«Венгерская рапсодия» ГРУ - Попов Евгений Владимирович - Страница 2

Хорти был глубоко потрясен вестью о гибели 2-й армии. После обсуждения в узком кругу изменившейся ситуации была сформулирована по существу новая внешнеполитическая концепция. Суть ее заключалась в том, что Венгрия должна попытаться выйти из войны, опираясь на помощь англо-американцев. Из переговорного процесса необходимо было исключить русских. К зондажу позиции англичан и американцев относительно возможности сепаратных переговоров следовало привлечь только самых надежных лиц. Было подчеркнуто, что для выхода Венгрии из войны особое значение имеет выбор благоприятного момента. Опасение вызывало, что в случае утечки информации стране грозит немецкая оккупация. Хорти дал указание форсировать секретные операции по установлению контактов с Англией и США.

Однако государственные секреты в высших кругах венгерского общества, как правило, сохранялись недолго. Вскоре в доверительных разговорах тема выхода из войны стала банальной. Рассуждать о возможности сепаратных переговоров с Западом в Будапеште стало даже модным.

«В зеркальных залах кафе и ресторанов в перерывах между цыганской музыкой, — вспоминает один из бывших эмиссаров венгерской тайной дипломатии, — велись примерно такие разговоры:

— Вступить в секретные дипломатические переговоры с англичанами?

— А почему бы и нет? Вполне допустимо.

— За спиной у немцев?

— Конечно! Ведь мы бы не делали этого, если бы Гитлер не проигрывал войну. Но ведь он ее проигрывает! К тому же, может быть, переговоры ведутся вовсе не за спиной у немцев. Не исключено, что это делается по их же просьбе, чтобы вытащить их из болота. Ведь ясно, что немцам не удастся победить в войне на два фронта. Вот если бы удалось примириться с западниками, уж тогда бы мы задали жару большевикам!»

В руководящих кругах Венгрии рассчитывали на то, что англичане и американцы непременно высадятся на Балканском полуострове, и разрабатывали свои внешнеполитические акции применительно к этому. Немцы, сами того не подозревая, еще больше укрепили уверенность венгерского командования в реальности его расчетов на высадку англо-американских сил на Балканах.

В феврале 1943 г. немецкое командование пригласило начальника венгерского Генерального штаба генерал-полковника Сомбатхейи в ставку Гитлера. Обсуждались вопросы, связанные с последствиями поражений на Восточном фронте. Касаясь общей стратегической обстановки, немецкие генералы указали, что необходимо считаться с возможностью вторжения англо-американских сил на Адриатическом побережье.

Возвратившись в Будапешт, Сомбатхейи выделил эту часть информации в докладной записке, представленной адмиралу Хорти. «Место и дата высадки англо-американских сил на Балканском полуострове, — докладывал генерал, — неизвестны. Однако есть основания полагать, что вторжение может произойти уже в конце марта текущего года». Сомбатхейи подчеркивал, что подобного же мнения придерживается и сам Гитлер.

Начальник Генштаба под впечатлением разговоров с немецкими генералами вызвал к себе шефа военной разведки. Он приказал срочно направить в Грецию разведчика-нелегала, чтобы своевременно получить информацию о начале англо-американского вторжения и оперативно установить связь с командованием союзников.

Из числа сотрудников разведуправления был подобран надежный офицер. В помощь ему дали радиста с портативной рацией. Разведчик сообщил шифровкой о прибытии на место. Однако немцам удалось быстро запеленговать передатчик. Офицер и радист были арестованы как иностранные шпионы.

Неофициальные контакты венгерских дипломатов с англо-американскими представителями, предпринятые в Швейцарии, укрепили надежду на то, что высадка англо-американского десанта на Балканах произойдет до прихода Красной армии. Важно было убедить западных союзников в том, что в Венгрии их ждут и им будет оказана всесторонняя поддержка.

«Летом 1943 г., — написал в своих мемуарах начальник венгерской военной разведки полковник Д. Кадар[2], — начальник Генштаба генерал-полковник Сомбатхейи вызвал меня к себе и предложил разработать детальный план операции по выводу Венгрии из войны с помощью стран Запада. “Нужно рассчитать, — уточнил он, — какие англо-американские силы должны быть переброшены в Венгрию по воздуху, где могут быть обеспечены места приземления самолетов, маршруты передвижения войск, какие объекты и какими силами необходимо захватить венгерским войскам”. Сомбатхейи уточнил, что по воздуху потребуется перебросить в Венгрию не менее трех дивизий. Подразделения парашютистов должны обеспечить организацию приземления транспортной авиации. Места для высадки десанта нужно подыскать в степи Хортобадь[3]. Оборону следует организовать по реке Тиса».

Однако очень скоро пришлось убедиться в том, что расчет на высадку десанта англо-американцев в Венгрии в ближайшей перспективе не имеет ничего общего с действительностью. А угроза немецкой оккупации — реальна.

Член Военного совета Воронежского фронта корпусной комиссар Федор Федотович Кузнецов вернулся из штаба фронта и, не раздеваясь, с порога сказал, обращаясь к своему помощнику майору Вдовину: «Федор, собирайся, полетим в Москву. Возьми с собой личные вещи. Возможно, задержимся там надолго».

10 февраля самолет приземлился на Центральном аэродроме в Москве. В Главпуре Кузнецову сообщили, что он вызван на заседание Политбюро.

Кузнецову было что доложить, что ответить на вопросы. Воронежский фронт своими главными силами, взаимодействуя с войсками Брянского фронта, только что успешно завершил наступательную операцию. Была разгромлена 125-тысячная группировка противника, созданы благоприятные предпосылки для успешных действий советских войск на Курском и Харьковском направлениях.

На заседание Политбюро были приглашены также маршалы Жуков, Василевский, генерал армии Антонов.

Первым выступил Сталин. Охарактеризовав положение на фронтах, он подробно остановился на причинах неудачи одной из фронтовых операций, в которой просчеты командующего фронтом привели к большим потерям в людях и технике, а также к утрате оперативной инициативы.

«Неудачи на фронте, — отметил Верховный, — часто объясняются недостаточным знанием противостоящего противника. Наша фронтовая разведка, — продолжал он, — ведется обычно не далее, чем на глубину боевых порядков корпуса. Авиационная разведка слишком зависит от превратностей погоды. Какие перегруппировки осуществляет противник в своем оперативном тылу, каковы его замыслы? Штабы наших соединений этого зачастую не знают. Какой вывод следует из этого? — Сталин обвел присутствующих взглядом, и после паузы продолжал: — «Необходимо усилить разведку, чтобы она могла более эффективно выполнять свои задачи. Надо активнее использовать возможности партизанских отрядов, действующих в тылу немцев. По-видимому, назрела необходимость преобразовать Управление войсковой разведки в Разведывательное управление Генерального штаба, укрепив его организационно, кадрами и материально, выделив ему необходимые технические средства»[4].

«Мы здесь посоветовались, — продолжал Сталин (не уточняя, как обычно, с кем), — и решили рекомендовать на должность начальника Разведывательного управления Генерального штаба нашего Кузнецова Федора Федотовича. Он хорошо поработал в свое время в качестве секретаря одного из московских райкомов партии, затем — в центральном аппарате на должности заместителя начальника Главного Политического управления Красной армии, а недостающий военный опыт приобрел на фронте».

Всякий раз, когда Ф.Ф. Кузнецов рассказывал об этом заседании Политбюро, он делал ударение на словах Сталина «нашего Федора Федотовича Кузнецова», как бы подчеркивая тем самым, что лично известен Верховному главнокомандующему.