Приключения Бормалина - Зотов Алексей Владимирович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/61
• Следующая

(Мыс БРИЗ — КЛАД!!!) = (КЛАД!!! — Скалистый берег) = (костыль — КЛАД!!!) = 7,07107 : 2 = 3 километра 535 метров 53 сантиметра.

Авант схватился за голову.

— Клад в двух милях на северо-восток от костыля! А я исходил остров вдоль и поперек, наверное, пятьдесят тысяч миль нагулял, а нужно-то было всего две! Да, Бормалин, вот что значит геометрия! Спасибо вам! — И он крепко пожал мне руку. — И геометрии тоже спасибо.

Дождь хлестал как из ведра, нарастая с каждой минутой. Небо померкло, и его раскалывали молнии, сопровождаемые сильным громом. Уже нельзя было разглядеть ни чаек, ни верхушек северных гор.

А хорошо сидеть у камина в такую погоду! Было чуть больше полудня, и мы с Авантом мечтали в предвкушении часа, когда поднимем бандюгайские якоря. Нам мешал дождь. По крайней мере, мне так казалось. В прорехи сквозь плотные, гуталиновые тучи иногда простреливал краешек солнца, и его длинные лучи освещали немножко океана. И он веселел в этих местах. Эх и погодка!

Мы сидели за столом, придвинув его поближе к камину, где полыхали дрова, и пили кофе, глядя то на огонь, то в окошко, то друг на друга.

— Может, не будем откладывать? — предложил я. — Ну дождь и дождь, не сахарные, не размокнем. Берем лопаты — и вперед, за ниткой жемчуга. Бандюгаи сейчас и носа не покажут, а нам это на руку. А?

Авант сделал глоток кофе и взглянул на часы.

— Рано, Бормалин, — сказал он. — Рановато.

— Такое чувство, будто вы кого-то поджидаете, — поддразнил я его.

— Вот именно, — ответил он, усмехнувшись. — Только не спрашивайте кого. Хорошо? Иначе сюрприза не выйдет. А я хочу сделать вам сюрприз…

Если бы я не сидел за столом, то остолбенел бы, наверно, от удивления. Кого, спрашивается, можно поджидать на необитаемом острове? Даже если принимать во внимание не такую уж его необитаемость в последнее время.

— Нет-нет, не бандюгаев, — успокоил меня Авант, — на этот счет можете быть совершенно спокойны. Еще кофе?

Честно говоря, я на него немного обиделся, налил кофе и стал пить его без молока и сахара, задумчиво глядя на огонь. У меня в голове было много мыслей, и я обдумывал сперва одну, потом другую, и чем больше я думал, тем больше вопросов возникало к Аванту.

— Похоже, Бормалин, вы хотите спросить кое о чем, — сказал он. — Кажется, я даже догадываюсь о чем. По-моему, у вас ко мне два важных вопроса.

— Три, Авант, — показал я на пальцах. — Два основных и еще один, так сказать, дополнительный.

— Три так три, — кивнул он, закуривая самокрутку и поудобнее устраиваясь в кресле-качалке. — Во-первых, вас наверняка интересует истинная причина моего столь долгого здесь пребывания, не правда ли? Согласен, нитка жемчуга — не слишком убедительный повод для того, чтобы торчать здесь три года безвылазно. Мне бы давным-давно разыскать и спасти Мэри-Джейн, а я прохлаждаюсь на Рикошете. Верно?

— Простите, Авант, что вмешиваюсь не в свое дело, но именно это и волнует меня в первую очередь.

Я постарался говорить как можно тактичнее, ибо подозревал, что ситуация, в которую попала семья юриста, не так однозначна, как он рассказал. Авант мне поведал явно не обо всем.

— Во-вторых, — продолжал он, раскачиваясь в кресле, — вы, мягко говоря, недоумеваете вот по какому поводу. Отчего же этот славный островок, такой безобидный и милый, если не считать бандюгаев, пользуется столь дурной славой? Заслуженно ли он ей пользуется? Я опять попал в точку, Бормалин?

Я кивнул.

— Да, я хочу знать тайну Рикошета, если, конечно, она есть. Тут вы тоже правы. Не буду от вас скрывать, Авант, что я очень любопытен. Но все, связанное с Рикошетом, вызывает уже не просто любопытство. Кто зажигает на вершине свечу, которая не гаснет даже в самый сильный ураган? Ее зажигаете вы?

— Нет-нет! — воскликнул Авант, отчего-то краснея прямо на глазах. — К Свече Дьявола я не имею никакого отношения, поверьте!

— Почему тут гибнут суда и люди? — не унимался я. — Просветите же меня, Авант. Ведь столько слухов и догадок, что не знаешь, чему верить, а что поднимать на смех. И еще один очень важный для меня вопрос. За несколько минут до гибели «Синуса» бесследно исчезла вся его команда. Знаете, я достаточно разумный человек, чтобы не верить в такого рода чудеса, но тогда у меня буквально опустились руки и впервые перестало хватать здравого смысла. Были ребята — и нет их. Что вы на этот счет думаете?

Авант долго молчал, глядя мимо меня в распахнутое окно, задумчиво покачиваясь в кресле и забыв о кофе и табаке. В нем боролись противоречивые желания, и это было заметно. Его так и подмывало что-то мне сказать, но по какой-то причине он этого сделать не мог и оттого мучился.

Я пришел к нему на помощь:

— Может быть, это чужая тайна, Авант? И вы не имеете права ее мне раскрыть, — обычное, кстати, дело. Это только женщины умеют хранить тайны сообща, но мы-то с вами мужчины.

— Конечно же! — прорвало Аванта. — Конечно же, эта тайна не моя! По крайней мере не только моя, и я не имею никакого права вам ее открыть. Так и быть, расскажу то, что касается лично меня и в какой-то степени Мэри-Джейн. А все остальное вы со временем обязательно узнаете.

Он обхватил голову руками и долго сидел так, а потом встряхнулся, сделал добрый глоток кофе, закурил и начал свой долгий рассказ:

— Да, Бормалин, вы были совершенно правы, когда подметили, что нитка жемчуга — неубедительная причина моего столь долгого пребывания здесь. Дело, конечно же, не в ней. Вернее, не только в ней, потому что нитка все-таки имеет отношение к моему заключению.

Да! Я называю свою жизнь здесь именно заключением, ибо для нормального человека нет ничего ужаснее одиночества. Человек должен жить среди людей! Эта истина, к которой раньше я относился довольно скептически, теперь стоит во главе всего моего сознания.

Вы, конечно же, можете не согласиться со мной, это ваше право. Но, во-первых, я говорю исключительно о себе, а во-вторых, что бы вы ни сказали мне в качестве встречного аргумента, я все равно останусь на своем, ибо, поверьте, за три года я очень много думал об этом.

Человек должен жить среди людей — я это выстрадал, Бормалин, простите уж мне выспренный слог. И простите, что ввел вас в заблуждение своим рассказом, где кое о чем умолчал. Но ведь я еще не знал вас достаточно хорошо, чтобы сказать всей правды. Но — клянусь! — ни слова я не выдумал, все так и было, как вы услышали. Просто кое о чем я вам не поведал. Теперь другое дело, теперь вы мой друг.

Я мог бы давным-давно покинуть Рикошет с — любым гражданским кораблем, что пополнял здесь запасы пресной воды. Вернулся бы на материк и начал розыски Мэри-Джейн по официальным каналам.

Это один путь, и, надо сказать, весьма разумный, с точки зрения стороннего наблюдателя. Есть и другой: поступить на одно из пиратских судов, которых за три года тут побывало немало. Это помогло бы мне или мигом найти жену, или же в кратчайшие сроки разузнать о ее судьбе с помощью пиратского «телеграфа».

Я подозревал, что, прождав выкуп два месяца, как положено у пиратов, Тим Хар при первом же удобном случае избавится от Мэри-Джейн. Потому что женщина на корабле, да еще на пиратском, — примета плохая, чревата многими неприятностями, не мне вам об этом говорить.

Каким способом Тим Хар мог избавиться от нее? При всей его безжалостности — я это успел понять — он был весьма суеверным человеком. Поэтому бросать Мэри-Джейн за борт он бы не стал. Иначе можно навлечь на себя гнев Посейдона. Это мужчину можно запросто бросить на съедение акулам, но женщину — себе дороже.

Скорее всего, рассуждал я, ее или проиграют в карты, или продадут. Так оно и случилось, и вы это подтвердили. А о выкупе и речи быть не могло, потому что на левой нижней полке первого стеллажа моей библиотеки лежит в числе прочего и судовой журнал сухогруза «Портленд», с которым, если вы помните, и были отправлены оба письма в Лондон.

• Предыдущая
• 8/61
• Следующая