Тринадцатая сказка - Сеттерфилд Диана - Страница 2
- Предыдущая
- 2/97
- Следующая
Держался он очень напряженно. Я сразу это отметила, подумав: «Что ему от меня нужно?»
Я ничего не имею против правдолюбцев, хотя собеседники из них хуже некуда, особенно когда они пускаются в столь милые их сердцу рассуждения об истине и лжи. Мне претит подобная болтовня, но если эти люди оставляют меня в покое, я их тоже не трогаю.
По-настоящему меня раздражают не правдолюбцы, а правда как таковая. Почему иные с ней так носятся? Разве кто-нибудь находил в ней поддержку и утешение, какие дарует нам вымысел?
Поможет ли вам правда в полночный час, в темноте, когда ветер голодным зверем завывает в дымоходе, молнии играют тенями на стенах вашей спальни, а длинные ногти дождя выбивают дробь на оконном стекле? Нет. Когда холод и страх делают из вас застывшую в постели мумию, не надейтесь, что лишенная крови и плоти правда поспешит к вам на помощь. Что вам нужно в такой момент, так это утешительный вымысел. Милая, славная, старая добрая ложь.
Некоторые писатели не любят давать интервью. «Вечно одни и те же вопросы», – жалуются они. А что они, собственно, ожидают услышать? Репортеры – это наемные работяги, у которых дело поставлено на поток, тогда как писатель производит штучный продукт. Но если они задают нам одни и те же вопросы, это еще не значит, что мы обязаны повторяться с ответами. Я говорю о вымысле – в конце концов, это и есть наш хлеб насущный. В год я даю десятки интервью, а за всю жизнь их у меня набралось несколько сотен. Я считаю, что талант не должен отгораживаться от мира, загоняя себя в тепличные условия. Во всяком случае, мой талант не настолько нежная вещь, чтобы вянуть и съеживаться от прикосновения грязных пальцев бульварных писак.
В прежние времена меня не раз пытались поймать в ловушку.
Раскопавшие малую толику правды журналисты являлись ко мне с намерением выложить этот козырь в удобный момент и, застав меня врасплох, узнать еще что-нибудь из той же серии. Приходилось все время быть начеку, чтобы сбивать их со следа. Обычно я пускала в ход свежую приманку и осторожно уводила их в сторону от изначальной цели – вожделенной правды – к очередной придуманной истории. В их глазах понемногу разгорался азартный огонь, и, увлеченные вымыслом, они ослабляли хватку, позволяя настоящей добыче, той самой толике правды, выскользнуть из жадных репортерских рук и благополучно кануть в небытие. Этот прием срабатывал безотказно. Хорошая сказка всегда берет верх над жалкими огрызками правды.
Позднее, когда я стала по-настоящему знаменитой, «интервью с Видой Винтер» превратилось для журналистов в своего рода обряд посвящения. Они уже примерно знали, чего следует ожидать, и были бы разочарованы, уйдя от меня без новой истории. Начиная интервью с пробежки по стандартным вопросам (Откуда вы черпаете вдохновение? Ваши персонажи основаны на реальных людях? Что есть в главной героине от вас самой?), они вполне удовлетворялись краткими ответами – чем короче, тем лучше (Из собственной головы. Нет. Ничего.) и переходили к тому, ради чего они здесь появились. На их лицах возникало мечтательное, предвкушающее выражение, как у маленьких детей в ожидании сказки на сон грядущий. «Расскажите что-нибудь о себе, мисс Винтер», – просили они.
И я рассказывала. Короткие незамысловатые истории, не бог весть что. Две-три переплетенных сюжетных линии, тут запоминающийся лейтмотивчик, там несколько броских деталей.
Всякая всячина из моей мусорной корзины, где подобного добра в избытке. Забракованные фрагменты, романов и новелл, отвергнутые сюжетные ходы, мертворожденные персонажи, образные описания, которым не нашлось места в книгах, и прочая шелуха, отсеянная при редактировании. Достаточно взять несколько таких лоскутов, наскоро их сшить, подровнять края – и готово. Еще одна свеженькая биография.
Они уходили счастливыми и довольными, сжимая в руках свои блокноты, как детишки сжимают кулек со сластями по завершении праздничного вечера. Потом они будут рассказывать своим внукам:
«Однажды я встречался с самой Видой Винтер, и она поведала мне удивительную историю…»
Но вернемся к мальчишке из «Банбери геральд». Он с ходу попросил: «Мисс Винтер, скажите мне правду». Каково? Я вынуждала людей идти на самые невероятные ухищрения в надежде вытянуть из меня хоть одно слово правды (таких ловкачей я чую за милю), но тут… Это было просто смешно. На что он рассчитывал?
Кстати, хороший вопрос. На что он мог рассчитывать?
Испытующий, напряженно-внимательный взгляд. Ему было нужно нечто особенное, и я это поняла. Глаза его лихорадочно блестели, на лбу выступили капельки пота. Возможно, он был болен. «Скажите мне правду», – попросил он.
У меня возникло странное чувство: как будто возвращается к жизни давнее прошлое. Где-то в глубине водоворотом закружились воспоминания, создавая приливную волну, которая прокатилась вверх по жилам и обернулась холодной зыбью, стучащей в мои виски. Жутковатое ощущение. «Скажите мне правду».
Я обдумала его просьбу. Я рассмотрела ее с разных сторон и взвесила возможные последствия. Он выбил меня из колеи, этот мальчишка с бледным лицом и горящими глазами.
«Хорошо», – сказала я.
Он покинул меня спустя час. Рассеянно промычал слова прощания и, уходя, ни разу не оглянулся.
Я не сказала ему правду. Как можно? Я угостила его очередной историей. Тощей, жалкой, малокровной сказкой без ярких деталей и изящных поворотов: выцветшие лоскуты, сметанные на живую нитку, с бахромой по неровным краям. Одной из тех историй, что так похожи на реальную жизнь. Точнее, на то, что представляется людям реальной жизнью, а это совсем не одно и то же.
Человеку моего склада, наделенному живой фантазией, нелегко сочинять истории вроде этой.
Я следила за ним из окна. Он удалялся шаркающей подходкой, ссутулившись и опустив голову; казалось, каждый шаг давался ему с трудом. Вся его энергия и живость, весь изначальный порыв сошли на нет. Я убила в нем это. Впрочем, я не намерена брать на себя всю вину. Он должен был знать, с кем имеет дело, и не принимать рассказанное на веру.
Больше я его никогда не видела.
То самое чувство – глубинное волнение, зыбью восходящее к вискам, – оставалось со мной еще долгое время. Оно то затихало, то вновь усиливалось при одном лишь воспоминании о словах мальчишки-репортера. «Скажите мне правду». – «Нет», – повторяла я снова и снова. Нет. Однако чувство не исчезало. Оно не давало мне покоя. Более того, оно стало для меня реальной угрозой. И тогда я пошла на сделку. «Не сейчас». Оно насторожилось, поколебалось, но в конце концов утихло. Утихло настолько, что я через какое-то время напрочь о нем забыла.
Как давно это было? Тридцать лет назад? Сорок? Может, и больше. Время проходит быстрее, чем мы успеваем это заметить.
А на днях мне вдруг вспомнился тот мальчишка. «Скажите мне правду». Затем возвратилось и странное чувство. Нечто растет внутри меня, стремительно делясь и множась. Я чувствую его физически – где-то в районе желудка, твердое и круглое, размером с грейпфрут. Оно высасывает воздух из моих легких и разъедает мой костный мозг. Долгое пребывание в спячке сильно его изменило. Теперь я имею дело с агрессивным существом, не поддающимся убеждению, не склонным к переговорам и дискуссиям, упрямо настаивающим на своем праве. Оно не признает слова «нет». «Скажи правду», – требует оно вслед за мальчишкой, глядя в его удаляющуюся спину. Потом оно оборачивается ко мне и железной хваткой сдавливает, скручивает мои внутренности. «Не забывай, мы заключили сделку».
Это время настало.
Жду вас в понедельник. Я вышлю за вами машину к поезду, прибывающему в Харрогейт в половине пятого.
Вида Винтер
Сколько времени просидела я на ступеньках после того, как дочитала письмо? Не имею понятия. Я как будто подпала под чары. Магия слов, без сомнения, существует. А если ими манипулирует человек умелый и знающий, эти слова запросто могут взять вас в плен. Они опутают вас, как шелковистая паутина, а когда вы превратитесь в беспомощный кокон, пронзят вам кожу, проникнут в кровь, овладеют вашими мыслями. Их магическое действие продолжится уже внутри вас. Когда я наконец пришла в себя, мне оставалось только догадываться о процессах, минутами ранее происходивших в темных глубинах моего сознания. Так что же сотворило со мной это письмо?
- Предыдущая
- 2/97
- Следующая
