их в отрез ткани и поплелась за дружинником по имени Свенд, в сторону леса. Мы прошли совсем недалеко. В свете бледного месяца я разглядела между деревьев крохотную поляну, через которую, извиваясь, протекал ручеек. Сгрузив посуду на землю, я склонилась к нему, опустив пальцы в воду. Она оказалась на удивление холодной. Тяжело вздохнув, я принялась доставать одну за другой грязные тарелки, опуская их в ручей, смывая остатки пищи тряпицей. Мой молчаливый сопровождающий, огромный, словно сын великана, сел на траву и поджав под себя ноги, стал смотреть в темное небо. Не знаю, что он там видел, но казался крайне задумчивым. Впрочем, мне отдыхать было некогда. Я с усердием принялась вымывать чашки, тарелки и ложки. Скоро мои пальцы совсем онемели от холодной воды, и я некоторое время согревала их своим дыханием, а после вновь принялась за работу.

Когда с посудой наконец-то было покончено, я сложила ее в ткань и завязав ее в огромный узел, хотела уже было взвалить ношу себе на плечо, как Свенд перехватил мою руку и забрав мою поклажу, перекинул ее себе через плечо с такой легкостью, словно она ничего не весила. Я удивленно вкинула брови, но возражать против помощи не стала.