Искусство стильной бедности - Шёнбург Александр - Страница 21

Одно время, в семидесятых или восьмидесятых го­дах, частые полеты считались престижными. Я вспоми­наю Бобси, покойного друга нашей семьи, который по­рой вынимал кипу авиабилетов из нагрудного кармана и жаловался на то, что завтра ему лететь в Ла-Пас через Мехико, а через три дня после этого в Боготу, что домой он вернется не раньше чем через две недели и сразу же улетит в Париж. Сегодня над подобными признаниями только посмеются. Часто летающие люди вызывают со­жаление или досаду. Почти никто из них не платит за билет из собственного кармана, потому что они уже на­летали за счет фирмы столько километров, что хватило бы на частный самолет. Поэтому они с серьезными ли­цами проходят мимо регистрации, бросая в мобильный что-нибудь вроде: «Предупреди остальных, что я опаз­дываю».

С антропологической точки зрения очень жаль, что нет больше вида летающих на «конкорде». Было на что посмотреть, когда Кейт Мосс и семнадцать мрачноватых мужчин в черных костюмах поднимались на борт своего самолета, который за три с половиной часа долетает до Нью-Йорка. А потом через полчаса, вне себя от гнева, вновь возвращались в зал ожидания из-за обнаружения «технической неисправности».

На дешевые полеты смотрят примерно так же, как на частые, и поэтому нет ничего удивительного в том, что на трех крупнейших туристических рынках (в США, Германии и Японии) отказ от полетов считается при­знаком высокого общественного положения. Любой уважающий себя человек сегодня относится к полетам с пренебрежением. Смешон тот, кто кичится своими вы­лазками в «Эл-Эй», «Ню-ю-Йорк» или на «райские пля­жи Бали». Люди начинают понимать, что счастье нельзя заказать в TUI*. Поэтому бедные скоро последуют примеру богатых и пресытятся воздушными путешествиями. Англичане называют это «trickle down effect», эффект просачивания.

Единственной формой путешествия, о которой можно серьез задумываться, остается длительное пребывание. Великий философ Николас Гомес-Давила сказал однаж­ды: «Лишь интеллигентные и ограниченные люди обна­руживают склонность к оседлости. Посредственность не­угомонна, ее постоянно тянет в дорогу». Однако тот, кто отправляется в другую страну на несколько недель или месяцев, чтобы набраться опыта, поучиться, поработать или просто навестить друзей, не путешествует в совре­менном смысле этого слова. Такие поездки были некогда в моде даже у императоров и королей, которые перебира­лись из одной резиденции в другую. Принцев отсылали к чужим дворам, с тем чтобы они постранствовали по све­ту и научились общепринятой «светскости».

Современной версией подобного путешествия явля­ется «gap year», предоставляемый выпускникам школ, или «sabbatical», отпуск для студентов и простых труже­ников, во время которого они уезжают на полгода куда-нибудь в Африку или Азию и узнают местную культуру намного лучше, чем обычные туристы. Ведь для того, чтобы разобраться в чужой культуре, мало увидеть ее — к ней надо приобщиться.

Длительное пребывание за границей выгодно для стильного бедняка хотя бы потому, что расходы на хо­зяйство среднего европейца довольно велики. Сдавая свою квартиру и живя в другой стране, вы можете даже сэкономить. Месяц роскошества в Стамбуле или Каире обойдется дешевле, чем неделя экономии в Мюнхене. И хотятакие классические центры всеобщего паломниче ства, как Париж, особой дешевизной не отличаются, появились новые города, заслуживающие внимания  Например, Таллин (Ревель) с полностью сохранившимся средневековым городом — такого в Германии не найдешь. Или София. Если загодя заказать билеты на поезд, то цена их будет чисто символической. На «Интерсити» можно добраться до Белграда, там пересесть на поезд до Софии и через сутки оказаться в городе, где правит быв­ший царь, где среди мечетей и азиатских рынков стоят древнейшие церкви Европы, где на окнах вагонов метро можно увидеть занавески, а еще попробовать самый вкусный в мире кофе.

*Tounstik Union International, крупнейший немецкий тур­оператор.

До шестидесятых—семидесятых годов в каждом ев­ропейском городе можно было найти сотню старушек, сдававших комнату в просторной квартире или держав­ших небольшой пансион. Если верить литературным описаниям, то приюты эти частенько выглядели далеко не лучшим образом, зато давали дешевый кров заблуд­шим душам, художникам и студентам. Сегодня в боль­шинстве городов можно на несколько недель снять ма­ленькую квартиру, которая будет стоить меньше, чем комната в недорогом пансионе. Преимущество наших дней заключается еще и в том, что за отсутствием стару­шек, подающих завтрак, надо самому заботиться о себе в чужом городе и ходить в магазин или на рынок не как туристу, а как местному жителю.

Такие путешествия по-настояшему обогащают жизнь, хотя в них, конечно, не отправляются три-четыре раза в год. Важно идти по миру с открытыми глазами, а не про­бираться по нему туристической ощупью. Поэтому ино­гда намного полезнее остаться дома, чем «отправиться в отпуск». Например, если проводить отпуск в родном го­роде, то можно и не осматривать достопримечательнос­ти. Ни одному пизанцу не придет в голову лезть на Пизанскую башню, ни одному парижанину — на Эйфелеву. А вот турист полезет — вероятно, чтобы избавиться от тайной уверенности в бессмысленности туристических поездок как таковых.

Не надо заказывать всеобщие мечты на рынке услуг, надо придумывать свои, достижимые собственными силами. Быть может, не заходить так далеко, как Жан Флорессас дез Эссент, главный герой романа Гюисманса «Наоборот», но хотя бы немного у него поучиться.

Дез Эссент, уединенно живущий, сверхчувствительный отпрыск старинного дворянского рода, совершенно от­казывается от всяческих путешествий, потому что в его собственном доме в окрестностях Парижа и без того есть все, что ему нужно. Хотя однажды, поначитавшись Диккенса, он все-таки решил съездить в Англию. И просит своего слугу собрать чемоданы, а потом объяв­ляет, что вернется через год, или несколько месяцев, или несколько недель — когда точно, он сам пока не знает.

Дез Эссент садится в парижский поезд, едет на ули­цу Риволи и там покупает путеводитель Бедекера по Лондону. Ни на минуту не прекращающийся дождь ка­жется ему предвестником грядущего путешествия. Прежде чем отправиться дальше, дез Эссент сперва заходит в винный погреб, чтобы выпить английского портвейна, а потом перебирается в английский ресто­ран, где, вновь оказавшись среди островитян, ест, за­пивая трапезу элем. От сытной еды, непривычных за­пахов и звуков, портвейна и эля дез Эссента одолевает усталость, и он пропускает свой поезд до Дьеппа, пор­та, в котором ему надо было сесть на корабль. Испол­ненный счастья, оттого что, с одной стороны, не при­шлось отправляться в дальнее путешествие, а с другой, удалось испытать множество новых ощущений, дез Эс­сент возвращается домой на поезде и нисколько не со­жалеет о содеянном. Воображение с помощью дождя, гумана, уличной сутолоки и так позволило ему побы­ть в Англии: «Зачем же мучиться, переезжать с места на место и растрачивать драгоценные впечатления?» Спустя несколько часов после своего отбытия дез Эс сент вновь оказывается с чемоданами, саквояжам пледами и зонтиками перед изумленным слугой, «oщущая физическую и душевную усталость человека, приехавшего домой после долгого и опасного путешествия».

Примеру дез Эссента последовали итальянцы. Жаль только, что это вызывает у них ложную скромность. Италия — единственная страна в Европе, где существу­ет феномен псевдоотпуска. Люди включают автоответ­чик, отдают комнатные цветы на попечение соседям, хо­лодильник до отказа забивают едой, а детям разрешают смотреть видеофильмы. И так живут две недели, не вы­ходя из дома. Подобный отпуск из-за нехватки денег ежегодно проводят около трех миллионов итальянцев. Не мог бы кто-нибудь объяснить им, что они относятся к мировому авангарду?