Чистосердечные признания (ЛП) - Гибсон Рэйчел - Страница 64

• Предыдущая
• 64/67
• Следующая

— А еще ты лицемер.

Шериф снял очки и убрал их в карман:

— Какого черта ты несешь?

— Ты злишься, что я солгала, где на самом деле работаю. Крохотная неправда, которая все разрасталась и разрасталась и обрела бoльшую важность, чем того заслуживала. Ты прав, мне следовало признаться тебе до того, как ты сам все узнал, но ты тоже мне солгал, Дилан. Ты солгал, когда сказал, будто мама Адама официантка.

— У меня была для этого достаточно серьезная причина.

— Да, ты никогда мне не доверял.

— И видимо, был прав.

Хоуп подобрала перчатки с земли:

— Я устала оправдываться перед тобой за то, чего не совершала. В последний раз говорю: я не звонила в таблоиды.

Тэйбер смотрел на нее так, будто взглядом мог вытащить чистосердечное признание.

— Я никогда не узнаю наверняка, так?

— Нет. — Она покачала головой. — Никогда, и это значит, что тебе придется мне поверить безо всяких доказательств. Значит, что тебе придется довериться мне, но ты никогда так не сделаешь, потому что никогда по-настоящему не любил меня.

— Ошибаешься. — Дилан поднял глаза и уставился куда-то над ее головой. Затем произнес: — Любил.

— Недостаточно. — Хоуп бросила последний взгляд на мужчину, которого любила всем своим разбитым сердцем. — А я заслуживаю большего, чем человек, который недостаточно меня любит.

Майрон Ламбардо зажал короткими пальцами свою «Свишер Свит» и вытащил из уголка рта. Выпустил сигарный дым, и тот поплыл к потолку полупрозрачными кольцами. Если придется еще хоть один день прятаться в «виннебаго» в сарае у Пэрис, то он просто свихнется. Может, даже накинется на кого-нибудь.

Майрон приподнялся на локте и посмотрел в лицо Пэрис. Под простыней она прижималась к нему обнаженным телом. Официантка оказалась милой, и Ламбардо привязался к ней больше, чем к какой-либо женщине на свете — за исключением мамы, конечно же.

Пэрис бесподобно готовила и еще пару дней назад была девственницей.

В первую ночь, когда она пришла к «виннебаго», они занимались любовью, и Майрону до сих пор казалось немного невероятно, что он оказался ее первым мужчиной. Она выбрала его, и от сознания этого факта Мялка пыжился и ходил с важным видом. Как жаль, что он не из тех парней, кто может надолго осесть на одном месте, потому что, в противном случае, Майрон видел свое будущее именно рядом с Пэрис.

— Как бы я хотела пойти с тобой на танцы завтра ночью, — мечтательно произнесла она, глядя на него. — Они принесут разноцветные ленты и украсят клуб к балу в честь Дня Основателей. Все красиво оденутся, и даже будет приглашен оркестр. Я могла бы научить тебя тустепу.

Пэрис знала, что ему нельзя появляться в городе нигде, но Майрон решил, что очень мило с ее стороны пожелать пойти на танцы с ним. Даже если танцевать пришлось бы под это паршивое кантри.

— Боюсь, скоро мне придется уехать.

Пэрис нахмурилась:

— Не хочу, чтобы ты уезжал.

— Думаешь, я могу прятаться в твоем сарае вечно?

Она улыбнулась:

— А мне нравится, что ты здесь. Так весело встречаться тайком.

— Ага, но я не могу больше здесь оставаться. Дело в том, что я решил перебраться в Мексику. Раз ВФР отказывается спонсировать реслинг карликов, а Хоуп Спенсер выставила меня «голубым», не знаю, есть ли у меня будущее в этой стране. Я надумал сделать себе имя в Мексике. Всегда мечтал стать одним из топовых реслеров. Этих ребят уважают.

Пэрис уткнулась лицом ему в грудь, и он почувствовал, как она плачет:

— Я буду скучать по тебе, Майрон.

Он сунул сигару в рот и погладил подругу по плечу:

— Я тоже буду по тебе скучать. Ты хорошая женщина, Пэрис.

— Не такая уж хорошая. Мне стыдно, что я разозлилась и позвала сюда всех этих репортеров.

— Но в противном случае мы бы не встретились.

— Правда, — всхлипнула она. — И ты — лучшее, что когда-либо случалось в моей жизни.

Дилан свернул к обочине шоссе и припарковал «Блейзер» в тени густо посаженных сосен. Было около восьми часов утра, и шериф установил радар, чтобы отлавливать нарушителей скоростного режима. Не то чтобы их ожидалось много. В это время на шоссе обычно бывало спокойно, но всегда находилось несколько отставших, которые опаздывали на работу и превышали скорость. Дилан сообщил диспетчеру по радио о своем местонахождении, затем сел в машину и взял журнал «Пипл» и «Еженедельные новости Вселенной», которые этим утром купил в магазине «М&С».

«Пипл» шериф открыл на интервью с Джули. Он прочитал примерно половину, а потом почувствовал такое отвращение, что зашвырнул журнал на заднее сиденье. Бывшая разве что не сказала прямо и открыто, что Дилан украл Адама и привез жить в Госпел, и заставила выглядеть придурком. А сама вышла из этой истории чистенькой.

Ему стало интересно, сколько людей поверит в эту чушь?

Он взял «Еженедельные новости Вселенной», пролистал историю «Кровососущий вампир» и добрался до статьи Хоуп про инопланетян. Дилан несколько раз усмехался, считая, что все это очень занимательно, пока не обнаружил Денниса Тэйлора, шерифа-трансвестита из маленького городка в глуши.

— Иисусе, — выругался он, читая про себя, одетого в розовую сорочку марабу.

История рассказывала, что шериф всегда делает ставки на то, сколько ничего не подозревающих женщин он сможет заманить в горы под предлогом «хочу показать самое красивое место на земле». Шериф из статьи делал ставки не на сломанные кости, а на разбитые сердца.

Дилан сложил газету и бросил на сиденье рядом с собой. Хоуп стала его навязчивой идеей, другого объяснения не было. Особенно после того, как он поцеловал ее вчера. Он мало о чем думал, кроме гладкости ее языка и вкуса ее губ. Его сердце грохотало в груди, перекачивая кровь из головы к паху, и в те короткие секунды, пока держал Хоуп в объятиях, Дилан почувствовал почти всё поглощающее чувство… правильности. Чувство, будто каждая клеточка его тела шептала «да», и волосы у него на голове встали дыбом.

Он думал, что с каждым днем будет скучать по ней все меньше, но это оказалось неправдой. Он скучал по ощущению ее волос на своих пальцах, скучал по возможности посмотреть на подушку и увидеть, что Хоуп спит рядом с ним. Как-то в «М&C» он взял персик и вдохнул его аромат, прежде чем понял, что пытается найти запах ее кожи. Лишь этим утром, когда полез в холодильник за коробкой «Эггос», шериф подумал об обнаженной Хоуп на кухонном столе и себе, погружавшемся в ее тело. О ее глазах, наполненных желанием, сиявшим для него. От воспоминаний низ живота сжался, лицо загорелось, и Дилан засунул голову в холодильник, чтобы охладиться. В комнату вошел Адам и спросил, что папа делает. Пришлось солгать, сказав, что проверяет кубики льда.

«На самом деле ты никогда не заботился обо мне», — сказала Хоуп, но она ошибалась. Он был влюблен в нее. Он и прежде влюблялся, но не так, как в этот раз. Впервые за всю жизнь его любовь к женщине была всепоглощающей, и Дилан до боли хотел ощутить ее ладонь в своей. Сердце и душа… все зашло так далеко, что он не мог представить, как жить без Хоуп. Это чувство наполняло его и заставляло страстно желать увидеть свет ее улыбки, услышать звук ее голоса. Нужно что-то делать. Каждый день без нее был хуже, чем предыдущий, и пока Дилан сидел в машине, а лучи утреннего солнца струились через лобовое стекло, он понял, что делать. Он должен поверить Хоуп. Не только ради себя, но и ради нее. Он должен поверить ей без доказательств или свидетелей. Должен слушать свое сердце и ту глубоко запрятанную часть души, которая знала о безусловной любви и доверии к другому человеку. И в конце концов, он поверит ей просто потому, что любит.

Когда маленький “виннебаго» с номерами Лас-Вегаса пронесся мимо, цифровой дисплей радара вспыхнул, и Дилан выпрямился. Надвинув шляпу на лоб, он завел внедорожник, вдавил педаль газа, и «Блейзер» вырвался на шоссе, пока Дилан передавал по радио код. Шериф включил фары на решетке радиатора и менее чем через полминуты оказался позади машины.

• Предыдущая
• 64/67
• Следующая