Чистосердечные признания (ЛП) - Гибсон Рэйчел - Страница 61

• Предыдущая
• 61/67
• Следующая

Шериф откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди:

— Ну, если ты так хочешь, но тебе все равно следует подать жалобу. Просто на случай, если понадобится что-то предъявить прокурору.

Хоуп потерла лоб. Зря она сюда пришла. Майрон заплатит штраф и наутро сможет снова донимать ее. Разговор с Диланом ничего не дал и, в конце концов, принес гораздо больший ущерб ей — не гному. Майрон заплатит наличными, а вот для Хоуп видеть Дилана, слышать его голос и изнывать от любви к нему стоило еще одного отколовшегося кусочка сердца.

Она уронила руки, покачала головой и произнесла:

— Забудь. Видимо, этот маленький подонок может свободно изводить меня. — Слезы, что жгли с того момента, как она вошла в комнату, навернулись на глаза, и все стало размытым. Хоуп не знала, плачет ли от разочарования, что ничего нельзя поделать с Майроном, или от того, что мужчина, которого она так отчаянно любит, ничего к ней не испытывал. — Запретительный приказ для него ничто, так что просто не бери в голову.

Словно не в силах больше смотреть на посетительницу, Дилан снова уставился в монитор и, казалось, был полностью поглощен тем, что читал на экране.

Горькая слезинка соскользнула вниз по щеке с ресниц Хоуп.

— Просто забудь, что я была здесь, — произнесла она и почти выбежала из комнаты, прежде чем успела поставить себя в еще более неловкое положение.

Дилан проследил взглядом, как Хоуп выскочила из офиса, потом встал с кресла. Он было пошел за ней, но остановился. Шериф не знал, что сделал бы, если бы нагнал беглянку. Сомневался, что устоял бы и не притянул к себе, не уткнулся носом в ее волосы. Стоило ему узнать, что Миз Паинька в здании, как его тело тут же отреагировало. В груди сдавило. А ведь она еще даже не вошла в офис. Хоуп изумительно выглядела в простой белой рубашке и неимоверно тесных джинсах, что обтягивали ее красивую попку.

К счастью, шериф смог проигнорировать позывы собственного тела. Он держал себя в руках и относился к происходящему так, будто миз Спенсер была обычной посетительницей с улицы. Пока та не заплакала. При виде ее слез Дилан едва не вскочил с кресла и не бросился к ней. Даже после всего произошедшего она по-прежнему выворачивала ему душу наизнанку. Он все еще желал эту женщину.

Присев на край стола, шериф уставился на вставленные в рамки инструкции и награды за службу, развешанные на стене. Он вспомнил день, когда они с Хоуп отправились на Сотутское озеро, и она пошутила насчет того, что заявится в его офис и придумает жалобу, если просто заскучает по нему.

Десять минут назад, когда Хэйзел по внутренней связи сообщила, что миз Спенсер в приемной, воспоминания о том дне вспыхнули в голове с яркостью молнии. Воспоминания о руке Хоуп на молнии его «Левисов», ее языке у него во рту заставили Дилана задержать дыхание. Он гадал: неужели она выдумала предлог, просто чтобы повидаться с ним? Когда же понял, что она не шутит, то где-то в глубине души был чертовски разочарован.

Он скучал по Хоуп — вернее, той Хоуп, которую, как он думал, знал. Скучал по их разговорам. По звуку ее голоса, по запаху кожи. Ему хотелось снова заниматься с ней любовью, просыпаться и видеть ее голову на подушке рядом. Но, наверное, больше всего ему хотелось снова видеть ее лицо напротив за обеденным столом.

Дилан положил ногу на ногу и принялся изучать отутюженную «стрелку», спускавшуюся вниз по брючине. Как бы он ни скучал по Хоуп, как бы ни желал ее — недоверие было намного сильнее. И хотя он никак не мог соотнести Хоуп, которую знал, с Хоуп, которая работала на мерзкий таблоид, Дилан был уверен, что это все один и тот же человек. Она поставила преданность газете превыше их отношений. У нее была альтернатива: страсть разболтать большущую, сочную сенсацию и страсть к нему. И она выбрала не его.

Шериф прошел в угол комнаты и сдернул шляпу с вешалки. Теперь оставалось лишь забыть о миз Спенсер. Что он и сделает. Как только уладит ее проблему с Майроном Мялкой.

В три часа пополудни того же дня Майрон Ламбардо сидел на табурете в «Уютном уголке», с чавканьем жуя картошку-фри и заедая ее сандвичем с беконом, латуком и томатами. Пожалуй, ему случалось питаться и в худших забегаловках. И бороться в них тоже.

Какая-то дерьмовая музыка в стиле кантри-энд-вестерн лилась из старого автомата. Интересно, у них есть что-нибудь крышесносное, типа «Металлики»? В кафе никого не было, кроме повара, отправившегося в подсобку на перерыв, и официантки с длинной косой. Официантку звали Пэрис — Майрон прочел имя на бейджике и решил, что оно звучит экзотично. У нее были большие руки, широкие кости и большие груди. Как раз с женщинами такого типа ему нравилось бороться. Есть за что ухватиться. Официантка принесла ему еще колы и не пялилась на него, как на чудо морское.

— Спасибо, Пэрис, — поблагодарил Ламбардо и решил завязать беседу — вдруг удастся выудить какую-нибудь информацию? — Тебя назвали в честь того Парижа, что во Франции, или того, что в Техасе?

— Ни то ни другое. Маме просто понравилось имя.

— Мне тоже нравится. Звучит экзотично. — Майрон глотнул колы и спросил: — А ты давно здесь живешь?

— Всю жизнь. А ты откуда?

— Отовсюду и ниоткуда. Я профессиональный реслер и много разъезжаю.

— Ты реслер? — Глаза Пэрис расширились, и она раскраснелась от возбуждения. — Ты знаком со Скалой?

— Конечно, — солгал Майрон. — Мы близкие приятели.

— Правда? Он мой любимец!

Да все женщины любили Скалу — знаменитость. На какое-то время Майрон тоже урвал себе кусочек славы: пока был Мики-волшебным гномом, люди хотели с ним пообщаться. Ламбардо даже провернул несколько матчей в более высокооплачиваемых местах и смог сводить на свидания несколько цыпочек нормального роста. А потом эта сучка-репортерша, Хоуп Спенсер, превратила его в РуПола — и бац! все закончилось.

В двадцать шесть лет Майрон оказался не у дел. Он хотел вернуть себе прежнюю славу. Одна статья. Стоит этой Спенсер написать всего одну статью — и его репутация восстановлена. Пусть журналистка даст ему, что он хочет, и Ламбардо оставит ее в покое.

— А ты участвовал в боях Всемирной Федерации Реслинга?

— Не-а, но это моя мечта, — признался Мялка и зажевал картошку сандвичем. Очередная волна политкорректности, прокатившаяся по стране, уничтожила реслинг карликов. ВФР слишком боялись негативной реакции спонсоров матчей. Можно подумать, Майрон делал что-то не столь достойное, как борцы обычного роста! В последнее время он прикидывал, а не перебраться ли в Мексику, где мини-реслинг процветал? — Ты когда-нибудь задумывалась о том, чтобы выступать на ринге?

— Я? — Пэрис рассмеялась и прижала руку к сердцу. — Я никогда не смогла бы заниматься реслингом.

Майрон сосредоточился на ее руке и больших грудях.

— Конечно же, смогла бы, милашка. Готов поспорить, ты отлично смотрелась бы в спандексе. — Мялка перевел взгляд на покрасневшее лицо официантки. — Я бы сам с удовольствием поборолся с тобой пару раз.

— О, не думаю. — Пэрис посмотрела куда-то поверх его головы, и между ее бровями залегла морщинка. Собеседница явно встревожилась. — О нет, это же Дилан, — произнесла она.

Майрон оглянулся через плечо на высокого ковбоя, который как раз выбирался из шерифского «Блейзера».

— Голова моя два уха! — ругнулся Ламбардо. — Тебе придется меня спрятать. — Он соскочил с табурета, перемахнул через стойку, как через «коня» в спортзале, и приземлился по другую сторону. — Если спросит обо мне, не говори, что я здесь.

— Думаю, он пришел из-за того, что сделала я.

Майрон присел на корточки и прижался спиной к полкам за стойкой. Он надеялся, что Пэрис права. Надеялся, что шериф пришел не за ним. Мялка предостаточно наслушался о людях, гниющих за решеткой в захолустных городках, а среди знакомых реслеров ходили легенды о случае, когда Карлика Тэда арестовали в Оклахоме. Его тогда заставили танцевать, словно сопляка какого-то, да еще и распевать «The Lollipop Guild» перед толпой пьяных полицейских. Пожалуй, это даже вдвое унизительнее, чем когда тебя росчерком пера превращают в «голубого».

• Предыдущая
• 61/67
• Следующая