Жаждущий крови - Пауэлл Тэлмидж - Страница 24

Попытка купить меня была абсолютно искренней. Поведение Натали доказывало это. Квинтон никогда бы так не поступил. Когда стало ясно, что попытка провалилась, он наверняка постарался бы оставить последнее слово за собой.

Подъезжая к центру города, я начал вспоминать, где дал слабину. В середине разговора, казалось, вот-вот наступит поражение. Еще немного, и конец. Всплывшая в памяти сумма в десять тысяч долларов подтвердила, как близок я был к нему.

Я вел автомобиль в густом потоке транспорта и думал о прошедшей встрече, о каждом слове, которое произнесла Натали Квинтон. Ее объяснение, почему они хотят вывести меня из игры, не лишено логики. На знаю, надеялась ли она, что я поверю ей. Предпочти я поверить, у меня был бы великолепный предлог умыть руки, стать на десять тысяч долларов богаче и ощутить уверенность в скором аресте Лепперта. Если же мне вздумается усомниться в словах девушки, вскоре будут использованы все способы довести дело до конца. В случае моего прихода в полицию и вскрытия факта подкупа Натали просто повторит свое объяснение. Я не являюсь официальным лицом, и она имеет право предлагать мне деньги за услуги. С каким дерзким хладнокровием девушка скрыла от меня истинную причину попытки подкупа!

И тут же я вспомнил ее слова: «ВЫ ВИДИТЕ МНОЖЕСТВО ЛЮДЕЙ…»

Кого из них конкретно?

Следом за этой мыслью у меня возникло неясное предчувствие. Вынырнув из потока машин, свернув в одну из боковых улочек, я нажал на газ и понесся к студии Астона Спроула. Ветхое здание было темным. Из забегаловки напротив доносился гул пьяных голосов. Если не считать этого очага веселья, улица оставалась безмолвной.

Я остановился на тротуаре возле двери студии. Имя Спроула неясно виднелось на ней в свете фонаря на ближайшем перекрестке. Я достал связку ключей и стал действовать пристегнутым к ней лезвием. Замок не поддавался. К нему подошел один из ключей. Жара на лестнице была удушающей, а темнота непроглядной. Мыском ботинка я нащупал нижнюю ступеньку. Моя рука коснулась стены. Осторожно поднявшись наверх, я повернулся к приемной Спроула. Здесь тоже оказалось очень темно. В здании царила тишина, как в лисьей норе. При помощи лезвия я открыл замок в двери приемной, а внутри рискнул зажечь карманный фонарик. Шторы на окнах были опущены. С момента моего посещения в обстановке ничего не изменилось. Фотографии улыбались со стен. Пустая тумбочка блеснула полировкой. Сбоку находилась еще одна дверь. Я толкнул ее, и она распахнулась, открыв помещение, напоминающее просторный чердак. Я двинулся по неровному, скрипящему полу из комнаты в комнату. Кроме снимков на стенах приемной, больше здесь ничего не напоминало о Спроуле.

Интересно, каким образом развивались события? Неужели фотограф сбежал в панике один? Или все-таки, испугавшись моего визита, потребовал защиты у Квинтона? Я решил, что второй вариант более подходит Спроулу. Своего хозяина он боится больше, чем меня, и подумает дважды, перед тем как бесследно исчезнуть. Значит, фотограф воспользовался связью. Вряд ли он обратился прямо к Квинтону. Тот работает только через цепь доверенных лиц и никогда не афиширует свою роль в операции. Так обеспечивается своеобразная страховка, затрудняющая полиции работу и перекрывающая доступ к главному псу.

Заметки, обнаруженные мной на оборотах фотографии в квартире Делани, являлись несомненным свидетельством, что кларнетист представляет собой доверенное лицо, «младшего лейтенанта» в местном производстве грязного товара. Сейчас очень легко представить сцену между Спроулом и Делани.

«Этот Риверс, — наверное, говорит фотограф, — он выследил меня. Вы должны предоставить мне защиту».

«Спокойно, — отвечает Делани. — Хватит заламывать руки. Мы испортили Риверсу тормоза. Тут не о чем беспокоиться».

«Тебе легко говорить, — возражает Спроул. — Но я думаю о своей шкуре. Парень пришел и начал размахивать револьвером».

«Я поручу это дело одному громиле. Даю слово. Уверяю, волноваться не стоит».

«Смотри же, — предупреждает фотограф. — Второй встречи с Риверсом я не выдержу».

Теперь о сцене между Делани и Квинтоном. Их уже не интересует, как мне удалось докопаться до Спроула. Важно, что я сделал это, и теперь он — слабое место, тонкая нить. Делани с Квинтоном все обсудили. На этом моменте картина расплывается, поскольку есть факты, которые мне пока неизвестны. Какое решение вынесено относительно Спроула? Переместить его студию? Или расплатиться с ним? Если они расплатились, значит, фотограф выполнил свою часть работы и больше не нужен. Следовательно, Квинтон готовится к заключительной, самой рискованной, как он не без оснований считает, стадии операции. Необходимо незаметно вывезти товар из Тампы и передать своим людям в Атланте, Новом Орлеане, Чикаго и Нью-Йорке. Там его упакуют и разошлют по почте клиентам. Вокруг школ и раздевалок бассейнов начнут крутиться подонки с картинками в карманах, в газетных киосках полным ходом пойдет торговля из-под полы. Проблема распространения Квинтона не касается. Его дело передать товар, забрать добычу и начать новую роскошную жизнь где-нибудь в Бразилии. Я — единственное препятствие на пути я желанной цели. Добравшись до Спроула, я зажал и Квинтона. Теперь ему потребуется немного больше времени. Он даже позволил Натали поговорить со мной и попробовать купить меня за десять тысяч долларов. В случае отказа всегда есть Лепперт.

Покидая студию, я осторожно оглядел улицу, сел в свой автомобиль, завел мотор и направился в сторону Кэй-стрит.

Липкий ветерок шелестел в сухих листьях и вокруг пересохшего фонтана во дворе дома Делани. Я обогнул фонтан, вошел в здание и поднялся по лестнице. Вокруг стояла тишина. Я пошел по коридору. В конце его освещенный лунным светом балкон представлял собой романтическую картину. Удача улыбнулась мне. Дверь в квартиру Чучела оказалась открытой. Я проскользнул внутрь. В гостиной было темно, свет горел в спальне. Я услышал поскрипывание пружин, словно кто-то встал с кровати. На пороге появился человек с взъерошенными волосами и отекшими глазами.

— Делани, я должен поговорить с тобой. Я…

Его голос оборвался. Увидев, что перед ним не хозяин квартиры, он едва не потерял сознание, с усилием подавил рвущийся из горла крик и оперся о дверной косяк, чтобы не упасть.

— Вы доставили мне немало хлопот, Спроул, — произнес я.

Будто загипнотизированный моим взглядом, фотограф прижался спиной к стене и стал скользить по ней в направлении спальни. Он был похож на человека, видящего дурной сон.

— Вы перевезли студию, дружище?

— Нет… Я… закрыл… Где… где Делани?

— Работает, наверно.

— Я только… хотел увидеться с ним.

— Не думаю, что он испытывает такое же желание, Спроул. Скорее совсем наоборот. Вам велели убраться из города, не так ли?

— Нет… Я…

— Они рассчитались с вами и приказали смыться отсюда. Но вы много работали, делали снимки прекрасных молоденьких девушек. Вам показалось просто невозможным уехать, не заставив их заплатить вам еще хоть немножко.

— Что… что вы собираетесь со мной делать?

— Сломать вашу поганую шею, если понадобится.

Спроул едва не проблевался, услышав мою угрозу, впал в минутное умопомешательство и бросился к выходу. Я ухватился сзади за его спортивную куртку. Он отчаянно рванулся, оставив кусок ткани у меня в руках, толкнул дверь и исчез за ней. Я побежал следом. Инерция толчка вынесла фотографа по диагонали в коридор. Преследуемый мной, он выбрал самый простой путь и, кажется, не собираясь менять его, понесся в противоположную от лестницы сторону. Я ожидал именно этого. В самом деле, куда ему еще бежать?

Спроул достиг балконной двери на три гигантских шага впереди меня. Бросив последний раз через плечо бешеный взгляд, он выскочил на балкон. Я увидел, как фотограф вцепился в деревянные перила и спрыгнул вниз. На них не росли ни розы, ни вьющиеся кусты ивы. Дерево оказалось трухлявым от сухости и времени. Спроул пролетел несколько футов, когда вся конструкция рухнула следом за ним со страшным грохотом. В ливне из сломанных деревяшек он несколько мгновений падал, вертясь в воздухе и нелепо расставив конечности. Затем фотограф приземлился на мягкий грунт двора, вскочил на ноги, огляделся по сторонам и побежал прочь, наклонив голову и размахивая руками.