Чистосердечные признания (ЛП) - Гибсон Рэйчел - Страница 52

• Предыдущая
• 52/67
• Следующая

Хоуп не хотела вдыхать насекомых и есть во сне тараканов. Она также не хотела вести себя как ребенок, но не смогла сдержать расстроенный стон.

— Я пошутил насчет тараканов, — сказал Дилан, что не слишком-то ее успокоило.

Они шли по хребту «Альпин Лейк» и смотрели вниз на маленькое зеленое озеро, расположенное на сотни футов внизу. До них долетали голоса, но Хоуп ничего не могли видеть в густом море зеленых деревьев. Она чувствовала себя так, будто находится на вершине мира.

— Слушай, — прошептал Дилан.

— Я не слышу, чтобы кто-нибудь сейчас говорил, — ответила Хоуп.

— Не голоса. — Он помолчал минуту, затем взял ее за руку. — Ты слышишь это?

Она слышала ветер, завывавший в верхушках деревьев, песни птиц и, может быть, шум ручья, который они перешли.

— Что я должна услышать?

— Это трудно объяснить, но Шелли говорит, это как слушать Бога. А я думаю, это больше похоже на биение сердца или как слушать красоту, вместо того чтобы смотреть на нее. — Он пожал плечами. — Для каждого это по-разному, но ты поймешь, когда услышишь. Ты почувствуешь, будто падаешь, и нет совершенно ничего, что могло бы остановить это.

Они взбирались все выше, дорога теперь была высечена в скале. Хоуп внимательно прислушивалась, но не слышала Бога. Она не слышала красоты или еще чего-то, но чувствовала себя все более усталой. Они с Диланом перешли ручей и обошли озерца. Ее хвост спутался, нос сгорел, и ей пришлось подпилить один ноготь намного короче, чем другие.

И как раз когда она собиралась спросить, не могут ли они остановиться и снова отдохнуть, они пришли на покрытый снегом берег озера Сотут. Хоуп заглянула в такую кристально-голубую воду, что могла видеть дно до самого основания гранитной горы, возвышавшейся над ними.

— Глубина этого озера двести пятьдесят футов, — сказал Дилан. — Но оно такое чистое, что кажется, будто ты можешь перейти его вброд.

В течение нескольких секунд Хоуп молчала, наблюдая за тем, как ледник каплями стекает в озеро цвета чистейшего сапфира. Хотя красота вокруг нее вызывала трепет, миз Спенсер не слышала Бога.

— Вот что я хотел показать тебе. Это самое красивое место из всех, что я видел. — Дилан взял ее за руку, сжал и сказал: — Оно напоминает мне о тебе.

И вот тогда Хоуп услышала это. И это было лучшее из всего, что она слышала в жизни. Ее сердце подпрыгнуло, как воздушный шарик, а пульс участился. Она чувствовала, что падает, так как Дилан и предсказывала. Она вверх тормашками падала в любовь к Дилану Тэйберу, и не было абсолютно ничего, что могло остановить это.

— Это Большая Медведица. — Дилан взял Хоуп за руку и указал в ночное небо. — А вот это — Малая Медведица.

Он лежал рядом с Хоуп в спальном мешке. Да, как-то уместились. В тесноте, да не в обиде: как раз хватило места устроиться бок о бок. Они сняли только обувь, оставшись в джинсах и свитерах. По словам шерифа, утром им не придется влезать в холодную одежду, и Хоуп его еще благодарить будет. Она никогда не ночевала под открытым небом, и ей пришлось поверить шерифу на слово.

Она положила голову ему на плечо: тело Дилана было горячим, точно печка. Он надул матрас и положил тот под спальный мешок. Хоуп, хотя кончик носа у нее все же замерз, совершенно ни на что не жаловалась.

— Это Полярная звезда, — указал Дилан на запад, подняв их переплетенные руки. — И Кассиопея.

Хоуп никогда особо не разбиралась в созвездиях, поэтому и тут должна была поверить ему на слово.

— Кассиопея прикована вверх ногами к своему трону и вынуждена кружить по небу, стоя на голове. — Он поднес к губам руку Хоуп и поцеловал кончики ее пальцев. — Я рад, что ты приехала сюда со мной.

— Я рада, что ты меня сюда привез.

Из всех дивных мест, где она побывала или о которых могла вспомнить прямо сейчас, ни одно не казалось настолько привлекательным: хотелось просто лежать здесь, в спальном мешке, в дикой местности Айдахо с Диланом Тэйбером. Мужчиной, которого миз Спенсер полюбила сердцем и душой.

Шериф приподнялся на локте, и она взглянула в его скрытое тенью лицо, темным пятном выделявшееся на фоне усыпанного звездами неба.

— Хоуп?

— Что?

— Я хочу тебе кое-что сказать. — Он приложил ее ладонь к колючей от щетины щеке. — За свою жизнь я встречался с женщинами, которые ничего для меня не значили, и с женщинами, которые значили для меня очень много. Но никогда ни одна из них не вызывала у меня таких чувств, как ты. — Дилан опустил голову и прошептал у самых ее губ: — Иногда, когда я смотрю на тебя, мне трудно дышать. Когда ты меня касаешься, я вообще забываю про дыхание. — Он поцеловал Хоуп, медленно и сладко, и с каждым движением его губ и языка ее сердце словно становилось больше и полнилось желанием. Это было прекрасно, страшно и совершенно незнакомо. Затем Дилан отстранился и произнес: — Я не знаю, как все сложится, но я хочу быть с тобой. Ты для меня важна.

Это, конечно, не совсем признание в вечной любви, но у Хоуп закололо в глазах. Она скользнула руками под свитер Дилана и погладила пальцами короткие мягкие волоски на его груди, чувствуя, как резко и глубоко он дышит, как сильно бьется его сердце, и ответила:

— Я тоже хочу быть с тобой, — и ее сердце снова переполнили эмоции.

А потом, без слов, только лишь телом, Хоуп показала Дилану, что чувствует. А он, не обращая внимания на мешавшую одежду и стеснявший движения спальный мешок, ответил ей так, будто испытывал то же самое. Ласкал Хоуп так, словно она была хрупкой, словно он очень ею дорожил. И под дождем из падающих звезд любил ее так, словно они остались одни на всей планете. Глядя на Кассиопею Хоуп чувствовала, будто тоже кружит по небу вверх ногами.

Она напрочь позабыла про жуков и насекомых и лежала, обняв любимого мужчину. И хотя это казалось невероятно страшно, но все же определяющим словом было именно «невероятно». Впервые с момента своего появления в городе Хоуп засомневалась, а стоит ли ей уезжать? Как быть, если Дилан попросит ее остаться? Она влюбилась в шерифа городка, в котором не было универмагов «Нордстром», кинотеатра и даже 7-11[40]. Но как жить, если этого вопроса Дилан не задаст?

Наутро он приготовил жуткий завтрак из овсяной муки и обезвоженных яиц — немногим лучше вчерашнего обеда из обезвоженного тушеного мяса. Дилан рассмеялся, поцеловал спутанные пряди волос Хоуп и заявил, что она ему дорого обходится.

Они сложили рюкзаки и спустились с горы вдвое быстрее, чем поднимались. Вернувшись домой к Дилану ближе к полудню, путешественники стянули одежду и упали в кровать, даже не позаботившись смыть с себя пыль.

Хоуп устала неимоверно и поняла, что заснула, лишь снова открыв глаза. Поначалу немного сбитая с толку, взглянула на прикроватную тумбочку и разглядела часы Дилана. Под простыней он прижался к ней сзади всем телом, а его рука покоилась меж ее обнаженными грудями. Сквозь тонкие шелковые трусики Хоуп чувствовала его горячий пах, вдавившийся ей в попку. Наверное, именно объятие Дилана и разбудило ее. Запах походной печки еще не выветрился из одежды, грудой валявшейся рядом с кроватью, и волос Хоуп.

Ее веки медленно опустились и тут же распахнулись. Она словно почувствовала на себе чей-то взгляд и приподнялась на локте. Хоуп посмотрела в изножье кровати… и встретилась взглядом с огромными зелеными глазами Адама Тэйбера. Его лицо казалось пустым, словно мальчик не совсем понимал, что же он видит.

— Дилан, — прошептала Хоуп, — проснись.

В ответ тот лишь обхватил ладонью ее грудь и крепче прижал к себе.

Она отвела взгляд от Адама и посмотрела через плечо, слегка ткнув локтем могучий торс шерифа:

— Дилан, просыпайся.

— Хм? — Он попытался разлепить ресницы. — Сладкая, я слишком устал. — Голос его был хриплым ото сна. Однако усталость не помешала шерифу скользнуть рукой вниз по животу Хоуп к ее бедру и обратно. — Хотя, если подумать, на это у меня всегда сил хватит.

• Предыдущая
• 52/67
• Следующая