Агония маздая (СИ) - Роуд Макс "maxroud" - Страница 8

Петр Николаевич лишь махнул рукой:

- Это уже не образ, а лишь остаточные явления. А потом, кто вам сказал, что возраст определяет привлекательность?

- Ну-у...

- Привлекательность определяют чувства, друг мой. Всё остальное лишь тлен, - Петр Николаевич взглянул на Михаэля, который согласно кивнул. - Вы, Джек, скоро сбросите с себя все оковы, наложенные земным существованием, и сами убедитесь во всем. А потом... потом и сами будете помогать тем, кто оказался здесь в первый раз.

Джек усмехнулся:

- Когда умру в следующий раз?

- Ну конечно!

- Эх, перспектива! - Джек глубоко вздохнул и одним движением снял гидрокостюм. - Ну что же, в вулкане я еще не плавал... в компании нудистов, впрочем, тоже в первый раз! Прошу вас, Михаэль, - движением руки он пригласил своего второго спутника пройти вперед. - Позвольте, я пройду через арку после вас... извините, но мне немножко не по себе. Я бы сказал, как-то страшно. Пожалуйста, помашите мне сразу после того, как выйдите из арки.... я тогда пойду сразу за вами. И еще...

- Да, Джек. Я слушаю вас, - Михаэль понимающе кивнул и занял место за Петром Николаевичем, который только усмехнулся.

- Вы это..., - Джек замялся, пытаясь скрыть улыбку. - Вы не беспокойтесь, что я сзади вас голый стою!

Вот и арка. Черная. Совсем близко. Она полностью перегораживает тракт, нависая над ним базальтовым сводом. С дороги не сойти, хотя справа и слева довольно пологий склон, и только потом начинаются настоящие скалы. Через арку ничего не видно — в проеме лишь зияющая темнота. Люди заходят туда и пропадают, чтобы через мгновение появиться вновь, но уже по другую сторону, после чего начинают свой подъём. Наверх, к кратеру.

Первым был Петр Николаевич, шагнувший вперед смело, не оглядываясь. За ним последовал Михаэль. Джек задержался на несколько секунд, чтобы посмотреть, как они, выйдя вновь на дорогу, дадут ему знак...

В странных светящихся фигурах, активно призывавших следовать за собой, он едва узнал своих спутников: черты лица размыты, на теле ни единого волоска, складки кожи разгладились, исчезли изъяны фигуры, сутулость. Они напоминали собой инопланетян в латексных костюмах, как их представляли в ранних фантастических фильмах. Со стороны страшно, но им самим, кажется, вполне комфортно.

Между тем, сзади уже начинали поддавливать. Немного помедлившему Джеку ничего не оставалось, кроме как идти вперед, иначе следующие за ним в очереди люди буквально внесли бы его в арку... Так или иначе, последний шаг был сделан несколько быстрее, чем ему хотелось. Джек погрузился в темноту так стремительно, что даже не успел осознать, как она, обдавшая его ледяным холодом, вдруг сменилась ярким теплым светом. Без всякого перехода. Так, что ему, и без того едва не упавшему, пришлось прикрыть рукой глаза. От неожиданности, а не от того, что свет ослепил его. Здесь так не бывает.

Прошло всего несколько коротких мгновений. Много это или мало — вопрос отдельный. Джеку, чтобы понять, что он непонятным образом очутился в огромном зале, сплошь отделанном золотом, рассмотреть массивные колонны, уходящие ввысь, увидеть золотые лавки, стоящие вдоль стен, их оказалось достаточно. Но не обилие золота приковало его внимание, не огромный круглый стол, уставленный всевозможными яствами, не яркий, почти солнечный свет, изливавшийся вниз с потолка, который невозможно было увидеть. Нет. Он смотрел на троих людей, сидевших за этим столом. Женщина и двое мужчин. Одеты лишь в красно-белые туники, очень легкие. Скорее, не сидят, а полулежат на широких лавках, опираясь на подушки из золотого бархата. Почти как патриции в Риме. Или пир богов.

- Здравствуйте, Джек! - голос женщины был высок и чист. - Что это вы влетаете сюда, как гомеровский герой на сцену? Торопитесь куда-то?

- Меня толкнули, извините, - взгляд Джека скользнул по обнаженным ногам говорившей. - Где я?

- Вы на последнем суде, - вступил в разговор один из мужчин. - Перед вами судья, адвокат и прокурор.

- А как же..., - Джек, помнивший, о чем ему говорил Петр Николаевич, хотел что-то сказать, но затем в недоумении замолчал.

- Ну что ты его пугаешь, Манор! - третий мужчина, до этого молчавший, вдруг звонко рассмеялся, видя растерянность прибывшего. - Человек, сразу оценивший красоту Йет, достоин уважения. Садитесь, Джек, - он кивком головы указал на одну из скамей. - Не удивляйтесь моим словам. Здесь все думают только о себе, о своей судьбе, а вы увидели наготу нашей подруги и забыли обо всем. Мне это нравится. Садитесь-садитесь, в ногах правды нет, если это не ноги Йет, а вам еще наверх идти, и довольно далеко.

- Спасибо, - Джек поклонился (он почему-то решил, что здесь это будет уместно), и сел на золотую скамью, оказавшуюся удивительно мягкой и теплой.

- Так кто вас толкнул? - спросил тот, которого назвали Манором.

- Бабушка какая-то, - Джек пожал плечами. - Я замешкался у входа и очередь стала напирать...

- Боялись идти к нам?

- Да-а.... немного. Я ждал, когда впереди идущие мои знакомые дадут знак, что все нормально.

- Это эти двое мужчин... Петр и Михаэль?

- Да.

- Видишь, Гроэль, - Манор посмотрел на второго мужчину, - я же говорил, что когда идет много людей, то лучше отсекать того, кто стоит на вход.

- Единичный случай, Манор, - ответил тот, - ничего страшного. Кстати, Джек, вот мы незаметно и познакомились. Вы знаете теперь нас по именам, а мы вас. Есть хотите?

- Нет, - Джек покачал головой. - Я уже отвык.

- А вина? - Гроэль хитро подмигнул. - У нас хорошие вина. Можно сказать, лучшие!

- Это возможно?

- А почему бы и нет?

- Ну так..., - Джек вновь не знал, как сказать. - Разве я могу здесь есть-пить?

- Только здесь еще и можете, -Йет встала из-за стола, наполнила вином из золотого кувшину золотой-же бокал и подойдя ближе, с улыбкой протянула его Джеку. - Пейте! У нас так принято — вы не думайте, что для вас делается какое-то исключение.

Вино, густое и сладкое, было восхитительно. Настоящий нектар. Сперва Джек решил сделать лишь один глоток (раз уж положено), но затем, не отрываясь, выпил весь бокал.

- Еще? - Йет улыбнулась.

Джек кивнул:

- Можно!

Второй бокал он вновь осушил до дна. Внутри сразу потеплело, мысль заработала быстро и четко. Непонимание исчезло. Да, это последний суд. Но не суд даже, а просто подведение итогов. Итогов его жизни. Но самое главное — Джек почувствовал надежду. Не безысходность и отчаяние, а надежду. Он не сразу осознал, что уже ведет внутренний диалог с этими тремя, ведет его с поистине неземной скоростью, отвечая на десятки вопросов одновременно. Кто он? Что думает о себе? Были ли ошибки, о которых он сожалеет? Был ли доволен жизнью? Помогал ли людям? Помогали ли они ему? Жизнь это дар или наказание? Что он думает о людях? Что управляет жизнью? О смерти? О своем теперешнем состоянии? О чем говорил со своими спутниками на тракте? Какие есть пожелания? … … Он частный детектив. Обычный человек, в целом, хороший. Ошибки были, в основном, по молодости, и много, но зачем сожалеть о том, чего не исправить. Жизнью был очень доволен, особенно в последнее время. Людям помогал всегда. Они ему тоже помогали, но реже. Жизнь для кого-то дар, для кого-то наказание. Для него, скорее, дар. О людях в целом он хорошего мнения, в частности — тут уже сложнее. Жизнью управляет любовь, а вернее, стремление её найти, а потом поддерживать. Смерть она была, есть и будет. Грустно, но факт. Что о ней еще говорить? Необходимость. О своем теперешнем состоянии он ничего не думает, потому что ничего не знает о нем. Со спутниками много о чем говорил, больше спрашивал. Ничего конкретного. Пожелание одно — понять, что есть и что будет. Всё. Весь разговор занял не более двух секунд....

- Ну что же, спасибо за честные ответы, Джек, - Манор переглянулся со своими коллегами. - Вы хотите знать, что будет, так? Но ведь ваши спутники все уже рассказали. Впрочем, извольте. В двух словах: сейчас вы подниметесь на Морфест, подойдете к кратеру, сделаете шаг вниз, а дальше вас ждет заслуженный отдых. Разум тоже должен отдыхать от оков, которыми связывает его тело. Сейчас оно у вас еще есть, астральное, но сути это не меняет. Там вы будете свободны от всего, от всех условностей. Срок, который мы вам определяем, составит сорок три земных года, а далее вас вновь ждет рождение на земле.