Викинг - Севела Эфраим - Страница 49
- Предыдущая
- 49/62
- Следующая
У Альгиса выступил на лбу пот.
— Никогда не смей так делать, — сквозь зубы процедил он Сигите. — Не шарахайся при виде милиционера, оставайся спокойной до конца. Иначе ты вызовешь подозрение. Запомнила?
— Да. Больше не буду.
— Теперь идем в кассу, возьмем билеты.
— Куда? В Литву?
— Ни в коем случае. Там через час уже будешь за решеткой. Мы улетим далеко-далеко, где нас искать не будут. А если будут, то пусть попробуют найти. Ты бывала в Крыму?
— Что вы? Я нигде не была… кроме последнего раза.
— Вот и будешь. Ты мечтала о путешествиях? Считай, твоя мечта исполнилась.
— Спасибо.
— В Крыму сейчас хорошо. Уже тепло, начинают цвести глицинии… А скоро уже можно будет купаться в море. Умеешь плавать?
— Немножко.
— Научу. И шашлык жарить научишься. И вино будешь пить… Мускат… Массандру…
— Ой, что вы, я не пью.
— Глупенькая. Крымское вино — это не водка и не самогон. Его пьют даже дети. И не пьянеют.
— Тогда и я попробую.
— Вот и договорились, — рассмеялся Альгис, поставив вещи у барьера кассы. — Стой тут… лучше спиной к залу. Вот так.
Он вскинул глаза к большому табло над кассой, отыскал рейс Минск-Симферополь. Самолет вылетал утром, в десять часов пятнадцать минут. Это Альгиса не устраивало, и, нагнувшись к овальному вырезу в стекле, он спросил, как можно, не дожидаясь утра, вылететь отсюда в Крым. Рыхлая девица, в форменной голубой тужурке с эмблемой Аэрофлота над высокой грудью, посоветовала ему лететь ночным рейсом в Москву, а там пересесть на Симферополь.. Оттуда самолеты идут в Крым каждый час. Альгис поблагодарил, но не воспользовался ее советом. Ему не улыбалась перспектива очутиться даже на короткое время в многолюдном московском аэропорту. Шансов наскочить там на знакомых было хоть отбавляй, а это не входило теперь в его планы.
— Есть еще один рейс, — сказала кассирша, видя, что он колеблется. — С посадкой в Харькове. Через два часа отправится. Но это не турбовинтовой, а тихоход. Вам не понравится… Без комфорта.
Она, видать, по впечатляющей барственной внешности Альгиса безошибочно определила, что он принадлежит к верхам.
— Когда, говорите, отлетает? — заинтересованно переспросил Альгис.
— В три тридцать. Примерно через час объявим посадку.
— Превосходно, не смог скрыть своей радости
Альгис и пояснил, чтоб не вызывать подозрений.Самый лучший вариант. В самолете можно выспаться, а здесь до утра изведешься, да и в Москве пересадкане сахар. Пожалуйста, два билета. Я с дочерью. Кассирша мельком взглянула через стекло на Сигиту.
— Полагается взрослый билет, — кокетливо и дружелюбно улыбнулась она Альгису. — Уже большая.
— Почти невеста, — в тон ей с разыгранной гордостью сказал Альгис. — Скоро меня дедушкой сделает.
— Ну, какой вы дедушка, — взмахнула черными наклеенными ресницами кассирша, быстро и привычно бегая карандашом по билетным квитанциям. — Вы еще совсем молодой. Да такой видный… Любой девчонке голову закружите.
— Ну, куда уж нам.
— Скажите кому-нибудь, а не мне… У меня есть глаз…
— У вас не просто глаз, а два глаза и очень хорошеньких.
Этот грубоватый комплимент, заставивший кассиршу вспыхнуть румянцем, счастливо помог Альгису уберечься от большой неприятности, возможность которой он не предусмотрел.
Кассирша спросила фамилию, и Альгис, не сморгнув, назвал первую подвернувшуюся и не литовскую, а русскую — Иванов.
Она вписала в оба билета «Иванов» и «Иванова» и попросила показать паспорт. Альгис понял, что попался, но быстро совладал с собой.
— Паспорт в чемодане… в камере хранения, — озабоченно произнес он. — Придется пойти вниз… Где моя квитанция?
— Не надо, — остановила его кассирша, игриво поведя выщипанными жгуче-черными бровками.
Обойдемся. У Альгиса отлегло от сердца. Он заплатил, сложил билеты во внутренний карман, тепло и фамильярно попрощался и направился к Сигите, чувствуя спиной обожающий взгляд кассирши. К таким взглядам он в своей жизни давно привык, но этот был ему сейчас очень нужен, потому что полностью исключал возможность заподозрить его в чем-нибудь.Он повел Сигиту из билетного зала в общий, на второй этаж и там отыскал пустующий диван в дальнем конце за газетным киоском. Сев, они укрылись от чужих глаз, но сами свободно просматривали большую часть зала.
— Возьми мой шарф, — велел Альгис. — Положи голову мне на колени и прикройся шарфом. Надеюсь, ты понимаешь зачем? А я сделаю вид, что дремлю, шапку опущу на лицо. Ну, мой друг, Сигита, спокойной ночи,приятных сновидений.
Пока все шло хорошо. Еще немного, и гражданин Иванов с гражданкой Ивановой поднимутся в воздух, улетят в небо, а на грешной земле милиция будет тщетно искать таинственно исчезнувшие следы литовского поэта Альгирдаса Пожеры и некоей Сигиты, а точнее Алдоны, несовершеннолетней, колхозницы, бывшей комсомолки, рост 168 сантиметров, глаза серые, волосы светло-русые, особых примет нет, совершившей уголовное преступление, выразившееся в ограблении жителя города Каунаса гражданина Х на сумму 500 рублей и квалифицирумое по статье такой-то Уголовного кодекса Литовской Советской Социалистической республики.
С этого дня Альгис и Сигита — люди вне закона, без документов и без прошлого. У них только будущее. Неясное, без различимой перспективы, но манящее и притягательное своей жутковатой неопределенностью.
Но — стоп! Чтобы было это будущее, нужно в первую очередь иметь что жевать, то есть — кушать. Без документов, если еще можно скрыться, то уж ни он, ни она даже не смеют мечтать получить где-нибудь в этой огромной стране хоть какую-либо, пусть самую черную, работу. Паспортная система. Без документа, удостоверяющего личность, без милицейской отметки на право жительства советский человек не может ступить и шагу. Только не раз испытанное мужское обаяние Альгиса спасло их у окошка билетной кассы. Один раз. На одном обаянии далеко не уедешь.
Альгису не хотелось утруждать себя тягостными и бесполезными размышлениями о том, что будет дальше. Главное уже сделано. Рубикон перейден. С голоду они тоже не умрут. Какое это счастье, какая удача, что он, получив в Москве из издательства круглую сумму аванса, догадался утаить эти деньги от жены, положив их не на банковский счет, а на аккредитив, дающий ему право в любой точке Советского Союза без помех получить наличными. Он сделал это без всякого умысла, совершенно не предполагая, как эти деньги ему теперь пригодятся. Если жить экономно, хватит для обоих на полгода или даже на год. А за это время он что-нибудь придумает. Найдет единственно верный ход. Он не потерпит поражения. Не таков он, Альгирдас Пожера, которому всю жизнь везло, если верить многочисленным завистникам и так называемым друзьям дома, заискивавшим перед ним, добивавшимся его благосклонного внимания. Все, чего он добился в прежней, теперь уже перечеркнутой, жизни, сделано его руками, его талантом, без чьей-либо помощи и поддержки. И теперь он не пропадет. Наоборот, он полон сил, хоть совсем недавно полагал, что уж окончательно растратился и смиренно ждал наступающей старости, обеспеченной и сытой, с угасающей волей, желаниями, страстями. Теперь же — нет. Баста! Как будто свежей кровью наполнили его жилы, переродился весь организм, и он, сидя здесь, в этом сонном аэропорту под приглушенный рев самолетных турбин за стенами вокзала, снова, как некогда, осязаемо чувствует каждую мышцу под кожей, до истомы сладко пульсирующую кровь.
- Предыдущая
- 49/62
- Следующая
