100 великих богов - Баландин Рудольф Константинович - Страница 25

• Предыдущая
• 25/101
• Следующая

Ныне же я пред тобой сотворю, а ты назначишь им судьбы».

И вот Энки «начал лепить формы – внутри и снаружи – голову, руки, части тела». Получилось у него нечто маленькое, слабое, по имени Умуль.

Нинмах, посмотрев на Умуля, к нему обратилась. Она к Умулю подошла, она вопрос ему задала, а он и говорить не умеет.

Хлеба поесть ему дает, а он руку за ним протянуть не может. На кровати он не лежал спокойно, он совсем не хотел спать. Сесть он не умел, встать он не умел, он лежать совсем не хотел. В дом войти он не может, он пропитать себя не может.

Нинмах пришла в недоумение: какое место в жизни определить такому существу? В ответ Энки похваляется своим даром наделять любые создания той или иной судьбой. А завершается сказание так:

Нинмах не соперница владыке великому Энки. О отец Энки, хвала тебе хороша!

Казалось бы, мораль проста: богиня, не наделенная даром провидеть судьбу различных созданий, определять им «Me», «Сути», понапрасну соперничает с более могущественным богом. Можно еще добавить, что она, пожалуй, захмелела больше, чем он, и не смогла достойно выйти из трудного положения. Или, напротив, Энки напился до того, что сотворил нелепейшего уродца, которому не находится места в жизни…

Наиболее интересна оригинальная трактовка эпизода американской исследовательницей Анной Килмер, с которой соглашается В.К. Афанасьева: Энки сотворил младенца! Если обратить внимание на то, какие характеристики даны созданию Энки, такая версия выглядит правдоподобной. К сожалению, часть текста до нас не дошла. Ясно только, что потерявшая самообладание Нинмах, да еще находящаяся под хмельком, разражается руганью и проклятьями в адрес мудрого Энки. Он, стараясь оставаться спокойным, предлагает ей взять свои слова обратно и произносит: «Умуль… из лона твоего да будет исторгнут!»

Остается неясным, каким образом Умуль очутился в теле Нинмах. Возможно, в этом процессе принимал какое-то участие «корень» Энки, потому что этот орган «повсюду достойно прославят».

Не исключено, что весь сюжет о сотворении Умуля-младенца не без юмора повествует о том, как возник извечно существующий способ размножения людей. Здесь же присутствует и элемент загадки, сюжетной интриги: что за существо вышло из рук Энки? Нинмах, не сумевшая разгадать дальновидный замысел бога, пришла от этого в неистовство.

В отличие от последующей вавилонской трансформации мифа о творении одной пары людей, шумерский вариант выглядит более реалистичным (если вообще допустимо говорить о реалистичности подобных сказаний). Здесь усматривается попытка объяснить, каким образом боги, не придерживаясь «божественных форм», создавали людей с теми или иными врожденными недостатками.

Образы пьяных богов, сотворяющих нечто несуразное, не только отражают человеческие слабости, но и позволяют бренному человеку утешаться тем, что и боги причастны к этому пороку, а потому мироздание вовсе не идеально, не подчиняется одному только великому Разуму и порой демонстрирует несуразности, нелепости.

Но вот еще один подтекст. В этом мифе высказана своего рода гипотеза о зависимости врожденных уродств от употребления хмельных напитков (а также, по-видимому, наркотических, которые употреблялись во время храмовых ритуалов).

Такое предположение может показаться чересчур современным, актуальным для нашего, а не того далекого времени. Однако факт остается фактом: шумеры явно показали связь врожденных уродств с пьянством тех, кто «создает» детей (вряд ли случайно в этом процессе участвует женское и мужское божество).

Нет сомнения, что шумерский миф о сотворении рода человеческого мудр. Но самое удивительное, что со временем, через несколько столетий, стало забываться наиболее интересное и содержательное, о чем повествовал миф, а в памяти людей сохранялись только наиболее фантастичные фрагменты, порой граничащие с бессмыслицею.

Положение в обществе сказывалось и на отношении к богиням. Уменьшение роли охоты в добывании пищи, переход преимущественно к собирательству и примитивным формам земледелия выдвинули на первый план образ богини-праматери. В последующем богини стали в основном спутницами и усладительницами могущественных богов. А миф о сотворении уродцев пьяной Нинмах подчеркивает опасность для женщины, пристрастившейся к алкоголю, рожать детей.

Однако с ростом и укреплением городов, улучшением благосостояния горожан, разнообразием культурных потребностей роль женщин становилась все более важной. Возможно, некоторые из них принимали участие в управлении, становились правящими царицами, проявляя государственную мудрость. Образ подобной женщины и отражает богиня Инанна (в переводе – «владычица небес»), которая под именем Нинсианы почиталась также как небесное божество, «звезда утреннего восхода» (планета Венера).

В Уруке, где Инанна была богиней-покровительницей, ее считали дочерью Ана; в Уре – дочерью бога Луны Нанны и сестрой солнечного бога Уту. Тем не менее в мифах и легендах она предстает почти исключительно земной богиней, а то и властительницей города Урука. Показательно, что у Инанны, подобно типичной женщине, сочетаются противоречивые черты: она богиня плодородия, любви и войны. Более того, судя по одному из популярных шумерских мифов, она порой способна обхитрить самого мудрейшего из богов – Энки.

Она собралась направиться в город Эредуг, к богу Энки (покровителю города), «дабы жречеству верховному благо сотворить», как она поясняет. Она еще только двинулась в путь.

А в то время он, Разум обширный, в мироздании Сути ведающий, Все, что у богов на сердце, в жилье своем сидя, знающий, Светлая Инанна к Эредугу и на версту не приблизилась, А Энки, владыка Абзу, уже знает про то.

Казалось бы, с таким богом, поистине Всемирным Разумом, хранителем Сутей и Судеб, знающим все наперед, – с ним невозможно, бессмысленно вступать в интеллектуальное соревнование. Боги-мужчины на это не решались, а Нинмах осрамилась, пытаясь обхитрить Энки. И все-таки это не остановило Инанну.

Энки устроил торжественную встречу богине, а затем – пир:

В Абзу пиво пьют, сладким вином услаждаются. Сосуды бронзовые великолепные до краев полны.

Тут-то и проявилась предусмотрительность Инанны. Она сумела очаровать подвыпившего и раздобревшего Энки. Он расщедрился до того, что передал ей священные «Me» (Сути и Судьбы). Энки перечисляет их:

Светлой Инанне, дочери моей, да отдам я ей:

Доблесть, Могучесть, Неправедность, Праведность, Градов ограбление, Плачен устроение, Сердечную радость…

Лживость, Земель мятежность, Мирность, Бегство поспешное, Жилье надежное…

Плотничество, Медничество, Ремесло грамотейное, Кузнечное дело, шорничество, Стирку-мытье, Построение домов, Тростниковых циновок плетение…

Разумение, Познание, Святое рук омовение, Домы пастушьи, Горячей золы сгребание. Загоны скотьи, Почитание безмолвное, Молчание благоговейное. Благоговение молчания…

Пение братское, Огня возгорание, Огня угасание, рук трудом Утомление, Молчаливость, Семью соединенную, Потомственность, Ссоры зачинание. Кличи победительные, Советование, Обсуждение, Закона говорение. Решение…

Трудно сказать, какая суть у всех этих Сутей. Ведь среди них есть и такие, которых вряд ли стоит добиваться. Если «рук трудом утомление» можно понимать и как трудолюбие, то зачем приобретать вместе с праведностью – неправедность, лживость, мятежность земель (неподчинение властям?), бегство поспешное, ссоры зачинание? Или речь идет о том, чтобы не только владеть, но и управлять теми или иными явлениями?

Важно прежде всего учесть сам факт переноса священных «Me» из одного города в другой. Это можно понять как переход верховной власти, различных достоинств, роли экономического и культурного центра из города Эредуг в Урук. Правда, окончание мифа полностью не сохранилось, а потому непонятно, сумел ли протрезвевший Энки вернуть себе то, что было предназначено решением богов.

• Предыдущая
• 25/101
• Следующая