Весь мир у ног - Тульина Надежда - Страница 19

• Предыдущая
• 19/65
• Следующая

После долгих расспросов я, кажется, все-таки выудила из василиска достаточно информации, чтобы получить представление об общественном устройстве Тас- сина. Три основных по численности расы — эльфы, люди, гномы и разные «нацменьшинства» типа орков, троллей, оборотней или тех же василисков — жили отдельными государствами. С разным уровнем развития и какими-то национальными особенностями, но в целом аналогично земным народам и государствам. Причем устроились все они даже удачнее, чем это получилось на Земле: почти каждый народ владел отдельным континентом или, как орки, крупным архипелагом, что сильно сократило поводы для войн. Локальные конфликты, конечно, были, но не слишком яростные. «Войны доблести», как назвал их Грашх.

Драконы же и вовсе стояли особняком. Если все остальные магические и немагические расы были просто жителями этого мира, то драконы оказались чем-то вроде связующего или промежуточного звена между миром и Демиургами. Они, непонятным мне образом, с одной стороны, почти не вмешивались в дела других народов, а с другой — незримо присутствовали во всем. Не управляли, не консультировали, очень мало общались напрямую, но при этом отвечали за «баланс и гармонию мира», и именно их проявлением считалось все происходящее на континентах — от налоговой политики до погоды.

На каждом континенте стояла Резиденция, где жил представитель Совета, который отвечал за благополучие конкретного континента. А Совет «балансировал» мир в целом, отвечал за прямые вмешательства в дела других народов — «в исключительных обстоятельствах», как пояснил мне Грашх. Именно о таких прямых действиях и шла, видимо, речь — молодые драконы пропадали не только на Тессе, но и на других континентах.

Как это? В чем заключается ваша роль здесь, на Тессе? — как-то пристала я к Гаррету и Сэллу, который как раз заглянул на огонек. — Вы не часто общаетесь с людьми, не даете им советов, не делаете для них ничего особенного. А вы, ньес Гаррет, последнее время, по-моему, вообще занимались только мной. Так в чем же состоит ваша работа?

И услышала в ответ:

Мы — устроители мира, несса. Наша магия, наши слова и дела, какими бы они ни были и чего бы ни касались, вплетаются в его основу, наша поступь тяжела и колеблет мир. Мы самим фактом своего присутствия меняем и поддерживаем его. Мы живем с этим миром, дышим вместе с ним, умираем и возрождаемся вместе с ним, а он — с нами. Мы — гармония этого мира, он — часть нас самих, — торжественно произнес Гаррет.

Оценил мою отвисшую челюсть и пояснил уже обычным тоном:

Собственно, у других рас примерно то же самое, просто их влияние на мир куда более легковесно и менее продолжительно. А мы… мы — это мир. Все наши мысли и поступки делают его таким, какой он есть, даже если мы на первый взгляд занимаемся ерундой вроде воспитания прелестной юной драконессы. — Гаррет посмотрел на мое озадаченное лицо и рассмеялся. — Мир сложнее, чем можно увидеть человеческим зрением, несса! Баланс поддерживается на более тонких уровнях; на физическом плане, который только и доступен вам сейчас, он лишь проявляется. Когда ваша магия откроется, вы будете чувствовать это сами. Пока просто поверьте, даже мой с вами разговор сейчас вплетается в ткань мирозданья тонкой нитью. И когда-нибудь эта нить может… удержать мир над пропастью. Или ввергнуть в пропасть — все зависит от плетения наших мыслей, слов и дел.

Высокородный ньес, как обычно, идеализирует ситуацию, — ехидно заметил молчавший все это время Сэлл. — Драконы очень разные, как и люди. То, что сейчас описал Гаррет, доступно лишь драконам Старшей Крови, членам Совета. Они действительно плоть от плоти этого мира. Простые же драконы не связаны с миром настолько тесно — это было бы слишком разрушительно. И для них, и для мира. — Он широко ухмыльнулся. — И на физическом уровне мы тоже часто вмешиваемся, правда, редко афишируем это. Попроси Тиа спеть тебе балладу о Золотом Рыцаре, эльфы обожают эту историю. В балладе, конечно, все слегка приукрашено, но, скажу тебе по секрету, главный герой описываемых событий — Гаррет.

Мой опекун рассмеялся, качая головой:

Сэлл, я пытаюсь учить нессу благоразумию, а ты подрываешь мой и без того невысокий авторитет! Я был молод и наивен тогда, только-только обрел крылья. В итоге связал себя с эльфами сильнее, чем следует, до сих пор расхлебываю.

Чем связали? — заинтересовалась я.

Ответственностью, несса. — Дракон сделал неторопливый глоток рьебаса, насмешливо наблюдая за мной поверх чашки. — Каждый наш поступок влечет за собой последствия. Ответственность за эти последствия иногда бывает довольно тяжелым грузом.

Ну, развел философию на пустом месте, — рассмеялся Сэлл. — Спас он полтора десятка эльфийских детишек, Сашша. Прирезал пяток обезумевших эльфийских магов. А у нас кто спас, тот, считай, взял на себя ответственность за всю оставшуюся жизнь спасенного. Вот и приходится теперь присматривать за подопечными, хотя они уже вполне зрелые эльфы.

Я с интересом посмотрела на опекуна. «Прирезал пяток обезумевших эльфийских магов», надо же! По виду и не скажешь…

С Маруськой и Шорром мы виделись очень редко — дочка под чутким руководством своего алайи интенсивно училась. После совместного полета у нее включились некоторые драконьи способности — то же зрение, которое мне демонстрировал Гаррет, возможность магически подстегивать память и восприятие, так что методика ее обучения существенно отличалась от моей. Да и вообще, не до меня ей было — Шорр активно занимался развлечениями своей алайи. Они с Маруськой через день летали на эльфийские балы, осматривали ближайшие к Резиденции достопримечательности Тесса. Дочка взахлеб рассказывала мне о своих путешествиях. Тассин становился для нее настоящим домом — уютным и наполненным светом.

Как-то пробегая по террасе, я краем глаза поймала, наверное, самую трогательную любовную сцену, что мне доводилось видеть в жизни. Шорр, опустившись на колени, нежно поцеловал раскрытую ладонь Маруськи, а та погладила его свободной рукой по голове… И столько в жестах молодого дракона было обожания, нежности и преклонения, а в движениях Маруськи — самозабвенной любви, что у меня на глаза навернулись слезы. Моя девочка стала взрослой, вдруг поняла я, у нее своя жизнь, в которой мне теперь полагается совсем крошечный уголок… С одной стороны, это было абсолютно естественно и закономерно, хотя и неожиданно. С другой, меня вдруг резануло жутким осознанием собственного одиночества и никчемности. Кто я здесь? Зачем? Кому я нужна? Я проревела в подушку всю ночь и утром напугала Гаррета распухшей физиономией и покрасневшими глазами. Отговорилась ночными кошмарами, но, кажется, врала недостаточно убедительно, поскольку весь день ловила на себе тревожные взгляды опекуна.

Длительное заточение сделало меня нервной и нетерпеливой. Я все чаще отлавливала Гаррета и требовала проверки моего здоровья — вдруг мне уже можно путешествовать. Дракон со свойственной ему дотошностью ощупывал мои синяки, чуткими пальцами пробегал по голове и вдоль позвоночника и с сожалением констатировал, что мое выздоровление по-прежнему идет скорее в человеческом, чем в драконьем темпе.

Тем не менее я потихоньку приходила в себя, и со временем к учебе у меня прибавился «спорт» — Гаррет не забыл о своей угрозе и сконструировал пару магических тренажеров, которые гоняли меня по нашей башне и террасам, попутно обучая фехтованию. Похожи они были на подушки с деревянными палками, причем для всех, кроме меня, невидимые. Эти чертовы «подушки» нападали всегда неожиданно, подкрадываясь ко мне в самые неподходящие моменты, стоило лишь высунуть нос из комнаты.

Мне полагалось выхватывать воображаемую палку и обороняться — Гаррет снабдил меня каким-то специальным амулетом, который считывал мои мысли. Если я правильно концентрировалась на своем виртуальном оружии, палка была способна отбивать атаки. Если же моя концентрация нарушалась или я пропускала удар, что случалось довольно часто, «подушки» норовили приложить меня пониже спины — не столько больно, сколько обидно. Из-за этих занятий я частенько перемещалась по коридорам короткими перебежками, размахивая руками, подпрыгивая и злобно ругаясь. Со стороны, наверно, смотрелось презабавно — Маруська, по крайней мере, при встрече восторженно хохотала. Меня ужасно раздражали эти тренировки, но Гаррет отказался их заменить чем-то менее воинственным, несмотря на то, что и сам признал полное отсутствие у меня способностей к фехтованию — ни нужной пластики, ни реакции у меня не было.

• Предыдущая
• 19/65
• Следующая