Путешествие в Египет - Дюма Александр - Страница 52
- Предыдущая
- 52/69
- Следующая
В пятницу 12 июня 1248 года Людовик в сопровождении своих братьев Робера, графа Артуа, и Шарля, графа Анжуйского, отправился в Сен-Дени, там его ждал кардинал Одон де Шатеру; он вручил королю котомку, посох паломника и хоругвь, которой в третий раз предстояло появиться на Востоке; затем процессия направилась к аббатству Сент-Антуан, где Людовик хотел проститься с матерью. Мысль о разлуке была мучительна для Бланки; королева, так мужественно встречавшая все жизненные тяготы, заливалась слезами, стоило возникнуть малейшей опасности на пути ее сына.
И вот Людовик, простившись с матерью, возглавил войско, собравшееся во дворе аббатства Клюни. Там уже находились, готовые выступить за святое дело, Робер, граф Артуа, которому была уготована смерть в Мансуре, и Шарль, граф Анжуйский, которого в Сицилии ждал трои, Пьер де Дре, граф Бретанский, Гюг, герцог Бургундский, Гюг де Шатильон, Гюг де Сен- Поль, граф де Дре, граф де Бар, граф Суассонский, граф де Блуа, граф де Ретель, граф де Монфор, граф Вандомский, сеньор де Бояхе, коннетабль22 Франции, Шан де Бомон, адмирал и обер-камергер, Филипп де Куртепе, Гэйои Фландрский, Аршанбо Бурбонский, Жан де Бар, Жиль де Майи, Робер де Бетюн, Оливье де Терм, юный Рауль де Куси и сир Жуанвиль23, сменивший в Египте меч на перо историка.
Людовик занял место среди всех этих сеньоров, превосходя их рангом и не уступая в отваге. Он был высок, худощав и бледен, лицо с мягкими правильными чертами обрамляли светлые короткие волосы. Костюм же его воплощал христианскую простоту во всем ее суровом смирении; и теперь король, благодаря которому великолепный двор в Сомюре именовали несравненным, облачался лишь в платье паломника или в блестящие железные доспехи. "И отныне,- говорит Жуанвиль,- на пути в заморские страны не было видно ни единого расшитого костюма - ни на короле, пи на его воинах".
Вся эта великолепная армия спустилась к Лиону и по Рейну вышла к морю. Поскольку Французское королевство в те времена еще не имело портов на Средиземном море, а единственный, которым располагал Людовик, и то благодаря сложному союзу с Беатрис Прованской, порт Марселя не мог удовлетворить его, король приобрел у аббата де Псалмоди город Эг-Морт. Здесь, в порту этого города, короля и его войско уже ждало сто двадцать восемь кораблей. Эти челны, как называет их Жуанвиль, возглавляли флотилию судов, везших лошадей и провиант. Франция не имела своего флота, и потому почти все кормчие и матросы были итальянцы или каталонцы, два адмирала - родом из Женевы, ну а большинство баронов видели море впервые.
Людовик взошел на корабль 25 августа 1248 года, и весь флот двинулся к Кипру, где царствовал Анри де Лузиньян, потомок иерусалимских королей. Кипр сочли самым удобным местом для остановки, и здесь соорудили многочисленные склады; весь флот высадился на Кипре 21 сентября, и христиане Востока, чьи надежды столько раз не оправдывались, с восторгом встретили эту новость, ибо их угнетение и нищета достигли предела.
Со времен крестового похода Филиппа II, когда был взят Сен Жан д'Акр, положение христиан па Востоке стало еще более тяжелым. Король Иерусалима Жаи де Бриен предпринял поход в Египет, захватил Дамьетту и уже направлялся к Кипру, когда был брошей своими рыцарями. Ему пришлось отступить, и, оставаясь владыкой двух тронов, зятем двух королей и тестем двух императоров, он, переодевшись францисканцем, отправился умирать в Константинополь.
Германский император Фридрих II, в свою очередь, двинулся в Иерусалим во главе большого войска, лелея великие замыслы, но, придя туда словно простой паломник, ограничил свои притязания обычной коронацией в церкви Гроба Господня и, как он сам писал султану Каира, тем, что вонзил свой меч на Голгофе и п а горе Сион, дабы сохранить уважение франков и стоять с гордо поднятой головой среди христианских королей.
Тибо Шампапский, король Наварры, скорее трубадур, нежели рыцарь, совершивший крестовый поход на святую землю до Людовика, искуснее владел пером, чем шпагой. Он предпочел вернуться домой и дописывать незаконченные поэмы. И тогда произошло характерное для Азии событие: целый народ оказался оттеснен па запад; хорезмийцы, изгнанные из Персии татарами, захватили Иерусалим, стоявший у них на пути, опустошили Палестину и сами почти все были уничтожены по приказу султана Дамаска, который, до того как их свела воля господа, ничего о них не ведал и даже не подозревал об их существовании. Но вот к общим бедам прибавились еще внутренние распри: король Армении и принц Антиохии развязали войну из- за каких-то крохотных клочков земли.
На Кипре, где высадился король, латиняне и греки вели религиозную войну. Госпитальеры и тамплиеры боролись между собой за власть, а генуэзцы и Пизанцыц - за первенство в торговле. Людовик начал с того, что восстановил мир между столь необходимыми для него союзниками. В Венсене под кроной дуба, а в Никосии под сенью пальмы он вершил правосудие, и его решения свято исполнялись. Но миссия посланца мира задержала полководца; когда же решили тронуться в путь, оказалось, слишком поздно: близилась зима. Гюг де Лузиньян предложил крестоносцам приют, пообещав весной выступить в их поддержку вместе со своими дворянами. Роскошная природа Кипра, его вина, воспетые Соломоном, его женщины, в чьих жилах перемешалась греческая и арабская кровь,- все это было весьма притягательно для французов, и, прежде чем, подобно Ганнибалу, одержать победу, христиане уже обрели свою Капую.
Среди мусульман происходили сильные раздоры. После смерти Салах ад-Дина редко выдавался мирный год и не нарушался покой семьи Эйюбидов. Для кочевников, для которых войны были основой существования, подобные мятежи, конечно, служили школой военного искусства, откуда выходили самые грозные противники, когда-либо встречавшиеся христианам. Когда Людовик IX высадился на Кипре, правивший тогда Египтом султан аль Малек ас-Салех Наджм ад-Дин находился в Сирии, где воевал с принцем Алеппо, его войска осаждали город Эмесу. Сам султан находился в Дамаске, прикованный к постели смертельной болезнью, но какой-то человек, переодетый торговцем, проник все-таки в его покои и сообщил об ужасных приготовлениях на Кипре; эта новость сильно взволновала султана. Левантинцы всегда считали французов самым сильным противником, а короля Франции - самым могущественным и грозным владыкой. Эти естественные страхи усиливались из-за предсказания, достигшего, по словам миссионеров, даже Персии, в которое в равной степени верили как мусульмане, так и христиане. Оно гласило: один из королей франков разгонит всех неверных и освободит Азию от мусульманства. Неджм эд-Дин понял, что нельзя терять ни минуты, он прекратил осаду и, тяжелобольной, лежа па носилках, прибыл в Ашмун-Танах в апреле 1249 года. Султан был уверен, что первой подвергнется осаде Дамьетта, и принял меры по ее защите: велел собрать огромные запасы продовольствия, а также всевозможное оружие и амуницию и приказал эмиру Фахр ад- Дину двигаться к Дамьетте, чтобы встретить врага там; потом, чувствуя свой близкий конец, объявил по всему королевству: все, кому он задолжал, могут явиться в его сокровищницу и получить то, что им причитается. Фахр ад-Дин разбил свой лагерь у Дамьеттской Гизы, на левом берегу Нила; только река отделяла лагерь от города.
Зима прошла в приготовлениях; наконец король решил, что настала пора выходить в море, и велел загружать корабли провиантом; они должны тронуться в путь по первому сигналу. Продовольствие, как мы уже говорили, было заготовлено заранее: целые горы овса, ржи и пшеницы возвышались на равнине. Горы эти выглядели совсем как настоящие; зерна, открытые ветру и дождю, дали ростки в четыре-пять дюймов, так что "холмы" зазеленели.
Итак, Людовику ничто не мешало. Покончив со сборами, король и королева Маргарита взошли на корабль в пятницу, накануне Троицы. От корабля к кораблю передавалась команда: приготовиться к отплытию; и на рассвете следующего дня все корабли по приказу развернули паруса и величественно двинулись вперед; за парусами совсем не видно было моря: французский флот уже насчитывал сто восемьдесят больших и малых судов.
- Предыдущая
- 52/69
- Следующая
