Гори все синим пламенем - Серова Марина Сергеевна - Страница 31

• Предыдущая
• 31/45
• Следующая

«М-да... – думала про себя я. – Чего же он пытается добиться? Ведет себя как ни в чем не бывало... А встречу назначил словно с важным деловым партнером, а не с давним другом. Вряд ли он так спокоен, как хочет казаться. Просто маску нацепил...»

Беккер-старший только хмыкнул в ответ и молча двинулся вперед.

Мне, естественно, пришлось его остановить, дабы соблюсти все необходимые меры безопасности. Олег Станиславович в это время глядел на меня, усмехаясь. С Беккером он вел себя дружественно, ничем не давая понять, что предстоящая встреча таит в себе нечто серьезное и решающее для их отношений. Безусловно, Валерий Павлович не мог удержаться от того, чтобы не выразить свое возмущение по поводу поведения друга, но тот успокоил его скорым прояснением ситуации.

Когда мы наконец оказались за столиком, Олег Станиславович предложил нам троим просмотреть меню и выбрать блюдо по своему вкусу. Беккер-старший счел это настоящим издевательством и, сцепив зубы, потребовал объяснений, едва удержавшись от того, чтобы не ударить со всей силы кулаком по столу. Виталька тоже нервничал. Однако, в отличие от отца, он держал себя в руках и только нервно постукивал по столу указательным пальцем правой руки.

– Ну как хочешь, – став вдруг враз серьезным и суровым, ответил Вьюнец и, посмотрев на меня более мягко, чем на моего клиента, спросил: – А дама не желает чего-нибудь? Может быть, выпить?

– Я не пью на работе, – сухо ответила я и в упор посмотрела на Олега Станиславовича.

– Негоже попусту занимать место, – резюмировал Вьюнец и поманил пальцем стоящего наготове в нескольких метрах от нас официанта.

Отдав соответствующее распоряжение, приятель Беккера без каких-либо ужимок произнес:

– А теперь к делу. Я думаю, Валера, пришло для нас время поделить бизнес и пуститься каждому в самостоятельное плавание.

Трудно передать, насколько меня удивили его слова, но описать взгляд Валерия Павловича, полный недоумения, гнева, ужаса и еще великого множества человеческих чувств, еще сложнее. Он открыл рот и, от волнения потеряв голос, подобно змее, прошипел:

– Что-о?

– Всему настает когда-нибудь конец, – философски, видимо, готовый к подобной реакции, а потому нимало не смущенный ею, пояснил Вьюнец.

– Но почему? Как? Что происходит? – растерянно заговорил Виталька.

– Я желаю забрать свою часть, поделив наше совместное дело, – обращаясь к Беккеру-старшему, объявил Олег Станиславович, – а ты можешь поступать со своей так, как тебе заблагорассудится.

Валерий Павлович потерял дар речи. Он сидел, глядя в одну точку, плотно сжав губы и широко открыв глаза. А вот Виталька оказался куда более находчивым. Возможно, он в определенной степени был психологически подготовлен моим недавним рассказом о стокгольмском приобретении Вьюнца.

– Но какова причина вашего решения, вы можете объяснить? – спросил Беккер-младший, не глядя на отцовского приятеля.

Я представляла, что сейчас творилось в душе у Витальки.

Всего несколько дней назад Олег Станиславович имел в его глазах неоспоримый авторитет и был для него почти родным человеком, заслуживающим глубокого уважения. Теперь же все рушилось. А то, что формируется годами, никогда не ломается безболезненно.

– Есть причины, Виталя, – ответил после некоторого молчания Вьюнец, – которые словами объяснить невозможно. Они назревают годами, а потом вдруг их тяжесть становится нестерпимой.

Я пристально следила за Вьюнцом, стараясь не упустить из виду не только ни один его жест, но даже ни одно мимическое движение. В то же время я держала в поле зрения и помещение ресторана.

Я ждала, что Вьюнец сообщит о своем переезде в Швецию. Но он молчал об этом, начав перечислять все те разногласия, которые стали остро вставать между ним и Валерием Павловичем в последнее время и которые, как выяснилось, существовали с давних пор.

Беккер-старший сначала молчал, а потом вдруг его будто прорвало, и все то, что какими-то неведомыми силами удерживалось до того внутри, внезапно полилось наружу.

– А как ты собираешься это сделать? – ядовито, сквозь зубы протискивая каждое слово, произнес он.

– Ну, я думаю, – подняв брови, начал Вьюнец, несколько обрадованный началом нового этапа разговора, – мы люди достаточно деловые, предприимчивые, разумные и сможем разделить все без морального и материального ущерба друг для друга.

– Да? – саркастично хмыкнул Беккер. – Может, у тебя уже и план раздела имеется?

– Нет, – нахмурившись, ответил Олег Станиславович, – я предполагал, что мы совместно его составим.

Последние слова привели меня в изумление. Если я правильно понимала, никакого договора о правилах раздела совместного бизнеса между друзьями не существовало. «Разве такое бывает? – думала я. – Такие серьезные, опытные люди... Облажался Валерий Павлович... Вляпался глубоко и конкретно... Что теперь будет? Кажется, я еще больше начинаю подозревать Вьюнца, потому что причины, по которым он мог желать смерти своему другу, не вызывают сомнения». Меня раздирало любопытство относительно того, правильно ли я все понимала и как такое могло случиться. Поэтому я, стараясь сохранять спокойствие, спросила:

– У вас что, нет соответствующих документов? Акций и так далее?

Моего вопроса, казалось, никто не заметил. Какое-то время между нами стояла гробовая тишина.

– Значит, твое решение окончательно? Ты серьезно все решил? Все продумал? – злобно оживившись, поинтересовался Беккер-старший.

– Да, – не задумываясь ни на минуту, отрезал Олег Станиславович.

– Погодите, – вмешался Виталька. Он был настолько возмущен, что даже привстал. – Давайте лучше разрешим все спорные вопросы, которые между вами возникли, и, забыв раз и навсегда этот разговор, станем жить по-прежнему.

– Тебе трудно, Виталя, я понимаю... – начал было Вьюнец, но его перебил Валерий Павлович:

– Нет уж, теперь я этого не хочу! Делим все! – На этот раз Беккер-старший стукнул – таки кулаком по столу. Стоявшие на нем стеклянные приборы дружно зазвенели. Посетители ресторана, как по команде, посмотрели в нашу сторону, но никто не решился предпринять каких-либо действий или что-то спросить.

Я продолжала наблюдать за друзьями, теперь уже бывшими, боясь только того, как бы они не вцепились друг другу в глотку. Валерий Павлович был всерьез взбешен. А его последняя реплика и удар по столу уничтожили спокойствие Вьюнца, у которого сразу стала подрагивать правая бровь.

– Да, – сурово сказал он, – ходу назад нет. Тем более что я уезжаю из Тарасова.

Мы с Виталькой переглянулись, а Валерий Павлович, еще более покраснев, протянул:

– Даже та-ак? Ты давно уже все решил?

– Какое это имеет значение... – буркнул Вьюнец.

– В сущности – да, абсолютно никакого, – скороговоркой пробормотал Валерий Павлович, разглаживая обеими руками белоснежную скатерку.

После этого он щелкнул в воздухе пальцами, приглашая таким образом не сводящего с нас глаз официанта. В этот момент казалось, что он совершенно забыл о своем приятеле и незаконченном разговоре. Беккер неторопливо сделал заказ на троих, не спрашивая нашего с Виталькой мнения, а когда служащий ресторана удалился, будто сам себе пояснил:

– Разговор предстоит серьезный, следует подкрепиться.

Вьюнец кашлянул, а потом сказал:

– Учитывая моральный ущерб, который я скорее всего тебе причиняю неожиданностью своего предложения, предлагаю шестьдесят процентов оставить тебе, а сорок – мне.

– Гм, ловко ты! – процедил Беккер-старший и притворно расхохотался.

– Тогда пятьдесят на пятьдесят, – безапелляционно заявил Олег Станиславович.

– Ты, значит, со своей дурой в кругосветных месяцами пропадал, а теперь мне шестьдесят процентов предлагаешь? Ловко! – продолжал Беккер, будто не слышал последней фразы Олега Станиславовича.

– А чей начальный взнос был? – прищурившись, ядовито заметил Вьюнец. – Если считать, то давай уж считать с первого дня.

– А по чьей вине мы в девяностом прогорели по-крупному? – поджав губы и выпучив на приятеля глаза, взвился Беккер.

• Предыдущая
• 31/45
• Следующая