Гори все синим пламенем - Серова Марина Сергеевна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/45
• Следующая

Однако я не собиралась делать вид, что ничего не поняла, и просто наматывать на ус сказанное ею. Пока предоставилась возможность, я решила выжать из жены Вьюнца максимум информации.

– На постоянное место жительства или как? – спросила я, скрываясь под маской бескорыстного живого интереса, продиктованного радостью за удачу других людей.

– Наверное, да, – тихо ответила Ксения, понимая, что обратного пути уже нет.

«Язык мой – враг мой», – хотелось мне напомнить ей. На самом деле этой женщине уже следовало бы понять, что слово – не воробей, вылетит – не поймаешь. Но, наверное, таких людей не учат не только чужие ошибки, но и собственные.

– У меня уже вода остыла, – сказала Ксения, намекая на то, что нам следует заканчивать разговор.

Я отлично поняла ее, поэтому в ту же минуту повесила трубку, пожелав болтушке всего доброго. Мне до невозможности хотелось сейчас же разбудить Беккера и выложить ему все. Во-первых, он понял бы, как я была права насчет его приятеля, и хотя бы тем потешить свое самолюбие.

Но одно обстоятельство смущало меня: даже если мы уличим Вьюнца в какой-нибудь махинации, покушение на Беккера по-прежнему оставалось нераскрытым. Однако я вовсе не считала молчание Олега Станиславовича подготовкой к преподнесению сюрприза, поэтому свои действия была склонна считать мостиком к прояснению ситуации вокруг нападения на Валерия Павловича.

Разбуди я его теперь, он скорее всего рассердится. А если начну твердить о Вьюнце – разгневается, ведь спросонья суть моих слов он вряд ли полностью осознает. Так что в лучшем случае просто рискую нарваться на пару отнюдь не ласковых слов.

Я прилегла на свое спальное место, но потом все-таки, мучимая избытком новой информации, шепотом позвала:

– Валерий Павлович!

Беккер не откликался. Впрочем, это было неудивительно: он ни разу не пошевелился в течение всего моего разговора с Ксенией. Так что ожидать от уставшего, не оправившегося от ранения человека реакции на шепот было просто глупо.

Я повертелась в кресле-кровати еще какое-то время, но вскоре, даже несмотря на последние новости, довольно быстро уснула, одну руку положив на пистолет за поясом, а другую – под подушкой.

Я проснулась от какого-то легкого, но между тем назойливого дуновения. Машинально стиснув рукой оружие, приоткрыла глаза: надо мной сидел Виталька и дул мне в лицо. Он посмеивался, так как я, наверное, просыпаясь, строила смешные гримасы.

«Ничего не случилось», – первым делом подумала я. А потом вдруг поймала себя на мысли о том, что начинаю терять профессионализм. Ведь Виталька подошел ко мне вплотную, а я не проснулась. Но тут мой взгляд невольно упал на его ноги: он был в пуховых носках.

– Ты чего? – хриплым спросонья голосом спросила я, удивившись столь нетрадиционному для летнего времени виду.

– Чтобы никого не разбудить. В них я ступаю бесшумно, – хихикнув, пояснил он.

– Блин, тебе бы в шпионы! – довольно резко выпалила я. – Какой талант пропадает, а...

Я обвела взглядом комнату: Валерий Павлович еще спал.

– Как младенец, – сказала я, кивнув на него Витальке.

– Пусть отдыхает, – серьезно ответил тот, – ему сейчас так полагается.

Но вопреки желанию Витальки, Беккер зашевелился и приоткрыл один глаз.

– Сколько времени? – первым делом осведомился он.

Потом, глянув на часы, Валерий Павлович воскликнул:

– Черт, пора вставать! – и сделал резкое движение, после которого сразу же схватился за раненое плечо.

– Осторожно! – несколько запоздало обеспокоился Виталька.

– Ерунда, – отмахнулся Беккер-старший, хотя гримаса боли говорила об обратном.

В этот момент меня осенило: я вспомнила, что узнала ночью и что так пламенно желала сообщить обоим Беккерам. Но как лучше это сделать? Виталька что-то говорил, но я его не слышала, думая о своем. Внезапно мне пришла мысль взять его в сообщники, то есть ему первому рассказать новость и заручиться его поддержкой для общения с Валерием Павловичем. В конце концов отношения его с Олегом Станиславовичем далеки от горячей дружеской привязанности, а дела отцовские он знал, так что сразу должен был сориентироваться в возникшей ситуации.

Все сложилось таким образом, что я легко смогла осуществить свой замысел в ближайшее время. Покряхтывая, Беккер-старший поднялся с дивана и отправился куда-то в глубь дома, объявив:

– Приведу себя в порядок.

Я опередила Валерия Павловича, заглянула в туалет и ванную, убедилась, что никакой опасности нахождение клиента там не представляет, и вернулась назад, к Витальке.

– У меня к тебе дело, – тихо и взволнованно сообщила я, как только присела рядом с ним.

Виталька сначала испуганно поглядел на меня, а потом, как бы не найдя в моем взгляде особых причин для собственного беспокойства, пожал плечами и спросил:

– Какое?

– Обещаешь не перебивать?

– Обещаю, – ухмыльнувшись, ответил Беккер-младший.

– Разговор касается Олега Станиславовича. Вернее – тайны, которую, как оказалось, он имеет от твоего отца.

– Ты опять за свое! – отвернувшись, недовольно воскликнул Виталька.

– Ты, кажется, обещал не перебивать! – строго заметила я. – Разве мужчина не должен выполнять своих обещаний?

– Должен, – против собственной воли сквозь зубы пробормотал мой друг. – Но ты все же сумасшедшая! И что тебе в голову втемяшилось? Ну и насты-ырная... Отец будет вне себя от бешенства.

– Я все же позволю себе продолжить, – перебила я Витальку и стала торопливо излагать все, что поздним вечером узнала из разговора с Ксенией.

Беккер-младший сначала с недовольным видом смотрел в сторону, затем обратил свой взгляд на меня и стал слушать более внимательно, хотя и старался скрыть, что моя информация его всерьез заинтересовала. Когда же повествование достигло кульминационного момента, Виталька, забыв обо всем, ошарашенно прошептал:

– Ничего себе! Подожди... Дай все обдумать...

Я и не настаивала на том, чтобы он сразу же мгновенно все осмыслил и приступил к каким-либо активным действиям, поэтому замолчала. Спустя несколько минут я осторожно спросила:

– Я могу считать тебя своим единомышленником?

– Так трудно в это поверить... – будто сам с собой разговаривая, пробормотал Виталька. – Надо во всем разобраться... Обязательно...

– Но ты должен быть осторожен, – напомнила я.

Я знала, что Виталька ни за что сразу не бросится горячо обвинять Вьюнца. Его характер не таков. Беккер-младший должен сначала во всем лично разобраться, а потом уже, сделав собственные выводы, осуществлять действия, основанные на них.

Впрочем, на его месте любой здравомыслящий человек поступил бы так же, ибо нелегко поверить в нечестность того, кому ты долгие годы доверял, как самому себе. Тем более что ситуация, возникшая вокруг Вьюнца, на самом деле требовала обстоятельного исследования.

Тем не менее я знала, что теперь не одна буду зорко всматриваться во все движения Вьюнца и вслушиваться во все его слова. Несмотря на некоторую зыбкость Виталькиного мнения об Олеге Станиславовиче, я теперь чувствовала определенную поддержку, отчего мне еще больше хотелось побыстрее добраться до истины.

– Не будем ничего пока говорить отцу, – шепнул Виталька, когда послышались шаги Валерия Павловича.

Я утвердительно кивнула и, приняв непринужденную позу, стала напевать одну из популярных мелодий.

– Завтракать! – командным голосом заявил Беккер, приглаживая руками мокрые волосы.

– Иду! Иду! – послышалось сверху.

По-видимому, проснулась Юлия Николаевна. Для меня было несколько необычным то, что женщина в этом доме покидала постель позже всех остальных. Либо она любила с утра поспать подольше и была, что называется, по природе своей «совой», либо, проворочавшись в переживаниях большую часть ночи, она засыпала только под утро, поэтому и появлялась из спальни последней.

– Доброе утро, – улыбнувшись, поприветствовала нас Юлия Николаевна и, посмотрев на мужа, спросила: – Как ты?

• Предыдущая
• 26/45
• Следующая